Книга Скандал - Аманда Квик

— Что, милорд?

— Эта ваша дурацкая манера упорно считать меня каким-то героем. Говорю вам раз и навсегда, мадам жена: я не персонаж из поэмы. Я не принимаю решений и не совершаю поступков только ради ваших прекрасных глаз и романтических чар. Я не столь пылкое создание, как вы. Каждый свой шаг я рассчитываю. Я все делаю ради достижения своей собственной цели. Вы можете понять это или нет?

Эмили сделала глубокий вдох.

— Вы сердитесь на меня за то, что вам пришлось сегодня спасать моего брата.

— Сержусь, мадам? Слово «сержусь»и вполовину не выражает моего теперешнего состояния. Я позволил вам манипулировать мной, позволил уговорить себя сделать то, чего поклялся не делать никогда.

— Вы имеете в виду помощь Фарингдону?.. — Она отважилась взглянуть на него из-под ресниц.

— Да, черт бы всех побрал! Именно это я имею в виду. Не знаю, что на меня сегодня нашло.

— Я не нахожу ваш поступок очень уж странным, милорд, — тихо сказала Эмили. — Вы действовали как благородный достойный человек, каким я вас и знаю. В глубине души вы сознаете, что мои братья не виноваты в проигрыше вашего отца двадцать три года назад.

— Они — Фарингдоны. И, господи ты боже мой, созданы по образу и подобию своего отца.

— Не правда, милорд. Мой отец никогда не стал бы драться на дуэли, защищая честь женщины. Чарльз и Девлин не похожи на него. Он их растил, и они пошли по его стопам только потому, что у них не было другого примера для подражания. Но они не такие, клянусь вам. И где-то в глубине души вы понимаете это, иначе не стали бы сегодня помогать Чарльзу.

— Эмили, я не желаю ни слова больше слышать о том, почему я сделал то, что сделал. Вы понятия не имеете, почему я так поступил. Я и сам толком не знаю. — Саймон сжал руку и стукнул кулаком по каминной доске. — Двадцать три года назад я дал клятву отомстить всему роду Фарингдонов. Я поклялся себе, что уничтожу все их семейство.

— Зачем же вы тогда женились на мне? — с внезапной силой спросила Эмили. Саймон сузил глаза:

— Потому что меня это позабавило. Потому что это послужило моей цели отлучить вашего отца и братьев от верного источника их доходов. Наконец, потому что вы умоляли меня жениться на вас и мне было весьма приятно, что женщина из семейства Фарингдонов пала к моим ногам. Это ее задело.

— Я никуда не пала, милорд. Я представила вам наш брак как деловое соглашение, если припомните. Но он не слушал ее.

— И наконец, не последним соображением было то, что я нашел вашу пылкость чувств, как вы это называете, весьма занятной в постели. Ну вот, теперь вы знаете, почему я женился на вас. Вовсе не потому, что наши души встретились и слились над чайными чашками на более высоких уровнях.

Эмили содрогнулась. Сегодня дракон изрыгал пламя. Впервые она видела его таким, и зрелище, без сомнения, было чрезвычайно грозное.

— Саймон, прошу вас, ничего не говорите больше.

— Почему же, скажите на милость? Потому что это разобьет ваше глупое романтическое сердечко?

— Да, милорд.

— Видит бог, фантазерка, пора вам повернуться лицом к реальности. — Саймон круто развернулся и принялся вышагивать по комнате. — Хотя я не могу пока сказать, что преуспел в своих попытках раскрыть вам глаза.

Это было уже слишком. Эмили вскочила:

— Черт подери, Саймон!

— Прекратите говорить «черт подери»! — приказал он. — Такие выражения не пободают графине Блэйд.

— Мне безразлично, что там подобает графине Блэйд, — с чувством выпалила она в ответ. — Вы зашли слишком далеко, заявив, что мне надо бы повернуться лицом к реальности. Вы не знаете, насколько близко мне приходилось сталкиваться с этой вашей реальностью — лицом к лицу, всю мою жизнь! Вы понятия не имеете, сколько раз приходилось сталкиваться лицом к лицу с реальностью и моей бедной матери. Могу вас заверить, что бывали времена, когда я ненавидела своего отца так же сильно, как вы, должно быть, ненавидели вашего.

Резко повернувшись, Саймон уставился на нее:

— О чем, черт возьми, вы теперь толкуете?! Я никогда не ненавидел своего отца.

Эмили взглянула на него:

— Как вы могли не злиться на него, после того что он с вами сделал?

— Вы, наверное, с ума сошли. Почему я должен его ненавидеть?

— Потому что он поднес к голове пистолет и застрелился, оставив вас отвечать за мать. Потому что он нашел быстрый выход из той катастрофы, которую навлек на семью, и оставил вас сражаться одного. Потому что вам было тогда двенадцать лет и вы были еще слишком юны, чтобы суметь поправить тот громадный урон, который был нанесен. Боже мой, Саймон, ну как же вам было не ненавидеть его?

Саймон стоял расставив ноги и глядя на нее так, словно она вдруг оказалась чудищем с головой гидры:

— Вы спятили.

Эмили повернулась к нему спиной:

— Если вам от этого легче, я тоже очутилась в очень похожих обстоятельствах.

— И каким же образом?

— Семья оказалась без средств к существованию, когда мне было семнадцать. Но к тому времени мой отец обнаружил у меня способности к экономике и финансам. Он пришел в восторг. Ясно, что во мне увидели спасение семьи. И я изучала капиталовложения и принимала решения. Я даже находила в этом некоторое удовольствие. Но ни на мгновение я не забывала, что мой талант проявился лишь потому, что мой отец безответственный мот. Я до сих пор помню, как плакала из-за него мама. — Тыльной стороной ладони Эмили смахнула слезу с ресниц.

— Пожалуйста, не хнычьте, Эмили.

Она вытерла глаза платочком, обнаруженным ею в кармане просторного халата:

— Знаете, мама частенько плакала. Но почти никогда в присутствии отца. Понимаете, она его любила, несмотря на все его поведение. Она, бывало, говорила мне, что бесполезно бранить его за слишком крупную игру. Это у него в крови, повторяла она.

— Эмили, вы устали. Идите лучше спать.

— Ах, да будет вам проявлять эту вашу дурацкую снисходительность, милорд. — Эмили проглотила последние слезы и спрятала платочек обратно в карман. — Когда мама и братья поняли, что я способна удерживать семью на плаву, они внушили мне, что это мой долг. Я никогда не забуду, как на смертном одре мать взяла меня за руку и сказала, что теперь я должна заботиться о своем отце и братьях: без меня они все скоро окажутся на мели — а бедный папа не может жить, если у него нет кучи денег.

— Я в самом деле не желаю больше выслушивать эту чепуху, Эмили.

— Это не чепуха. Это реальность. Та реальность, с которой, по вашим словам, я никогда не сталкивалась. Так могу вас заверить, милорд, что только с ней я всю жизнь и сталкивалась. И мне она не нравится, черт подери! Но она никуда не денется, и я буду по-прежнему противостоять ей, когда потребуется.