Книга Плохая терапия. Почему дети не взрослеют - Эбигейл Шрайер

лицо тому, что нас пугает, чтобы мы пробовали, пробовали и еще раз пробовали - независимо от того, готовы ли мы к этому каждый раз или нет.

Когда вы отключите советы экспертов, когда вы выйдете из Slate Parenting, когда вы установите правила в соответствии со своими ценностями и будете настаивать на том, чтобы ваши дети их соблюдали, вы будете удивлены тем, насколько сильно вам нравятся ваши дети . Потому что на самом деле так и должно быть. Ничто в жизни не сравнится с удивительным приключением, связанным с их воспитанием.

Вы когда-нибудь видели, как молодая мама грузит продукты в машину с малышом на руках? Нет более прекрасного или более захватывающего зрелища. Она устала, занята, у нее столько забот - весь ее мир, зажатый в стальной петле ее руки.

Жеребенок рождается почти готовым к бегу на "Преакнесс". Наши дети приходят в этот мир вопящими некомпетентными. Почему человеческие дети так долго взрослеют? Почему природа создала период затяжного детства?

Насколько я могу судить, цель детства - позволить детям рисковать, получая всевозможные травмы, и отрабатывать навыки, которые понадобятся им во взрослой жизни, пока они все еще находятся в безопасности под крышей родителей. Детство существует для того, чтобы дети могли подвергнуть опасности непредсказуемого друга, проиграть в мяч, противостоять хулигану, взять себя в руки, протянуть руку помощи другому ребенку. Мы хотим, чтобы они рисковали, чтобы им разбивали сердца, чтобы они пробовали, терпели неудачи и, наконец, добивались успеха - и все это в то время, когда мы все еще находимся в соседней спальне.

Вот что такое счастливое детство: переживать все боли взрослой жизни в меньших дозах, чтобы у детей выработался иммунитет к яду душевной боли и потерь. А когда они оступаются, чаще всего им не нужен сеанс со школьным психологом. Им нужно сказать: "Встряхнись". В наших глазах они должны видеть не беспокойство, а веру в то, что у них все будет хорошо. Мы хотим, чтобы все это происходило, пока они молоды. Если же они впервые столкнутся с разочарованием или отвержением, будучи взрослыми, значит, что-то пошло не так.

Родители это знают. Именно поэтому до появления экспертов мы постоянно проводили бета-тестирование своих детей: дразнили, уговаривали, обнимали. Давая им почувствовать боль от игнорирования наших предупреждений, но затем помогая им подняться, отмахиваясь от них, отправляя их в путь.

Именно поэтому отцы сжимают пухлые лодыжки малыша, переворачивают его вверх ногами, подбрасывают высоко в воздух под визгливый смех ребенка. Они готовят ребенка к будущему: намеренно вызывают у него волнение и страх, когда могут справиться с риском, и готовы подхватить его на руки.

Попробуйте убрать ложку. Если бы доктор из анекдота был чуть менее этичен или имел хоть унцию здравого смысла, он бы выписал обезболивающие, назначил магнитно-резонансную томографию и взял бы плату за полную проверку зрения. Необходим был просто негатив: устранение очевидной вещи, причиняющей вред.

Мы позволяли нашим детям пить из кружек, полных таких ложек: iPad, когда они были маленькими, затем iPhone, что было еще хуже. Каждый из них начинал процесс ослабления их внимания, высасывая из них радость от окружающего мира, который мог лишь бледнеть в сравнении с ними. Когда они оставались внутри, в одиночестве, они даже не понимали, что теряют.

Столько технологий привели к бесконечным удобствам. Мы приучили наших детей к жизни, в которой почти все их желания удовлетворялись немедленно: заказать какую-нибудь передачу, остановить ее, как только она наскучит, и заказать следующую; или еду; или новые туфли; или даже лицо друга. Медленный темп более насыщенной, более осмысленной жизни, моменты, которые завязывают разговор - поездка в лифте, ожидание в зале, очередь в кассу, поездка на велосипеде - стали просто невыносимыми.

Школы укомплектовали свои факультеты персоналом по охране психического здоровья и бросились играть в психотерапевта, побуждая наших детей бесконечно думать о своих чувствах - обыденно, формально, не дожидаясь, пока выяснится, есть ли у них проблема. Консультанты так охотно говорили о боли наших детей. Они исследовали и превозносили каждое беспокойство, потому что они занимаются беспокойством.

Недавно я разговаривал с матерью семнадцатилетнего мальчика, которому в средней школе поставили диагноз СДВГ, назначили риталин и заставили посещать психотерапевта. Когда ему не понравилось, как он себя чувствует от риталина, родители с неохотой позволили ему отказаться от него. Но спустя годы, найдя, наконец, области, в которых он преуспевал, и предметы, которые вызывали у него постоянный интерес, он стал возмущаться временем, проведенным на терапии. Он сказал своей матери: "Ходить на терапию - все равно что учиться кататься на лыжах, ориентируясь на деревья".

Если бы школьные эксперты по психическому здоровью действительно хотели восстановить психическое здоровье наших детей, первое, что они сделали бы, - запретили бы смартфоны в течение учебного дня. Доказательства того, что социальные сети вредят самочувствию детей, практически неопровержимы. Но я бы пошел дальше: смартфоны - это приспособление, гизмо, позволяющее избегать и предаваться размышлениям - последнее, что нужно нашим детям, которые стремятся к взрослой жизни. Смартфоны - не единственная сила, заманивающая подростков в порочный круг негативной сосредоточенности на себе, но, пожалуй, самая вездесущая и самая убедительная.

Стоящие консультанты скажут: "Мы не можем работать в такой обстановке. Если вы хотите, чтобы мы помогли вашим детям, первое, на чем мы должны настаивать, - это чтобы все телефоны забирались в начале занятий и не возвращались до конца дня". Что может быть проще? Это немного похоже на то, как если бы школьная медсестра настаивала: "Первое, на чем я должна настаивать, - это запретить курение в кампусе. Курение усугубляет все проблемы со здоровьем. Если вы хотите, чтобы я помогал детям, давайте начнем с создания предпосылок для хорошего здоровья".

Но школьные психиатры лишь в очень редких случаях, если вообще когда-либо, настаивают на запрете смартфонов в своих школах, даже в дневное время. Вместо этого они присваивают себе значительную часть школьной программы и раздают советы по "здоровому образу жизни": Попробуйте медитацию, попробуйте осознанность, попробуйте вести дневник благодарности. Расскажите нам о своих проблемах, и мы сделаем вас лучше. Они ведут себя так, словно ими движет не желание избавить детей от эмоциональных проблем, а стремление расширить собственное влияние.

Терапевты всех мастей ставят диагнозы, не задумываясь о том, к каким неприятностям это приводит: о чувстве собственной значимости, о самоопределении детей. Врачи пичкают детей психотропными препаратами, которые ограничивают их способность чувствовать, справляться и развиваться. И никогда не предупреждают их о сильных симптомах отмены, которые они могут почувствовать, если когда-нибудь захотят увидеть, каково это - существовать в мире без эмоционального снежного костюма.

Наркотики, которые