Книга В постели с принцем - Сабрина Джеффрис

— Да, я уверена, что он предпочел бы, — согласилась Кэтрин, решительно поднимаясь по лестнице.

Если бы она была не столь взволнована, то могла бы заметить и отсутствие других слуг, и ветхие перила, которые явно нуждались в ремонте. Но вниманием Кэтрин завладел смех, который долетал сверху. Она узнала этот смех. Там наверху находился Алек, и был он с какой-то женщиной. Раскаты мужского смеха перемежались с женским хихиканьем.

Достигнув следующего этажа, Кэтрин через открытую дверь увидела кровати. Именно там находились горничные, и смех одной из них доносился, вероятно, из комнаты хозяина в конце коридора.

Кэтрин стала на цыпочках подкрадываться туда, откуда слышался смех, при этом с каждым мгновением ей становилось все более не по себе. Сколько раз ей случалось заставать отца со шлюхой, которую он пытался выдать за служанку; сколько раз приходилось отворачиваться, пока он возился с брюками, лепеча какое-нибудь лживое объяснение…

Подобравшись поближе, Кэтрин отчетливо услышала голос Алека.

— А что вы думаете? — произнес он. — Это слишком дурно?

Снова послышался женский смешок.

— Это не для спальни, хозяин. Послышалось какое-то сопение.

— А так хорошо?

— Замечательно.

— Думаю, это сюда не подходит.

— Будет отлично, если вы отодвинете это на задний план.

— Голая женщина никогда не должна быть на заднем плане.

Раздался серебристый смех.

— Да ну вас! И как вам только не стыдно говорить такое! До Кэтрин снова донеслось какое-то сопение и кряканье. Она быстро преодолела последние несколько ярдов по коридору. Она выскажет этому распутнику все, что думает о нем!

Алек вдруг начал чертыхаться, но это не остановило Кэтрин. Она вбежала в открытую дверь с криком:

— Что здесь происходит?

Алек вздрогнул и выпустил из рук мраморную скульптуру высотой около трех футов, которую пытался снять с массивного комода красного дерева. Падая, скульптура ударила его по голове и полетела на пол, увлекая за собой Алека.

— Алек! — испуганно вскрикнула Кэтрин и бросилась к упавшему ничком на пол графу.

К ней тут же присоединилась дородная женщина, которая была старше Алека по крайней мере вдвое.

— О Господи! Хозяин, хозяин… с вами все в порядке?

Опустившись на колени, Кэтрин приподняла Алеку голову, проклиная себя за то, что действовала как самая последняя дура.

— Господи, да я убила его!

— Он жив, — возразила пожилая женщина. Взяв графа за руку, она приложила палец к запястью. — У него хороший пульс.

— Но у него кровь! — воскликнула Кэтрин, увидев тонкую алую полоску на щеке. — Он тяжело ранен!

— Не думаю, мисс, — проговорила женщина. — Он просто потерял сознание. Через минуту придет в себя. У его сиятельства крепкая голова, все будет хорошо.

Однако в голосе пожилой женщины чувствовалась тревога, и на самом деле она не была столь оптимистична, как хотела это представить.

— Должно быть, вы его невеста? — спросила она Кэтрин. — Я миссис Браун, экономка.

— Я Кэтрин Меривейл, — выдохнула Кэтрин. «Дурочка, которая убила твоего хозяина». Слезы набежали ей на глаза. — Вот как нам пришлось познакомиться. — Откинув волосы со лба Алека, она осмотрела рану, в то время как экономка ощупала его пальцы.

Подняв голову, Кэтрин увидела стоявшую в дверях мать, которая с явным подозрением разглядывала все вокруг.

— А это моя мать. — Кэтрин умоляюще посмотрела на миссис Браун: — Нельзя ли устроить графа как-нибудь поудобнее? Сколько он будет лежать на полу?

— Лучше его не трогать, — ответила женщина. — Он дышит ровно и, думаю, вскоре придет в себя.

— Это я виновата! Я не должна была врываться сюда! — Кэтрин взглянула на скульптуру, изображающую женщину верхом на лошади, наготу которой скрывали распущенные волосы. Леди Годива… та самая голая женщина.

Кэтрин почувствовала, что слезы наворачиваются ей на глаза.

— Господи, да что же он тут делал, в конце концов? Миссис Браун снисходительно пожала плечами:

— Милорд; хотел сделать так, чтобы комната вам понравилась. На чердаке оставалось не так много вещей для этой цели, а вот эту старую скульптуру отца и несколько картин никто не купил. Я говорила ему, что не следует самому ставить скульптуру так высоко, но он не пошел за лестницей.

— Кто-нибудь из слуг мог бы помочь ему…

— У нас нет слуг, мисс. — Спохватившись, миссис Браун поспешила добавить: — То есть… они в городе.

Миссис Браун не умела лгать, как и дворецкий. И тут Кэтрин вдруг осенило. Отсутствие слуг, выцветшие ковры, обветшавшие лестницы, заросшие цветники. Как заметила мама, здесь не просто все запущенно. Кэтрин поняла, что причина заключается в отсутствии денег. Она сама достаточно пожила в таких условиях после смерти отца.

— У него нет денег. Да? — сказала Кэтрин, вопросительно уставившись на миссис Браун. — У его сиятельства нет денег?

Пожилая женщина изменилась в лице, затем едва заметно кивнула.

Так вот почему Алек оставался в отеле. Потому что нуждался в деньгах. И все его другие секреты и недомолвки объяснялись именно этим.

Кэтрин почувствовала, как огромный камень свалился у нее с души. Алек беден! Кэтрин никогда не могла предположить, что осознание этого может сделать ее счастливой. Его отказ привезти Кэтрин сюда объяснялся отнюдь не желанием попрощаться с любовницей, или устроить последнюю дикую оргию, или скрыть незаконнорожденных детей, или еще какое-нибудь безумство — словом, то, что не давало ей спать последние несколько ночей.

Нет, он скрывал это от нее потому, что стеснялся.

И в то же время он готов был жениться на ней даже после того, как узнал, что у нее также нет денег. Он мог бы найти богатую наследницу, но стал ухаживать за Кэтрин, не зная, что она ожидает получения наследства. Какие еще доказательства ей нужны в том, что Алек любит ее?

А она убила его. Зарыдав, Кэтрин прижала голову Алека к своей груди, и он застонал.

— Алек! — радостно воскликнула Кэтрин. — Поговори со мной, дорогой мой! Ты меня слышишь?

Глаза Алека оставались закрытыми, но он пробормотал:

— Кэтрин… должно быть, мне это снится…

— Нет, тебе не снится, — шепотом проговорила Кэтрин.

— М-м, — промычал Алек и ткнулся лицом ей в грудь. — Как хорошо… мягко.

Кэтрин счастливо улыбнулась:

— Очнись, глупыш, иначе я никогда себе не прощу. Прошу тебя, Алек, очнись.

Дрогнув ресницами, Алек открыл глаза.

— Кэтрин? — Он нахмурился. — Что ты здесь делаешь? — Алек потряс головой, затем огляделся вокруг. — И почему, черт возьми, я на полу?