Книга Опасный лорд - Сабрина Джеффрис

Фелисити опустилась на мягкое сиденье, чувствуя себя удовлетворенной и любимой. Йену еще только предстоит сказать, что он ее любит, хотя в каждом его движении, в каждом взгляде она чувствовала любовь. Со временем она заставит его произнести эти слова.

А пока он с хмурым видом сел напротив нее. Разговор, видимо, предстоит неприятный.

Карета тронулась; милю-другую они проехали в полном молчании. Она смотрела в окно, с ужасом ожидая начала разговора. Погода не предвещала ничего хорошего: пока они занимались любовью, сияло солнце, а теперь зловещие тучи затянули небо, угрожая снегопадом. Мрачный, унылый день.

Йен кашлянул.

— Пора рассказать тебе все. У нее упало сердце.

— О чем? — Фелисити приготовилась к самому худшему.

— О моем прошлом. Ту правду, которую ты пыталась вытянуть из меня неделю назад.

— Почему сейчас? — Она вдруг испугалась. Эта правда может изменить всю их жизнь.

— Ты заслуживаешь того, чтобы знать. Аннулировать брак мы пока не можем, но есть другие способы разойтись — развод, раздельное проживание, как захочешь. Но ты должна знать, за кого вышла замуж, и не тешить себя иллюзиями, что любишь меня.

В его лице было столько боли.

— Моя любовь — не иллюзия, — мягко возразила она. — Что бы ты ни рассказал, ничего не изменится.

Он посмотрел в окно, играя желваками.

— А если я убийца?

— Хочешь рассказать, что соблазнил свою тетю?

— Правда в десять раз хуже.

— Я сердцем чувствую, что ты порядочный и добрый, что бы ты ни рассказал.

Он помолчал.

— Ладно. Посмотрим, что ты скажешь, когда узнаешь, как все было на самом деле. Я не соблазнял свою тетю, как заявляет леди Брумли, и не насиловал ее, как утверждает дядя. Я ее убил.

Глава 24

В Новый год правильнее будет посмотреть не вперед, а назад. Человек, который ничему не научился на ошибках прошлого, не может надеяться избежать их впредь.

Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 31 декабря 1820 года

Фелисити похолодела.

— Хочешь сказать, что она наложила на себя руки из любви к тебе?

— Нет. Она никогда меня не любила. И не покончила с собой ни из-за любви ко мне, ни по какой-либо другой причине. Ее убил я.

У нее так затряслись руки, что она зажала их между коленями.

— Я не верю. Как такое могло быть? Он тяжело вздохнул.

— Придется начать сначала. Когда мне исполнилось девятнадцать, я проводил каникулы с отцом в Честерли. Мы постоянно ссорились. Дядя и тетя были свидетелями наших ссор. Дядя Эдгар поддерживал отца, чем лишь ухудшал дело. Но тетя… — У него смягчился голос. — Тетя старалась нас помирить. С пониманием выслушивала мои жалобы. Она была ненамного старше меня, но я прислушивался к ее разумным советам. Мы проводили много времени вместе. Ее доброта буквально покорила меня.

Карету сильно тряхнуло на выбоине, но Йен этого не заметил.

— Я увлекся ею, даже желал ее, но в таком возрасте мужчины желают любую женщину. Вряд ли она догадывалась о моих чувствах. Вопреки тому, что тебе говорили, тетя Синтия оставалась верна дяде, несмотря на его ужасный характер.

Он смотрел на Фелисити, но не видел ее. Он видел только свое прошлое, и ей надрывала сердце безысходность, написанная на его лице. Ей бы хотелось, чтобы во время рассказа он сидел с ней рядом, но не такой он человек, чтобы желать женских утешений. Он продолжал:

— Однажды днем, проходя мимо дома дяди, я услышал женский плач и мужской крик. Это был дядин голос.

Йен сжал кулаки.

— Я и раньше замечал синяки на теле тети, но она никогда не рассказывала об их происхождении, что-то выдумывала, если ее спрашивали об этом. Я остановился под дверью.

Он судорожно вздохнул.

— Не задумываясь о том, что мое вмешательство лишь распалит дядю, я ворвался в дом.

Йен долго молчал. Фелисити шепотом спросила:

— А он… Он?..

— Он ее бил. У нее уже был синяк под глазом и красные пятна на лице. Она забилась в угол, а он стоял над ней с занесенным кулаком… — Йен зарычал. — Она была вдвое меньше его, совсем крошка. А этот ублюдок орудовал кулаками!

Фелисити пришла в ужас, представив себе это зрелище и то, как болезненно воспринял его муж.

— О, Йен! — простонала она.

— Я обезумел и набросился на дядю. Мы подрались, но я без труда с ним справился, он был старше меня почти на двадцать лет. Я повалил его на пол и стал избивать, не помня себя от ярости.

Йен вздохнул.

— Тетя подошла и схватила меня за руку, опасаясь, как бы я его не убил. Но я оттолкнул ее с такой силой, что она… она… — Он снова замолчал. Потом расправил плечи и посмотрел на Фелисити. — Она упала и ударилась головой о камин. Врач сказал, что она умерла мгновенно.

— Господи, бедная женщина, — прошептала Фелисити. Но ее сердце болело не за бедную женщину, а за него, ее любимого мужа, который так долго хранил в душе эту тайну.

— Да, бедная моя тетя. Зажатая между мной и дядей, она не имела шансов на жизнь и счастье.

Он уткнулся лицом в ладони. Отчаянно желая его утешить, Фелисити положила руку ему на спину. Наступила тишина, нарушаемая лишь скрипом колес, стуком копыт и тяжелым дыханием Йена.

— Я понимаю, как ты страдаешь, любимый, но ты не виноват.

— Не виноват?! — Он вскинул голову. — Как это не виноват? Зачем я вошел в дом? Зачем полез в драку с дядей? Свои эмоции надо держать в узде!

— Тетя могла бы упасть на подушку. Но произошел несчастный случай. Ты не должен винить себя. К тому же ее мог убить дядя, если бы ты не вошел.

— Но не он убил, а я!

— Ты пытался ее защитить! Никто в здравом уме не обвинит тебя!

— Моя семья обвинила! Она похолодела.

— Твой дядя…

— Не дядя. Вернее, он до сих пор винил меня в ее смерти. Но придумал собственную версию происшедшего. Он не дурак. Понимал, что если обвинит меня в убийстве, я обвиню его в избиении жены. А он всячески это скрывал. Особенно от моего отца.

— Значит, отец так и не узнал правды?

— Послали за отцом; он пришел, когда я держал ее на руках, а дядя Эдгар уже пришел в себя и выложил отцу свою версию случившегося. Сказал отцу, что застал меня в тот момент, когда я соблазнял тетю Синтию, стал со мной драться, она попыталась нас остановить и упала.

— Подлец! — воскликнула Фелисити. Как он посмел очернить сына в глазах отца? Тем более что отец относился к сыну с неприязнью! — Что ж, по крайней мере твой чертов дядя последователен во лжи, мне он сказал примерно то же самое, — сухо добавила она. — Ни словом не обмолвился об избиении жены. Однако и не обвинил тебя в убийстве.