Книга Дороги Средневековья. Рыцари, разбойники, кочевники, святые - Тамара Натановна Эйдельман

Мстиславом, который правил на юге в Керчи и тоже пришел в Киев с войском. Из повествования мы знаем, что Ярослав был хромоногим: когда войска двух братьев стояли друг против друга, люди Мстислава кричали новгородцам, сражающимся за Ярослава: мол, кто вы такие, вы же плотники, ремесленники и сапожники, как вы можете сражаться, тем более и князь у вас хромой.

Дело в итоге решилось миром. Мстислав получил южную часть владений Владимира, Ярослав – северную, ну, а после смерти Мстислава Ярослав стал править всей Русью, и наступил расцвет русского княжества. Ярослав Мудрый известен нам своей любовью к книгам, к архитектуре (он построил Софию Киевскую, Золотые ворота в Киеве), он выдал своих дочерей замуж за иностранных правителей – все мы помним, например, Анну Ярославну, королеву Франции…

История эта была записана примерно через 100 лет после гибели Бориса и Глеба и включена в летопись, которая велась с XII века. Все ее знали, загадки вроде бы нет – всё понятно, и все акценты расставлены. Но в XIX веке на русский язык перевели сборник исландских саг, датированный XIV веком, то есть он появился спустя 300 лет после вышеизложенных событий. (Саги, несмотря на присутствующие в них фантастические детали и волшебство, являются довольно точным историческим источником – викинги любили, чтобы обо всех их подвигах рассказывали максимально подробно.) Сборник под названием «Книга с плоского острова» содержит, среди многих саг, повесть о конунге викингов Эймунде, который отправился в Гардарику (Гардарика – страна городов, так скандинавы именовали Русь) и поступил на службу к местному конунгу Ярислейфу.

Далее из саги мы узнаем, что этот самый Ярислейф вел непримиримую войну за власть со своим братом. Казалось бы, перед нами – история о борьбе Ярослава со Святополком, но проблема заключается в том, что брата, с которым воевал Ярислейф, звали Бурислейфом, и здесь мы слышим явный намек на Бориса. Были попытки доказать, что Бурислейф – это каким-то образом переделанное имя Святополка, но от Святополка до Бурислейфа все-таки очень далеко, от Бориса же значительно ближе. То, что Ярислейф – это Ярослав, сомнений не вызывает: в саге приводятся разные детали жизни и характера Ярослава, в частности, упоминается его скупость и говорится о его жене – шведке Ингигерде. То есть это явно Ярослав, который нанял на службу Эймунда с его дружиной, – нам уже известно, что Ярослав пользовался услугами варягов. Однако скупой Ярислейф не платил им жалования, варягам это совершенно не нравилось, и тогда Эймунд кое-что задумал. Зная, что Ярислейф находится в непримиримой вражде с братом Бурислейфом, он решил, что, убив Бурислейфа, окажет огромную услугу своему господину и тот уж точно ему заплатит. Дальше идет довольно сказочное повествование, однако, как и русский летописец, автор саги приводит многие подробности – например, имена двенадцати воинов (волшебное число), которые отправились с Эймундом воевать против Бурислейфа.

Богатыри эти пришли на опушку леса, где, по их сведениям, планировал остановиться Бурислейф со своей дружиной. Они осмотрели место и решили, что шатер конунга Бурислейфа наверняка будет стоять рядом с определенным деревом. И подготовились – устроили хитроумную ловушку. Бурислейф действительно поставил шатер именно там, привязав его к заранее согнутому викингами дереву. Затем Эймунд, переодетый нищим (сказочный сюжет, существующий еще с гомеровской «Илиады»), пробрался в стан врага и всё там высмотрел, пока дружина пьянствовала и отдыхала. Когда же стемнело и все заснули, Эймунд во тьме пробрался к шатру Бурислейфа и перерубил ветку, к которой он был привязан. Шатер взлетел, никто не понял, что произошло, началась паника. А Эймунд, который, пока бродил под видом нищего, успел увидеть, в каком углу шатра лег спать Бурислейф, обезглавил конунга и скрылся. В лагере все перепугались, обвинили в произошедшем друг друга и разбежались. Эймунд тем временем отправился к Ярислейфу, показал тому голову брата и спросил, заплатит ли он теперь. Ярислейф покраснел, пришел в ужас, узнав, что его брат убит, и приказал похоронить его с почестями.

Эта история сильно противоречит той, что нам известна из летописи. В русском тексте говорится, как Святополк Окаянный – жуткий, злобный, страшный Святополк – убил Бориса и Глеба. Нам сообщают имена убийц и даже деталь, которая могла бы показаться фантастической, если бы неожиданным образом не получила подтверждение в XX веке. Отроку Георгию убийцы отрубили голову, чтобы снять с шеи золотую гривну, а спустя долгое время после этого в городе Торжке стали рассказывать, что местный монастырь основал преподобный Ефрем, брат того самого Георгия; после убийства Бориса он отправился на место преступления, желая найти тело своего брата. Нашел его, похоронил, а голову забрал с собой на север, где и основал монастырь (тогда он располагался за пределами Торжка, а теперь стоит практически в самом центре города). Ефрему Новоторжскому в Торжке всегда поклонялись, мощи его хранились в монастыре, однако история эта вызывала большие сомнения, потому что самые ранние документы, описывающие жизнь монастыря, относятся к XVI веку. Бытовало мнение, что ее придумали монахи, дабы монастырь считался более древним. Но когда после революции большевики вскрывали мощи святых, разыскивая ценности, которые церковь якобы прятала там, в захоронении Ефрема Новоторжского обнаружили рядом с телом вторую голову. Находка подтвердила легенду о том, что Ефрем привез голову с собой в монастырь и, умирая, завещал похоронить себя с ней.

Согласно саге, Ярослав не отправляет убийц к Борису, и никакой Святополк там не действует. Ярослав воюет против брата, потом выражает недовольство его гибелью, но он, по крайней мере, воевал с ним и до этого. Ярослав выставлен в неприглядном свете – не спасителем и не мстителем за Бориса и Глеба. Конечно, можно вспомнить, что «Повесть временных лет», в которую включено «Сказание о Борисе и Глебе», начала составляться примерно в 1113 году в Киеве, когда там правил Владимир Мономах, внук Ярослава Мудрого. Летописец использовал при составлении свода разные тексты, в том числе написанные еще при Ярославе Мудром, и понятно, что от Ярослава осталась именно эта, известная нам версия – о гибели Бориса и Глеба от руки Святополка. Даже если летописец и сомневался в ее правдивости, он вряд ли стал бы высказываться на этот счет в правление внука Ярослава. Впрочем, ему важнее было поведать о подвиге Бориса и Глеба – о том, как они не хотели сражаться против брата.

Но если мы решим найти факты, стоящие за этой историей, то сразу ступим на зыбкую почву. Невозможно точно сказать, какая из двух версий правильная. Некоторые историки убеждены,