Книга Герцогиня-самозванка - Рут Райан Ланган

Остановившись на крыльце, она заглянула в окно. Не увидев света или движения, она взялась за ручку двери. Лана хорошо знала часть дома, прилегавшую к кухне, с жилыми помещениями особняка дело обстояло иначе.

Как она определит, в какой комнате поместили Колина?

Не важно. Она просто будет тихо заглядывать во все комнаты по очереди, пока не найдет мальчика. Она как раз начала открывать дверь, когда ей на рот легла ладонь, заглушив крик, готовый сорваться с ее губ. Сердце у нее бешено забилось, ее притиснули к двери.

Чьи-то губы коснулись ее уха, так что волосы у нее на затылке встали дыбом.

– Ни слова!

– Джесс!

Как только она выдохнула его имя, он крепче прижал ладонь к ее губам.

– Я сказал – ни слова!

– Но я…

В это мгновение в кухню ворвался свет и стало слышно, что в их сторону направляются чьи-то шаги.

Джесс молниеносно слетел вниз по ступеням, волоча Лану следом за собой. Рядом с крыльцом он притянул Лану к себе, спрятав их обоих в тени. Из двери вышла одна из служанок, держа в руке стакан молока.

Вздохнув, она села на верхнюю ступеньку и стала медленно пить молоко. Хотя им показалось, что прошла целая вечность, прежде чем служанка наконец встала и вернулась в дом, на самом деле ожидание длилось всего несколько минут.

Как только дверь закрылась, Джесс схватил Лану за руку и поволок ее прочь.

– Нет! – Она попыталась упираться. – Я должна…

Не говоря ни слова, Джесс сгреб ее в охапку и взвалил себе на плечо, словно куль муки. Убедившись в том, что на аллее никого нет, он зашагал сначала по дорожке, а потом – прямо по газону. Только когда они вышли за территорию особняка Ван Энделов, он наконец поставил Лану на ноги.

Она походила на какую-то лесную зверюшку, оказавшуюся в прицеле охотника. На ней были его брюки, которые ей пришлось несколько раз подвернуть внизу и подвязать на поясе его шейным платком. Сверху она надела одну из его рубашек, рукава которой закрыли ей руки до кончиков пальцев.

Несмотря на свой гнев, Джесс невольно ухмыльнулся:

– Маскарад у Бикменов будет только через неделю. Очень жаль, что я уже заказал нам костюмы в одной из лавок в Лексингтоне. Думаю, что нью-йоркский свет с удовольствием полюбовался бы герцогиней Пятой авеню в таком наряде.

– Как ты посмел утащить меня оттуда, не дав спасти Колина? Ты жалкий, трусливый сукин…

Он снова схватил ее за руку и потащил к их дому.

– Можешь называть меня как угодно, Лана. Но если бы тебя поймали в доме Ван Энделов, ты лишилась бы всякой надежды получить опеку над Колином.

– Я не могу больше ждать, Джесс. Ты ведь слышал, что сказал Закери: Колин мучается! Мне невыносимо думать об этом.

– Закери сказал, что устроит новые…

Она решительно покачала головой:

– Даже если Закери добьется нового слушания, нет никакой уверенности в том, что мне передадут Колина. Я не могу снова его потерять! Я знаю, что мы оба этого не переживем.

– И поэтому ты решила, что просто поднимешься на второй этаж особняка Ван Энделов и украдешь мальчика? Боже правый, Лана! Как ты могла надеяться, что тебе удастся это сделать?

– Ты же видел, как это легко! Я знаю расположение помещений первого этажа. И хотя на втором этаже я была всего один раз, но я решила, что смогу отыскать комнату Колина. А оттуда мы могли бы просто тихо улизнуть, пока нас никто не видит. А стоит нам уехать из Нью-Йорка, и в Бостоне или Чикаго нас даже никто не узнает!

Джесс раздраженно зашипел:

– Похищение могло бы стать краткосрочным решением, но подумай, как это скажется на всей дальнейшей жизни – и твоей, и мальчика. Вам всю жизнь придется оставаться в бегах, прятаться, постоянно оглядываться. Разве ты о таком мечтаешь для Колина?

– Это лучше, чем сидеть взаперти в комнате, где никто его не любит, никто не обнимет и не утешит! – Лана отвернулась, пряча слезы. – Мне невыносимо думать о том, что мой малыш Колин вынужден так жить!

Джесс привлек ее к себе, обняв за талию и уткнувшись лицом в ее волосы.

– Я знаю, как сильно ты любишь этого мальчика, Лана. И я не могу винить тебя за то, что для его спасения ты готова сделать что угодно, пусть даже невероятно опасное или глупое. Пойдем со мной домой. Мы сможем придумать что-нибудь получше.

– Как?

Она шмыгнула носом и вытерла слезы. Джесс снова повернул ее к себе и, приподняв ей голову, посмотрел прямо ей в глаза:

– Мы можем попробовать еще раз использовать твою известность в наших целях.

– Не понимаю, о чем ты.

– Полагаю, нам пора поделиться своей новостью с Фарли Фэрчайлдом, чтобы он напечатал ее в «Нью-Йорк ньюс».

– Какой новостью?

Джесс одарил ее своей озорной улыбкой.

– Новостью о том, что герцог Амберленд и его кузина, леди Алана Даннинг Гриффин Виндзор, помолвлены.

– Но ты же всем говорил, что готов на все, чтобы не попасть в капкан брака. Почему ты вдруг…

– Конечно, ты права. Я ведь не сказал, что мы поженимся. Но я ничего не имею против того, чтобы разыграть фальшивую помолвку. В конце концов, это будет сделано ради благой цели.

Лана продолжала колебаться. Ей в голову пришло еще одно возражение.

– А что, если судья узнает про наш обман?

Джесс спокойно улыбнулся:

– Предоставь мне об этом позаботиться.

Глаза у Ланы стали огромными, как блюдца, а в следующую секунду она уже бросилась ему на шею и изо всех сил обняла. Уткнувшись ему в шею, она невнятно спросила:

– Ты готов на это ради меня, Джесс?

Он крепче обнял ее и решил, что ему довольно приятно играть роль героя – особенно, когда награда настолько хороша.

– Я сделаю это с удовольствием, герцогиня. А теперь, после того как мы столько ночей снимали с тебя твои одежды, давай проверим, насколько быстро мы сумеем вернуться домой и снять с тебя мои.

Глава 24

– Ваша светлость! – Запыхавшийся и взъерошенный Фарли Фэрчайлд явился в Центральный парк. – Не могу сказать вам, как я горжусь тем, что именно мне позволено первым сообщить такую новость!

– Вы были очень добры к моей кузине с момента ее приезда в вашу страну, и мы оба решили, что это будет идеальной возможностью вас поблагодарить. – Джесс положил руку поверх руки Ланы. – Дорогая, это репортер «Нью-Йорк ньюс».

– Мистер Фэрчайлд!

Лана протянула руку, и репортер какую-то долю секунды мялся, видимо, решая, что ему сделать: пожать ей руку или поклониться и поцеловать ее пальчики.