Книга Изгоняющий демонов - Виталий Дмитриевич Гладкий

конечным пунктом его плавания будет Ниневия (!), расположенная на краю света. Попробуй доберись до нее… Это не лезло ни в какие ворота, тем более что выгода от такого путешествия будет мизерной, и Абделим только в последний момент прикусил язык.

Он уже готов был разразиться гневной тирадой, — с каких это пор царь начал приказывать вольным купцам-ханаенянам, как, где и с кем торговать?! — но тут Абделим заметил, что сбоку стоит неприметный на фоне пышных занавесей иудей Захария бен Йегоаш, одетый в пестрое платье, богато расшитое золотыми нитями, и смотрит на него острым взглядом, который доставал до внутренностей. У купца даже мороз пошел по коже.

При царе Элулае иудей исполнял роль казначея, однако Абделим знал, что практически ни одна придворная интрига не обходится без Захарии. Похоже, идея направить купца в Ниневию принадлежала именно ему, и Абделим помимо своей воли заткнулся, покорно склонив голову. Он знал, что те, кто перечили Захарии, долго не жили…

— …В этом году на пурпурные ткани цена уже не та, — жаловался купец. — Прибыль от них стала совсем мизерной. Царские дома Урарту обнищали из-за постоянных войн с ашшурами, а Шаррукин предпочитает тратить деньги на строительство новой столицы и не поощряет мотовство среди придворных. Поэтому царских тканей везу немного, больше для модниц. Каждая из них вытащит из мужа последний сикль[74] ради обновки… — Абделим коротко хохотнул и тут же помрачнел. — Увы, Ниневия гораздо беднее Дур-Шаррукина.

— А что не так с пурпурными тканями? — поинтересовался Муттун из вежливости — чтобы поддержать разговор. — Неужели меньше стали добывать улиток, которые дают для них краску?

Во многих финикийских городах, и прежде всего в Тире и Сидоне, добыча высоко ценившегося пурпура приносила баснословные прибыли. Это был желтоватый сок, извлекавшийся из раковины улитки-багрянки. После обработки пурпуру придавались различные оттенки — от красного и розового до лилового и фиолетового. Вывоз краски был под строжайшим запретом.

Чудесную краску, напоминавшую пламя, дал финикийцам сам бог Мелькарт[75]. По древнему преданию, Мелькарт в сопровождении нимфы прогуливался по берегу моря. Его пес случайно разгрыз валявшуюся на берегу красивую раковину, и тут же шерсть животного окрасилась в необычный цвет. Тогда нимфа попросила бога подарить ей такую краску для платья. Мелькарт не мог отказать нимфе и принялся собирать для нее удивительные моллюски, выброшенные на берег штормами. С тех пор люди стали добывать со дна моря эти чудесные морские дары. В каждом из них находилась капелька сока — всего одна капля очень дорогой краски.

На самом деле способ получения пурпура был сложен. Сначала требовалось наловить достаточное количество улиток. Ловили их на мясную приманку с помощью корзин. Затем из улиток выдавливали сок и в течение двух недель приготавливали краситель, вываривая сок в чане на медленном огне. Он выглядел желтоватым, но ткани, окрашенные им, после сушки на солнце приобретали пурпурную окраску. Цвет менялся под воздействием солнечных лучей. Искусные финикийские мастера, меняя способы обработки красителя и его состав, а также повторно окрашивая ткани, получали самые разные оттенки.

В Финикии производство пурпура процветало. Особой популярностью пользовались ткани из Тира. Тирский пурпур считался самым красивым из всех. Особым спросом пользовались тонкие шерстяные ткани, окрашенные в пурпурный цвет.

Производство пурпура было каторжным трудом. Ныряльщики, рискуя жизнью, собирали раковины на морском дне. А какой тяжелый, удушливый смрад стоял в мастерских! Из-за отвратительного запаха приходилось красить ткани на улице. Поэтому красильни старались располагать подальше от жилья, на берегу моря.

— Филистимляне[76], будь они неладны! — в сердцах воскликнул купец. — Если прежде они грабили только Иудею, то теперь добрались и до наших берегов. А что у нас самое ценное? Конечно же, пурпур. Окрашенные ткани захватить сложно в пиратском набеге, так как их сразу же разбирают торговцы и увозят, поэтому филистимляне нацелились на краску, которая всегда есть в мастерских. Редко какой месяц обходится без грабительского набега. Корабли филистимлян быстры, и наш флот не в состоянии закрыть все побережье.

— Ну, кроме пурпура у нас есть еще и стекло…

— Да, есть. Но вся проблема для торговцев заключается в том, что сосуды из стекла слишком хрупкие. Если судно попадет в сильный шторм, то большие убытки гарантированы.

Финикийцы умели придавать прозрачному стеклу любой цвет, оно не мутнело от этого. На стекло был большой спрос. Финикийцы наводнили все известные страны стеклянными вазами и кувшинами, бисером и плиткой. В Сидоне придумали даже зеркала.

Они были в основном круглыми, выпуклыми (их изготавливали из дутого стекла), с тонкой металлической подкладкой из олова или свинца. Вставляли зеркала в металлическую рамку, чаще всего серебряную, чеканенную. Финикийские ювелиры-чеканщики были великими мастерами.

— На все воля Владыки Вселенной… — с постной миной на лице молвил Муттун, подняв обе руки к небу. — Да будет Эл к нам благосклонен…

Абделим с торжественным видом огладил крашенную в ярко-рыжий цвет бороду и пробормотал слова короткой молитвы верховному божеству.

Ханаеняне старались обеспечить свое благополучие не только земными путями. Очень важно было добиться благосклонности богов, управлявших миром. Финикийцы избегали произносить имена богов. Ведь если назовешь бога по имени, как бы окликнешь его, и он явится, чтобы в гневе своем уничтожить дерзкого, посмевшего нарушить божественный покой.

Обычно жители Финикии говорили о своих богах обиняками, и никто посторонний не знал, как их зовут. Верховный бог — Владыка Вселенной — назывался просто богом (по-финикийски Эл). Его супруга именовалась богиней (Элат) или духом (Ашерат) моря. Другие боги назывались царями (малк или милк) или хозяевами (баал). Среди богов был «владыка севера» — Баалцафон, «хозяин неба» — Баалшамен, «хозяин жара» — бог Солнца Баалхаммон, и много других. Каждый клочок земли, каждый ручей, каждое дерево имели владыку.

Божественные хозяева-покровители имелись у каждого города. Хозяином Тира был Мелькарт — «царь города». Каждый год тиряне устраивали в его честь праздник, и тогда в город съезжались не только жители подвластных