Книга Чувства и искупление - Балдаччи

испытывал неповторимое удовольствие, когда Рея сладко стонала, стоило ему оказаться в ней особенно глубоко, и Роланд сгорал вместе с девушкой, шепча ласковые слова и проникая в нее снова и снова. Его толчки становились резче и отрывистее, и Рея жадно глотала воздух, бесстыдно подстраиваясь под его бешеный ритм и ощущая раздиравшие ее и смешавшиеся в клубок боль и наслаждение. Он уже не сдерживал себя, вбивая ее в кровать и сжимая тонкую талию, пока она с безумством цеплялась за него и с жаром припадала к соленой коже его шеи. Ее мир сузился до размеров его покоев, и Рея отдала бы все на свете, чтобы никогда не покидать их и остаться с Роландом навсегда. Внезапно мысль рассказать ему правду показалась невероятно заманчивой, но она попыталась отогнать ее, когда увидела перед собой черные омуты его глаз, подернутые дымкой вожделения и похоти, и в следующее мгновение ее губы начали терзать в поцелуе. Она не ответила, когда его язык сплелся с ее языком в страстном танце, и это насторожило мужчину и заставило оторваться от нее в немом недоумении. Дорожки слез на ее щеках несколько отрезвили его, и Роланд озабоченно осмотрел лицо девушки, ослабив хватку и прекращая движения.

— Я сделал тебе больно? — ругая себя, тихо спросил мужчина.

— Нет, — она отрицательно покачала головой, улыбаясь и убирая с его лба прилипшие пряди. — Я счастлива. Люби меня.

Он недоверчиво вздохнул, но Рея не позволила ему засомневаться, притягивая его голову к себе и погружая тонкие шершавые губы Роланда в нежный и чувственный поцелуй. Она поклялась себе, что он никогда не узнает причину ее слез, и поэтому заглушила печаль и рвущиеся всхлипы от того, что ей придется пожертвовать им, и одним рывком заставила мужчину перевернуться на спину, оседлав его бедра.

— Кажется, кое-кто учился верховой езде, — поддразнил он ее, на самом деле очарованно любуясь открывшимся видом.

— Замолчи, — она закатила глаза в возмущении, густо краснея и не зная, что делать дальше.

Роланд рассмеялся от того, какой дерзкой вдруг стала девушка, и замер, когда она любовно огладила его широкие плечи, спускаясь вниз и беззастенчиво исследуя мужское тело, доверясь инстинктам. Он никогда не позволял к себе прикасаться во время близости с другими женщинами, но с ней все происходило иначе, и его веки прикрылись сами собой, как только она начала осыпать его шею и крепкую грудь поцелуями. Рея переплела с ним пальцы в ласковом жесте, опускаясь на него и ощущая приятную наполненность, и Роланд с восхищением распахнул глаза. Она медленно двигала бедрами, рисуя восьмерку и впервые пробуя себя в доминирующей позиции, и для удобства оперлась на его грудь. Ротмант помогал ей, незаметно направляя и придерживая за ягодицы, пока она не освоилась и не стала самозабвенно ублажать его, и в этот момент с рассыпавшимися по плечам и спине красивыми волосами и трепещущими ресницами обнаженная Рея была поистине прекрасна.

Его ладони поднялись выше, останавливаясь на ее груди и пощипывая изнывающие напрягшиеся соски, и он сжимал, мял и ласкал нежную плоть, а глаза Роланда блестели от возбуждения, и Рея запоминала его таким. Ротмант потянул девушку на себя, надавливая на лопатки и соприкасаясь с ее грудью своей, и обнял за талию обеими руками так, что между ними не осталось свободного пространства. Его хриплое дыхание участилось, когда он начал брать Рею исступленно, дико и безрассудно, жестко вколачиваясь в податливое тело, и ее стоны служили музыкой для его ушей. Она окружала его повсюду — ее аромат щекотал нос, ее влажная кожа покрывала каждый дюйм его кожи, ее вкус все еще притаился на языке, ее чувства хранились в его сердце, и Роланд в который раз поймал себя на мысли, что пойдет на все ради нее, даже если ценой послужит собственная жизнь. Она стала для него тихой гаванью, пристанищем и олицетворением счастья — многим больше, чем мужчина сам мог вообразить и лишь смутно надеялся, что тоже служил для нее чем-то важным и сокровенным.

Наслаждение горячей лавой растекалось по телу, и когда Рея сжалась вокруг него, пульсируя и сокращаясь, он не выдержал, изливаясь в нее и обильно кончая. Им потребовалось несколько минут, чтобы воскреснуть, а до тех пор Роланд держал ее в своих объятиях и сгреб в охапку, когда она перевернулась на бок. Глаза слипались от эйфории и усталости, поэтому о лекарстве он решил позаботиться чуть позже и уютно устроил голову на груди девушки, чувствуя быстрое биение ее сердца. Они молчали, думая о своем, и Рея, задумчиво перебирая шелковистые пряди волос Роланда, не отважилась нарушить тишину и сказать, что предусмотрительно приняла противозачаточное до встречи, потому что хотела, чтобы именно с ним случился первый раз. Чтобы он был первым.

Ротмант заснул практически сразу, а Рея все никак не могла решиться сделать то, зачем пришла, и неподвижно смотрела в потолок. Противоречия съедали ее, вгоняя душу в глубокую тоску, но, собрав в кулак все мужество, девушка потянулась к браслету на левой руке, который дал ей директор. Поцеловав Роланда напоследок, Рея сжала кристалл на тонкой серебряной цепочке и дрожащими губами произнесла на древнеарривийском темный заговор, который рвал ее сердце в клочья и заставлял проклинать себя сильнее.

Черное свечение быстро погасло, так и не обретя форму, как описывал Фабиан, и Рея осторожно выбралась из-под тяжелого мужского тела, чтобы Роланд не проснулся. Она сползла с кровати, сдерживая горькие рыдания, и с трудом встала на ноги, взвалив на плечи тяжелое бремя вины. Пальцы не слушались, когда девушка попыталась надеть на себя скомканную одежду, и из ее груди все-таки вырвался надрывный всхлип. Она взглянула на Ротманта в последний раз, шепча тихое «прости», и бесшумно подошла к двери, позволяя крупным соленым каплям стекать по щекам.

— Если ты хотела стереть мне память, то колдовать стоило иначе.

Рея резко обернулась с ужасом и растерянностью на лице. Роланд прожигал ее осуждающим взглядом и выглядел сурово, даже не взирая на то, что он по-прежнему лежал в кровати и его тело едва прикрывало одеяло. Казалось, что серые глаза мужчины наполнились тьмой, от которой у Реи по спине пробежали мурашки, и девушка застыла, не в состоянии сдвинуться с места. Ротмант нахмурился сильнее, когда заметил, что ее пальцы крепко вцепились в подол криво надетого платья, а щеки блестели