Книга От Хитровки до Ходынки. История московской полиции с XII века до октября 1917 года - Игорь Анатольевич Потёмкин

держа себя вызывающе. Но прибыл наряд пеших и конных городовых, которые рассеяли эту толпу. При этом от брошенных камней пострадали три пристава и два городовых. Начальнику Охранного отделения поручено выяснить, не имеется ли подстрекательства к беспорядкам[568]. А у Преображенской заставы толпы рабочих в этот день разгромили ещё одну булочную Воронцова и несколько магазинов «колониальных товаров»[569]. Не повезло предпринимателю-булочнику Воронцову. И здесь также зачинщики были выявлены полицией и задержаны.

Московская полиция жёстко взялась за контроль над спекулятивными операциями и наведением в этой области порядка. Об этом говорит и доклад предыдущего московского градоначальника А.А. Адрианова Министру внутренних дел от 18 апреля 1915 г., из которого можно сделать два вывода. Первый о том, что полиции поручено строго следить за спекуляциями, и за неисполнение торговцами требований – подвергать их суровому административному взысканию: до 3-х месячного тюремного заключения, благодаря чему спекуляции значительно сократились. Второй вывод говорит нам о том, что торговыми спекуляциями не брезговали и финансовые институты. По агентурным сведениям, имеющимися у градоначальника, некоторые банки, например, Сибирский и Русский для внешней торговли, отступили от своих уставов и нагло занялись спекуляцией на предметы первой необходимости. Наверняка, Адрианов сообщает Министру это для того, чтобы к руководству этих банков были приняты решительные меры. Сам он, как градоначальник, судя по всему, эффективно наводил порядок[570]. «Я обратил особое внимание на производство торговли на московском скотопригоне, – пишет он, – причём изданным мною обязательным постановлением я воспретил производить оптовую продажу мяса свыше 9 рублей за пуд. Эта мера вызвала немедленное понижение цены фунта мяса в розничной продаже на 3 копейки»[571]. Если твёрдая рука наводит порядок, значит, порядок будет.

В конце мая 1915 г. в Москве прошли земский и городской съезды по вопросу борьбы с дороговизной. Отделение по охранению общественной безопасности в г. Москве внимательно следило за ходом съездов. «…Естественно, что обыватели города Москвы в течении недели переплачивали большие суммы в карман торговцев»,[572] – делает вывод Джунковский, справедливо полагая о недоработке, и напоминает, что уже московский градоначальник генерал-майор Е.К. Климович по долгу службы уже обращался с просьбой об урегулировании справочных цен.

Но если по итогам 1915 г. ситуация с дороговизной, несмотря на все эксцессы, оставалась под контролем местных властей, то в 1916 г. она усугубляется нерешительными действиями правительства в разрешении продовольственного кризиса[573].

Совсем немногие ответственные средства массовой информации не столько подхватывали «жареные» факты, сколько информировали читателей о мерах против спекулянтов. Так, «Московский листок» в январе 1916 г. в статье «Паника на Калашниковской бирже» сообщает, что «арестованные спекулянты препровождены в распоряжение военной власти» за спекуляцию хлебной мукой. Газета «Утро России» сообщает, что «особенно полиция заинтересовалась одним евреем, беженцем из Лодзи С., который по сведениям, вёл большую хлебную торговлю в Москве, сильно завышая цены»[574].

Как видим из приведённого цитирования архивных документов и выводов, которые можно сделать, вопрос борьбы с дороговизной и спекуляцией являл собой решение большой комплексной задачи, выполнение которой в одиночку для МВД, общей и жандармской полиции не представлялось возможным. Задача эта имела даже не двойное, а тройное дно, и чтобы устранить последствия, надо было уяснить первопричины, как писал председатель Особого комитета по борьбе с дороговизной, за месяц нахождения в этой должности, деятельность его «была направлена, главнейшим образом, на уяснение тех причин, коими обусловлена современная дороговизна»[575]. Но в правительстве, похоже, не было политической воли, чтобы принять экстраординарные меры для спасения ситуации, потянувшей за продовольственным кризисом политический крах[576].

Глава 20

Московская милиция периода Временного правительства (март – октябрь 1917 г.)

В марте 1917 г. в стране произошел слом важнейших институтов имперского периода – общей и политической полиции. Важнейшей проблемой для Временного правительства и всего общества в марте-апреле 1917 г. стало формирование милиции, которая могла бы заменить разгромленную полицию. Она стала создаваться стихийно уже в первые мартовские дни на волне революционных событий вскоре после свершившейся Февральской буржуазно-демократической революции.

22 марта 1917 года Министерство внутренних дел направляет в правительство представление «О реформе местного управления на основе преобразования органов непосредственного государственного управления на местах в органы самоуправления и предоставлении последним всей полноты власти». Временное правительство поручает министерства приступить немедленно к проведению этой реформы. В составе МВД создается Особое совещание по реформе местного управления и самоуправления. Один из отделов этого Особого совещания разрабатывает реформу полиции.

Но «революционное творчество масс» опережало деятельность Временного правительства по созданию новых органов охраны общественного порядка и борьбы с преступностью.

В Первопрестольной Временный революционный комитет был образован 27 февраля 1917 г. из представителей общественных организаций, с заявленной одной из целей «защитить народ от нападения полиции»[577]. В городе начались нападения на полицейских, наподобие тех, какие были в ходе Декабрьского восстания 1905 г. Самочинные аресты чиновников полиции на непонятно каких основаниях привнесло только больше хаоса.

На фоне этой революционной вакханалии в Москве милиция была образована 1 марта 1917 года решением городского Комитета общественных организаций, возникшего в ходе революции. 2 марта многих арестованных полицейских как каких-то преступников провели по улицам Первопрестольной под арест. 2600 полицейских содержали в помещениях фабрики Ралле и в помещении городских боен. Эти помещения были переполнены, арестованные сутками не получали еды[578]. Вскоре, когда волна эйфории схлынула, сотрудников полиции начали выпускать из-под ареста. Рядовые и околоточные даже получили содержание за март. Московский жандармский дивизион, который подчинялся московскому градоначальнику, в такой обстановке сложил оружие добровольно в организованной порядке. Фактически полиция в Москве прекратила свое существование еще до того, как Временное правительство упразднило Департамент полиции и объявило о создании народной полиции, вскоре, чтобы отличаться от царской полиции, переименовали в милицию. Уже позже сформулировали, что народная милиция служит народу, в отличие от полиции, которая служила империи.

Через несколько дней после революции в Комитет общественных организаций явился скрывавшийся несколько дней начальник московского сыска К.П. Маршалк, когда беснующаяся толпа громила все кабинеты и хранилища, уничтожала вещественные доказательства, картотеки, книги учета и прихода, регистрационные листки, дактилоскопические снимки и т. д. Но в отличие от Петрограда, новая власть решила не ликвидировать сыскное подразделение, оставив Маршалка руководителем. Но при этом деятельность сыскного подразделения теперь контролировал специальный комиссар, назначенный Комитетом общественных организаций. К 1917 г. Московская сыскная полиция, стоящая на переднем фронте борьбы с уголовной преступностью, представляла из себя серьезную структуру, с налаженным аппаратом центрального управления, представителями на местах, своим агентурным аппаратом, с новейшими криминалистическими технологиями того времени. Сыскное подразделение сообразно текущему моменту было переименовано сначала в Московскую уголовную полицию, затем в Московскую уголовную сыскную полицию, в Московское управление уголовного розыска. Мы видим, что в Москве не сразу отказались от аббревиатуры «полиция», по крайней мере, по отношению к уголовному сыску.

8 марта 1917 г. последовал приказ № 1 Московского городского комиссара о создании московской милиции. Фактически подразделения милиции стали создаваться раньше, стихийно. Личный состав, набранный в милицию, был не профессионален, не подготовлен, имел низкий уровень дисциплины. Ко всем этим проблемам, Временное правительство заявило, что расходы на органы правопорядка должны быть снижены вдвое[579]. Да и это финансирование, как показало время, шло с перебоями. Старых сотрудников полиции решено было не брать на работу. «Идеальными новобранцами, с точки зрения новых властей, являлись солдаты, уволенные по ранению (белобилетники). Неудивительно, что милиция, лишенная новыми властями нормального финансирования, не имеющая надежного ядра из профессиональных полицейских, продемонстрировала весьма низкий уровень эффективности. Фактически властям приходилось с нуля создавать новые органы правопорядка»[580].

Вопрос о дальнейшей судьбе такого большого количества полицейских должен был встать на повестку дня. И он встал незамедлительно. «10 марта на открытом заседании Комитета общественных организаций Москвы, обладавшего реальной властью в это время в городе, обсуждался вопрос о бывших московских полицейских. Руководство Комитета сообщило, что офицеров и нижних чинов общей полиции, годных к службе в армии, отправляют в распоряжение воинского начальника, а остальных в административном порядке высылают из Москвы. Представители