Книга 13-й демон Асмодея - Илья Ангел

class="p1">Я старался не вмешиваться в этот разговор. Всё равно от меня тут ничего не зависело. Но ей было виднее, как ни крути, у неё родители — врачи и уже долго варятся в этом котле бесконечных проверок. Тем более, доля логики в её словах всё же была.

— Владимир Семёнович! — прокричала довольно громко Наталья Сергеевна, подходя к нам быстрым шагом, таща в руках какие-то листы, прерывая начинающий зарождаться спор. — Это куда всё? — она потрясла всей пачкой перед носом у старшего фельдшера. Он нахмурился и пытался заглянуть в эти самые листы, но потом просто вырвал их из рук раздражённой старшей медсестры и бегло просмотрел, что там написано.

— Что это? — он удивлённо перевёл взгляд на женщину, которая оглядывала стены коридора, видимо, пытаясь понять, куда развесить всё то, что она держала в руках.

— Это то, чем занимается наше начальство вместо того, чтобы делать что-то действительно важное, — поморщилась она, сложив руки на груди.

Я сам не удержался и заглянул из-за плеча старшего фельдшера в бумаги. На них были изображены какие-то разноцветные кружочки, которые были нарисованы на коленке впопыхах, и это было видно невооружённым взглядом. А уж то, что было написано внутри них и сбоку корявым мелким почерком я так и не смог разобрать.

— Вы должны были это сделать ещё полгода назад после последней проверки, — прошептал обречённо старший фельдшер, разглядывая это произведение искусства.

— Вот если Муравьёв любит от нечего делать сидеть и раскраски раскрашивать, то пожалуйста, пусть приезжает в своё свободное время и рисует в своё удовольствие, а мне некогда подобной ерундой заниматься! — повысила она голос, выхватывая обратно изрисованные страницы. — Так куда?

— Никуда! — вспылил Старостин. — Лучше нагоняй в очередной раз получить, чем позориться вот с этим. Убери их с моих глаз, — прорычал он. Наталья Сергеевна пожала плечами, демонстративно разорвала листы и выбросила в мусорное ведро, стоявшее возле лавочки.

— Мне стоит поинтересоваться, что это было? — спросила Настя, заинтересованно глядя на клочки бумаги.

— Владимир Семёнович! — раздался крик Анечки из той самой диспетчерской, где я провёл незабываемый вечер и часть ночи. Хотевший было ответить молодому врачу, старший фельдшер захлопнул рот и резко повернулся в сторону открывшейся двери. — Куда мне эту дурацкую табличку повесить?

— Какую ещё табличку? — встрепенулся Старостин.

— Что это телефон для приёма вызовов, — Анечка выскочила в коридор. В руках у неё были зажаты огромные ножницы, которыми она махала прямо у носа Владимира Семёновича.

— Наверное, возле телефона для приёма вызовов, — раздражённо бросил старший фельдшер. — Куда ты его ещё хотела повесить?

— Ну, не знаю, — огрызнулась Анечка. — Может опять какое-нибудь идиотское распоряжение под номером пятьсот сорок семь пришло, о том, что такие таблички нужно размещать строго на двадцать сантиметров от диска телефона. И, да, чтобы обязательно в зелёной рамочке. Ведь как только зелёная рамочка на табличке появится, у нас сразу сами собой образуются препараты для тромболизиса. Вот по щелчку пальцев. Как будто в нашем мире целительская магия появилась.

— Приклеивай эту чёртову табличку куда хочешь! — рявкнул Старостин. — Да, насчёт рамочки я сейчас уточню. Шут его знает, может, и правда что-то пришло в голову нашему неугомонному начальству.

— А ну, не дёргайся! — раздался злой голос Татьяны, которая находилась на рабочем месте уже вторые сутки. Далее раздалась какая-то возня и довольно громкий вскрик.

Мы переглянулись со старшем фельдшером и наперегонки бросились в кабинет. Я уже мысленно ждал, что кто-то вот прямо здесь и сейчас начнёт помирать, когда беды ничего не предвещает. Мало ли, нервы у кого-то сдали, или сердце из-за слишком внеплановой проверки.

На кушетке сидел молодой парень и стойко терпел, пока Татьяна накладывала ему гипс на правую руку.

— Что тут происходит? — спросил Старостин, поглядывая на часы, висевшие на противоположной стене.

— Да племянник мой с лестницы свалился, руку сломал, — отмахнулась она.

— А что, подождать час нельзя было? — нахмурился Владимир Семёнович, обречённо глядя на бардак, царивший в помещении.

— Рабочий момент. Если кому не нравится, может сам принять участие в уборке, — фыркнула Татьяна и, выпрямившись, сурово посмотрела на съёжившегося от её взгляда парня. — Если придёт проверка, а ты откроешь свой рот, я сломаю тебе левую руку для симметрии, — угрожающе проговорила она. Ну ладно, дела семейные, в них точно лезть не стоит.

— Ну тёть Тань, — протянул он, но быстро замолчал, когда женщина резко к нему повернулась, сложив руки на груди.

— Хорошо, всё будет хорошо. Не одну проверку пережили, и эту переживём, — выдохнул Старостин, выходя обратно в коридор.

Он только повернулся в сторону двери-перегородки в амбулаторную часть, после того как встретился взглядом с прищуренными глазами Анечки, как его снова окликнули.

— Владимир Семёнович! — на этот раз его окликнул незнакомый мужской голос, раздавшийся из приоткрывшейся неподалёку двери. — А труп куда девать? — Увидев, что начальник этой богадельни обратил на него внимание, прокричал он.

— Какой труп? — опешил Старостин, непонимающе на него глядя.

— Дык, пару часов назад полицейский наш кустовой с помощником приволокли. Утопленник, на берегу нашли. Они бригаду вызвали, чтобы в центральный морг увезти, да как услышали, что у нас проверка, так и слиняли, — продолжил горланить мужик. Судя по мятому халату и красным от недосыпа глазам это был местный санитар, ну или уборщик, или ещё не пойми кто.

— А чего они его на берегу не оставили? — прорычал фельдшер.

— Так, праздник там сегодня, готовиться нужно, а тут труп. Непорядок же, — пожал парень плечами. — Мы его пока в физиокабинет закатили, в коридоре же вы запретили покойничков держать, а приёмный покой был занят, не в палаты же его тащить.

— Как в физиокабинет? Это же единственное, что мне показать нужно обязательно, — прошептал Старостин. — Мы ж денег на него выпросили да оборудовали полностью. Выкатывай его оттуда и девай куда хочешь! А ещё лучше, пусть полиция его забирает, у нас тут больница, а не морг! Ему уже помощь наша явно не нужна…

Разглагольствования покрасневшего старшего фельдшера прервал звук открывшейся входной двери. В больницу стремительно вошёл Великий князь Дмитрий собственной персоной.

— Я труп, — прошептал обречённо Старостин, хватаясь за грудь. Сердце не сердце,