Книга Победитель - Ежи Жулавский

Марк спокойно смотрел на толпу и думал о том, что поднимется, когда он вызовет Элема и у всех на глазах расправится с ним. Было ясно, что ни на чью помощь, ни на чье послушание рассчитывать не приходится, скверное дело придется исполнить собственными руками. К этому он был готов. Бросил взгляд в сторону, где на крыльце нового дворца как раз появился Элем, окруженный челядью и клевретами. Набрал полную грудь воздуха, чтобы шумнуть на него, как на пса, призываемого к ноге, готовый в случае непослушания проложить дорогу сквозь толпу и сгрести Элема, как щенка.

И вдруг почувствовал беспредельную грусть и бессилие, как это часто бывает после приступа гнева. Бесцельность задуманного, бесцельность всех вообще его усилий живо предстала перед глазами. Осталась только тоска, которой не вычерпать, не развеять, тоска, кричащая в душе, как малое дитя, тянущее ручонки к матери. На Землю, на Землю!

Он сел на камень, служивший раньше первосвященникам вместо амвона, и окинул толпу бездумным усталым взглядом. Та неизвестно почему притихла, а он скорее сам у себя, чем у этого скопища, спросил:

– Что вам нужно от меня?

Видимо, программа этого всенародного волеизъявления была заранее разработана опытными режиссерами, потому что смута постепенно стихла. В толпе засуетились какие-то люди, они успокаивали чернь и выстраивали отдельные группы. И вот к паперти одна за другой потянулись депутации. Шли торговцы, шли отдельно землевладельцы, шли священники, они же судьи в своих поселках, шли хозяева предприятий, пекари и мясники. А за ними всевозможные ремесленники и крестьяне, весь день надрывающиеся по жаре, городские мастеровые, рыбаки, ныряльщики за жемчугом и даже дикари-охотники с лесистых склонов Отеймора. Не забыли и о женщинах: собранные в особую группу, они пугливо приближались к ногам Победоносца, локтями подталкивая друг дружку.

Марк, не шевелясь, смотрел на это пестрое шествие, и на некоторое время показалось, что перед ним не явь, а воспоминание о чем-то давно виденном и пережитом, словно он был уже на Земле и лишь мыслью странствовал по лунному миру.

И даже удивился, когда услышал обращенные к нему голоса. Старшие из купцов и землевладельцев остановились перед ним, простерли руки и возопили:

– Победоносец! Даруй нам прежний мир наш! Оставь нам имущество, накопленное от деда-прадеда! Не рушь благосостояния!

А за ними уже подступали церковники, крича хорошо поставленными голосами, привычными к пению перед народом:

– Победоносец! Могучий пришелец с Земли! Не касайся законов, которые мы творили веками! Не отдавай власти в руки темных и неопытных!

Все припадали к его стопам, все просили об одном: пусть все остается как было. Хозяева фабрик не хотели перемен в заработной плате, говоря, что это их разорит и уничтожит всякое дело. Рыбаки и охотники возражали против взносов на общее пользование. Городские и сельские ремесленники умоляли не гневить власть имущих, от которых зависит их жизнь и малый заработок, а иначе они просто с голоду помрут. И наконец упали ему в ноги женщины, упрашивая сохранить их прежнюю женскую честь, то есть подчинение мужьям, домострой и тайные грешки.

С печалью и горечью слушал Марк все эти речи, а его глаза далеко поверх склоненных к его ногам «уполномоченных» искали в толпе людей, которые думают иначе, которые готовы своим выступлением дать отпор самозваным верховодам. Он чувствовал, что если увидит таких, то невзирая на усталость и давящую грусть встанет и ногой расшвыряет всех этих «припадающих к стопам», скликнет друзей, которые вместе с ним пожелают двинуться вперед…

Но видел тупые лица, яростно и нетерпеливо ждущие его ответа, видел подученных и замороченных, видел готовых на открытый бунт, если их просьб не услышат. Даже жаждущих, чтобы не услышали, предвкушающих, как и всякий сброд, крики, оскорбления, рукоприкладство и смуту.

Горько засмеялся в душе и взглядом, полным презрения и жалости, окинул ораву просителей. Перед ним были убогие лукавцы, мутные глаза, в которых не было даже искры фанатизма, мясистые губы и торчащие скулы духовно недоразвитых людей.

Охватило отвращение и жуткая, невыразимая, жгучая тоска. На Землю! На Землю! Безжизненным жестом руки он отогнал прочь теснящихся к его ногам заводил, готовых в лукавой покорности целовать его одежду.

– Уходите! Поступайте, как вам будет угодно. Я возвращаюсь на Землю.

Крик радости прозвучал в ответ. Но Марк не стал слушать и быстро ушел подальше в собор.

Но в покое его оставили ненадолго. Явились послы от первосвященника, прося прощения, что, занятый делами, не смог явиться он сам. Но им-де велено от его верховного святейшего имени выразить сожаление, более того – отчаяние, по случаю намерения благословенного Победоносца так быстро покинуть Луну. И велено спросить, каковы будут указы, которые первосвященник готов исполнить немедленно с обычным послушанием и покорством.

Слушая эти лукавые речи, Марк даже не рассмеялся. Ему было все равно, хотелось только побыстрее избавиться от надоевших и опротивевших людишек. И он ответил, что никаких указаний Его Высочеству не будет, кроме одного: пусть ему дадут гонцов, пусть отправят их в Полярную страну предупредить охрану машины, что завтра он туда явится. Сразу после прибытия из-за моря туда были посланы верные люди, но их все нет и нет, и неведомо, все ли там поддерживается в надлежащем порядке, как было прежде приказано.

После ухода послов, не откладывая, стал собираться в путь. Привел в порядок записи, собрал фотографии, упаковал все это не спеша и систематически. Времени до отъезда хватало: остаток дня и целая ночь. Вспомнилось, как думал взять с собой шерна и нескольких лунных людей. Усмехнулся. Шерн улизнул, а здешние люди у него и так в печенках сидят.

Вот Ерета взял бы с собой, но Ерет нужней всего здесь. Слишком хорош он, чтобы его на Земле выставлять напоказ. Смешная мысль пришла: может, Элема взять и в клетке показывать? Но мигом выбросил из головы эту детскую ехидную придумку. Сел и подставил ладонь под подбородок.

Вспомнил Элема таким, как увидел его впервые: в серой монашеской рясе, бритоголового, с горящими глазами фанатика, вместе с живыми и мертвыми ждущего Победоносца в нерушимой вере, что тот явится… Неужели теперешний Элем – это тот самый человек? А остальные? А все те, кто ждал? Кто молча веровал? Крохабенна, встречая сказал: «Ты разрушил все, что было. Так строй же теперь…» Что же произошло?

Он вскочил и схватился за голову, так вдруг стало страшно. Ясно представилось то, что прежде только изредка и смутно угадывалось: его появление на Луне не благословением обернулось, а невознаградимой, ужасной катастрофой, каким-то наглым вмешательством в естественное, медленное развитие этого мира и людей, так-сяк здесь прилепившихся. Именно оно поставило здесь все вверх тормашками, развязало страсти, болезненно обозначило худшие инстинкты…

Пожал плечами:

– Что поделаешь? Видимо, так должно было случиться. Но сам понимал, что эта фаталистическая фразочка – только ответ вслух на подавляемую мысль, которая утверждает обратное.