Книга Бои у Халхин-Гола (1940) - Давид Иосифович Ортенберг

японских захватчиков.

Секретарь бюро комсомольской организации тов. Гудков начал было свой доклад, но его прервал комиссар части. Он внес внеочередное предложение:

— Ввиду возможности налета японской авиации всем участникам собрания вырыть окопы.

Предложение принимается единодушно. Закипает дружная работа. Потребовалось лишь 15–20 минут, чтобы каждый комсомолец сделал себе окоп и умело замаскировал его.

Теперь можно начинать. Взоры вновь устремились на докладчика. Простое и спокойное сообщение о боевых делах комсомольцев батальона звучало волнующей поэмой о доблести и героизме.

— Товарищи, — говорит комсомольцам тов. Гудков, — сегодня счастливый день для нас. За полтора месяца боев мы впервые получили возможность собраться, поговорить по душам. За это время наша организация значительно выросла — 23 человека приняли мы в свои ряды. Все это — красноармейцы, показавшие в боях преданность своему народу. За это же время мы потеряли шесть членов нашей организации. Они — наши боевые друзья — отдали жизнь за Родину, пали смертью храбрых на поле битвы. Почтим память наших дорогих незабвенных товарищей.

…Мы с гордостью можем сегодня сказать, что комсомольцы нашего батальона показали себя бесстрашными воинами. Примеров доблести и смелости — множество. Вот сидит тов. Полиенко. Шесть раз ходил он в атаки, всегда первым рвался в бой, увлекал за собой других бойцов. Всем нам он известен как самый отважный в части разведчик. Сорок пять дней назад тов. Полиенко был рядовым красноармейцем. Теперь он стал командиром взвода.

А кто из нас, товарищи, не знает неустрашимого и неуязвимого снайпера Колесникова, героя-пулеметчика Морозова и других? Своими боевыми делами эти люди заслужили славу и любовь всего полка.

Наша комсомольская организация накопила немалый опыт работы в боевых условиях. Самое главное: мы научились работать под огнем. Комсомольские собрания проводим в окопах. Когда нет возможности собраться — принимаем в комсомол путем опроса. Ни на один день не прекращаем политической работы. В окопах комсомольцы читают бойцам газеты. Хорошие результаты дают индивидуальные беседы с бойцами перед атакой. Немалое значение имеет и наша работа с японскими солдатами. В ночное время мы подползаем на 30–40 метров к их окопам и бросаем пачками листовки, напечатанные на японском языке.

Обмен комсомольских билетов на передовой линии.

На снимке: помощник начальника политотдела по комсомолу старший политрук А. Фомичев и секретарь комсомольского бюро полка тов. Миньтюков вручают комсомольский билет В. Макарову

Сейчас наш батальон, как и другие части, готовится к решающему сражению. На что следует обратить внимание? Надо научиться еще искуснее маскироваться, всегда в бою помнить о товарищеской взаимопомощи, в совершенстве овладеть гранатой и лопатой. Все это поможет нам уничтожить врага малой кровью.

…Лаконично, точно боевые рапорты, звучали выступления комсомольцев. Младший командир Приходчий рассказывал, с каким нетерпением бойцы ждут наступления. Комсомольцы Шевченко, Лопухин, Дьяченко и другие говорили о комсомольской работе в бою и горячо выражали уверенность в скором окончательном разгроме врага.

Страстно говорил заместитель политрука Промышленников. Он одиннадцать раз ходил в разведку и, не раз рискуя жизнью, выполнял опасные боевые задания.

— Мы хорошо изучили подступы к противнику, его огневые точки. Итог наступления будет только один — наша полная победа.

Кто-то просил у президиума слова, когда в высоком небе раздался гул моторов. Над побережьем Халхин-Гола шли вражеские самолеты. Комсомольцы быстро замаскировались в окопах. Началась бомбежка. Рядом рвались артиллерийские снаряды.

Комсомольцы постановили: 1. Немедленно разойтись по подразделениям. 2. Решение составить президиуму.

Прошло несколько минут, и лощина опустела…

Решение президиума было кратким и ясным: образцово выполнить приказ командования по окружению и уничтожению японских бандитов.

Спустя несколько дней участники делегатского комсомольского собрания выполняли свое решение с оружием в руках на поле боя с достоинством и честью, как подобает воинам — комсомольцам.

Это были, дни полного и окончательного уничтожения неприятеля.

Вл. СТАВСКИЙ

КОМАНДИР БАТАРЕИ

Оттуда, из глубины песчаных бугров, осатанело била японская артиллерия. Через наблюдательный пункт батареи, вынесенный к переднему краю, с воем, сотрясая воздух, проносились снаряды.

Командир батареи Леонид Воеводин, прильнув к окулярам стереотрубы, в своем окопе пристально и зорко всматривается вдаль.

Его тяжелая батарея уже приглушила две японских, а били с той стороны десятки орудий. Слух Воеводина — слух опытного боевого артиллериста — безошибочно определял и калибр проносившегося вражеского снаряда, и направление, откуда он был выпущен. Вон, в складках меж буграми, под самой линией иззубренного горизонта, сверкнула вспышка.

— По батарее. Гранатой!.. — певуче начал командовать Воеводин.

— По батарее. Гранатой! — звонко повторил в телефонную трубку дежурный.

Рядом с окопом оглушительно, в пламени и дыму, грохнул снаряд. Воеводин услышал и почувствовал звенящий удар в голову.

На какое-то мгновенье перед его глазами поплыло облако пыли, клубящийся едкий дым. Голова его стала тяжелой и горячей.

— Кажется, меня ранило! — медленно и тихо сказал под-б еж а в тему политруку Во ев один.

— Где? Что ты?

Воеводин сиял каску, лицо его облилось кровью. Рядом грохнул второй снаряд. Когда улеглись пыль и земля, товарищи перевязали Воеводина.

Отчаянно звенело в голове.

«Смогу ли я, командовать?» — с тревогой подумал Воеводин.

Как всегда, в острые мгновенья мысль его работала очень свежо и ясно. В памяти сразу встало все пережитое за эти боевые дни.

Вот — батарее приказано передвинуться на фронт. Тотчас по прибытии она заняла огневые позиции. Воеводин организовал свой наблюдательный пункт рядом с пунктом командира стрелковой роты, на переднем крае. Командир этой роты товарищ Нефедов шумно обрадовался:

— Друг-артиллерист пришел!

И в душу Воеводина хлынуло тепло боевой красноармейской дружбы.

Вскоре вся местность в уме командира батареи Воеводина была исчерчена треугольниками, одну из сторон которых и составляла линия от батареи до цели, линия полета снаряда. В тетрадь командира-вычислителя ложились одна за другой записи цели и прицела.

И когда второго июля к нашему расположению двинулись японские танки, круглые желтоватые глаза Воеводина заблестели. Резче обозначились и морщины на высоком лбу, и крутой волевой подбородок. С своего пункта он хорошо видел движение танков, еще и еще проверил свои вычисления, и ровным, очень спокойным голосом, чуть нараспев, подал команду.

Невероятно долгими были эти секунды. Но как же радостно вздрогнули руки командира, когда он увидел: от взрыва снаряда японский танк остановился, он запылал, и черный дым столбом поднялся высоко к небу. Другие танки тоже остановились.

Прибежал командир роты Нефедов. Растроганно и весело обнял он Воеводина:

— Вот это командир! Расцеловать тебя надо!

Командир батареи младший лейтенант