Книга Поцелуй перед смертью - Айра Левин

— Помогите! — закричал он, размахивая одной рукой. — Эй, вы! Идите сюда! Помогите!

Движение ускорилось. Фигура приближалась.

Лео и Гант в растерянности обернулись.

Господи, благодарю Тебя!

И тут он разглядел, что это — женщина.

Марион.

— Что ты здесь?.. — закричал Лео. — Уходи! Ради бога, Марион, спускайся вниз!

Она его как будто не слышала. Подошла и встала у них за спиной. Через их плечи Берту было видно ее пылающее лицо и расширенные глаза.

Она вгляделась ему в лицо, потом ее взгляд опустился ниже. У него опять задрожали ноги… Если бы у него был револьвер…

— Марион, — взмолился он, — останови их! Они сошли с ума! Они хотят меня убить! Останови их! Они тебя послушают! Я все объясню про этот список. Все! Клянусь, что не обманывал тебя…

Она не отводила от него глаз. Потом сказала:

— Так же не лгал, объясняя, почему не сказал мне про Стоддард?

— Я тебя люблю! Клянусь, я тебя люблю. Верно, поначалу я думал о деньгах. По потом полюбил тебя! Ты же знаешь, что это правда!

— Откуда мне это знать?

— Я тебе клянусь!

— Ты так много раз клялся… — Ее пальцы появились на плечах мужчин — длинные белые пальцы с розовым маникюром. Казалось, она подталкивала мужчин вперед.

— Марион, неужели ты на это способна? Когда мы с тобой… после того, как мы с тобой….

Ее пальцы вдавились в плечи мужчин, толкая их вперед…

— Марион! — тщетно воззвал он.

И вдруг ощутил, что к грохоту цеха прибавилось еще какое-то рокотание. С правой стороны до него дошла волна жара. Кабина! Он резко повернулся, держась за стойку обеими рукам. Вот она — до нее осталось не больше пяти метров. Она, скрежеща, ехала по рельсам, а из брюха у нее тянулись канаты. Через окошко впереди кабинки ему была видна голова в серой шапке с козырьком. Крановщик смотрел вниз.

— Эй, ты! — заорал он, напрягая голосовые связки до предела. — Эй, ты, в кабине! Помоги! Эй! — Жар от приближающегося чана давил ему на грудь. — Помоги! Эй, ты, в кабине! — Голова в серой шапке даже не поднялась. Глухой он, что ли? Оглох, идиот? — Помоги! Помоги! — орал он до боли в горле, но крановщик не обращал на него внимания.

Берт отвернулся от волны жара, чуть не плача от отчаяния. Лео сказал:

— Самое шумное место в цехе — это в кабине под потолком.

И он сделал шаг вперед. Гант шагнул вместе с ним. За ними последовала Марион.

— Послушайте, — умоляюще сказал Берт, опять хватаясь левой рукой за перегородку. — Пожалуйста…

Их лица были похожи на маски возмездия. Они шагнули еще ближе.

Стальные мостки качнулись, как вытряхиваемое одеяло. Ему пекло уже не только правый бок, но и спину. Они и вправду убьют его! Это не пустая угроза! Смерть глядела на него из их глаз. Он обливался потом с головы до ног.

— Ладно! — крикнул он. — Ладно! Она думала, что переводит с испанского. Я дал ей перевести текст.

И вдруг он умолк.

Что это с ними? Лица уже не похожи на бесстрастные маски — на них появилось смущение и презрение, и они смотрят на…

Он посмотрел вниз. На брюках спереди расплывалось мокрое пятно, и вдоль правой брючины тянулся ряд пятен поменьше. Какой ужас! Он вспомнил японца… японца, которого убил, — эту дрожавшую, что-то лепетавшую, обмочившую штаны карикатуру на человека! Неужели это он? Неужели он такой?

Ответ был написан на их лицах.

— Нет! — закричал он и закрыл глаза руками, но и с закрытыми глазами он видел их лица. — Нет! Я не такой!

Он круто развернулся, его нога проехалась по образовавшейся под ним луже и подвернулась. Он замахал руками. В лицо ему пыхнуло жаром. Падая, он увидел огромный диск поблескивающей зелени, который подплывал под него, источая газы…

Его руки за что-то зацепились. Канаты! Его тело раскачивалось, выдергивая своей тяжестью руки из суставов. Ему было видно, как разлохматившиеся концы проволоки в канате, точно иглы, впиваются ему в ладони. Вокруг был хаос звуков: пронзительный свисток, женский крик, голоса сверху, голоса снизу… Он еще раз посмотрел на ладони — по кистям стекали капли крови. Снизу пек жар, поднималась удушающая вонь меди, у него кружилась голова. Он чувствовал, что его хватка ослабевает, — и не потому, что он задыхается от вони и жара, и не потому, что иглы впиваются ему в ладони, — он ослаблял хватку потому, что хотел упасть. Поэтому он и спрыгнул с мостков. Но инстинкт заставил его ухватиться за канаты. Теперь же он перебарывал инстинкт: левая рука разжалась, и он остался висеть на одной правой, медленно поворачиваясь в испепеляющей жаре. На кисти было нефтяное пятно — наверно, он зацепился за стойку или за цепь. Да они никогда бы его не столкнули — разве каждый способен убить? — он прыгнул сам и сейчас разожмет руку, потому что этого хочет. Вот и все. Все в порядке, его ноги больше не трясутся, — да не так уж они и тряслись! — потому что он опять владеет собой. Он не заметил, как разжалась правая рука, — видно, это произошло непроизвольно. Он падал в жар. Канаты дернулись кверху. Кто-то кричал, как кричала Дорри, когда он столкнул ее в шахту, и как кричала Эллен, которую он не сумел убить первой пулей; кто-то душераздирающе кричал, и он вдруг понял, что кричит сам и не может остановиться! Почему он кричит? Почему? Почему это должно случиться с ним?..

Крик, разорвавший вдруг наступившую в цехе тишину, закончился жирным всплеском. Из чана выплеснулась густая зелень, изогнулась в воздухе и упала на пол, где разбилась на миллион капель и лужиц. Они шипели на полу, постепенно превращаясь из зелени в медь.

Глава 15

Кингшип остался на заводе, а Гант проводил Марион обратно в Нью-Йорк. В самолете они сидели по разные стороны прохода, не шевелились и молчали.

Потом Марион вынула носовой платок и прижала его к глазам. Гант повернулся к ней. Его лицо было бледно.

— Мы только хотели принудить к признанию, — сказал он, чувствуя необходимость оправдаться. — Мы вовсе не собирались это делать. И он таки признался. С чего ему вздумалось так резко повернуться?

Его слова не сразу достигли сознания Марион. Потом она еле слышно сказала:

— Не надо…

Он посмотрел на ее опущенное лицо.

— Вы плачете, — мягко сказал он.

Она посмотрела на носовой платок и увидела на нем мокрые места. Тогда она сложила его, повернулась к окну и тихо сказала:

— Я плачу не о нем.

Они отправились на квартиру Кингшипов. Забирая у Марион пальто — Гант не стал снимать свое, — дворецкий сказал:

— В гостиной дожидается миссис Корлисс.

— О боже! — воскликнула Марион.