Книга Русская историография. Развитие исторической науки в России в XVIII—XX вв - Георгий Владимирович Вернадский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помимо вольного приезда иностранцев в Россию происходила и невольная колонизация. После завоевания Ливонии в 1558 году московскими войсками был вывезен в Россию многолюдный полон, верхний слой которого составляли высшие классы Ливонии, а большую часть – эстонское и латышское простонародье, доставлявшее рабочую силу.
Ливонских дворян (немцев) московское правительство брало на свою службу, образуя из них гарнизоны городов в восточных областях государства.
Некоторые такие полонянники сделали блестящую карь еру при царском дворе, как, например, Иоганн Таубе и Элерт Крузе (оба впоследствии бежали из России в Польшу).
Иван Грозный любил беседовать с иностранцами не только на политические и экономические темы. Он очень интересовался и религией.
10 мая 1570 года состоялся его знаменитый спор о вере с Яном Ракитой, видным деятелем общины чешских братьев (гуситской традиции). Противники остались каждый при своем убеждении.
Борис Годунов, так же как Иван Грозный, был в живом общении с приезжавшими в Москву иностранцами. Новое в его беседах с ними была его творческая мысль – основать в Москве высшее училище – что-то вроде университета. В связи с этим решено было послать на Запад «для науки разных языков и грамоты» способных русских юношей. На первый раз было послано 18 человек – по шести в Англию, Францию и Германию. Ни один из них не вернулся. Ко времени окончания их обучения Борис умер, началась Смута – понятно, что у них не было желания возвращаться.
Московский народ вышел из Смуты материально разоренным. Лишь понемногу страна возвращалась к нормальному состоянию. С первыми признаками успокоения иностранцы снова потянулись к Архангельску. Возродилась торговля европейских стран с Московией, и начался стихийный наплыв иноземцев в Москву. Видную роль среди них играли купцы и техники всякого рода, а также офицеры и солдаты (ландскнехты). Московское правительство приняло решение формировать полки иноземного строя из русских людей.
В Москву приглашались преимущественно протестанты, в меньшем числе – католики. Опасаясь их религиозного влияния на русских людей, московское правительство, по настоянию патриарха Никона, выселило из Москвы всех иноземцев (кроме перешедших в православие) и отвело им землю за городом для поселения (1652). Так возникла Немецкая слобода, цветущий уголок Европы в Московии. Лютеранам и кальвинистам было разрешено строить там церкви, но католикам это не было дозволено.
С большим недоверием смотрели в Москве не только на «немцев» (общее название для всех европейцев), но и на выходцев из западнорусских областей Речи Посполитой. Число их стало сильно увеличиваться после 1620 года.
«После Смуты, – пишет Платонов, – московским людям трудно было разбираться в том, кто в Литве и Польше православный, а кто униат или католик».
И в самой Москве были люди, озадаченные новыми культурными и религиозными верованиями. Таков был Иван Андреевич Хворостинин – «первая ласточка культурной весны», как называет его Платонов.
В Москве ему казалось скучно: «все люд глупый, жить не с кем». Он стал задумываться над богословскими вопросами, отрицать воскресение мертвых и необходимость поста и молитвы. За это в 1623 году Хворостинин был сослан в Кириллов монастырь для покаяния. Вскоре он покаялся и дал обещание и клятву, что будет строго блюсти православие. После этого он был возвращен в Москву. Царь и патриарх объявили ему полное прощение. В 1625 году он умер.
Платонов доводит свое изложение до начала царствования Петра. Он рисует убедительную картину культурного подъема в Москве середины XVII века, подчеркивая важное значение приглашения в Москву киевских ученых монахов. Ярки его характеристики отдельных выдающихся личностей этого времени.
Последняя книга Платонова посвящена Петру: «Петр Великий. Личность и деятельность» (Л., 1926).
Поводом для ее написания явилось появление в русской беллетристике романизованных биографий Петра, представляющих собою – с точки зрения Платонова – грубую пасквильную карикатуру.
Это «День Петра» Алексея Толстого (предварительный очерк к последовавшей затем книге о Петре) и «Его Величество Kneb Piter Komondor» Б. Пильняка.
«И там и здесь, – говорит Платонов, – Петр является грязным и больным пьяницей, лишенным здравого смысла и чуждым всяких приличий».
В противовес распространенных в русском обществе таких развенчиваний Петра Платонов и счел нужным восстановить подлинный образ Петра как государя и человека.
Платонов рассматривает сначала публицистические и философские оценки Петра в XVIII веке и первой половине XIX века.
После того он обращается к научным оценкам Петра в позднейшее время (Соловьев и Кавелин, Ключевский, Милюков).
Соловьев и Кавелин, воспитанные на методах германской исторической школы, смотрели на исторический процесс как на органическое развитие народной жизни.
С их точки зрения, Петр не только получил от старого порядка сознание необходимости реформ, но действовал ранее намеченными путями.
Ученики Соловьева внесли несколько иное понимание исторической роли Петра. «Они стали думать, что при Петре Россия пережила потрясение, которое, однако, не было переворотом по существу». Платонов высоко оценивает взгляды Ключевского на Петра и Петровскую реформу.
«В лице Ключевского наша наука возвысилась впервые до вполне реального представления о Петре, о его личности и его исторической роли».
Что касается ученика Ключевского, Милюкова, Платонов признает большую ценность его основного труда «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII века и реформа Петра Великого», но считает, что в конечном резюме его книги и еще более в его «Очерках по истории русской культуры» Милюков исказил образ Петра, представив его пассивно воспринимающим поданные ему иностранными и русскими советниками проекты реформ. К тому же, по Милюкову, эти проекты не были между собой согласованы.
В дальнейших главах Платонов говорит сначала о детстве и молодости Петра и его первом заграничном путешествии (1699). За этим следует глава о воинском таланте Петра.
Ярче всего написана последняя глава «Петр Великий в последнем периоде жизни».
В заключение Платонов пишет: «Трудовая жизнь Петра и близкое знакомство с делом управления выработали в Петре одно ценнейшее качество – он любил правду и ненавидел ложь, обманы и лихоимство. На дело государственного управления смотрел он как на священный долг и нес свои обязанности чрезвычайно добросовестно… Он отдавал себя на служение государству и требовал того же от своих подданных. В его государстве не было ни привилегированных лиц, ни привилегированных групп, а все были уравнены в одинаковом равенстве бесправия перед государством».
Платонов, Ключевский и Лаппо-Данилевский занимают видное место в развитии русской исторической мысли
