Книга Играя с судьбой - Руслан Муха

Вурд с удивительным хладнокровием наблюдал за мной, пока я снимал куртку и закатывал рукав. Он кровосос с немалым стажем и самообладание на уровне. Молодые в буквальном смысле начинают трястись, предвкушая скорое утоление никогда непроходящей жажды крови. У Якоба же только возбуждённо поблескивали глаза в полумраке и выступили едва заметные тонкие как иглы клыки.

Я решительно протянул ему запястье, он судорожно облизнул губы и вопросительно уставился на меня.

— Вы должны дать свое позволение.

— Ах, да, — опомнился я, — я разрешаю, вурд Якоб, ты можешь пить мою кровь. При этом ты не нарушишь закона, так как делаешь это во благо спасения моего здоровья.

Это позволение не простая формальность, в случае если начнутся какие-либо разбирательства, вурд под зельем правды перескажет мои слова.

Дождавшись моего позволения, Якоб поднес указательный палец к моему запястью, его губы шевелились, но заклинание, которое он произносил, невозможно было расслышать. Я почувствовал, как мои вены на запястье задрожали, будто кто-то их дергал за невидимые ниточки. А затем я почувствовал в них нечто холодное, но при этом жгучее как крапива. Там, где был палец Якоб вены начали темнеть, он призывал порченую кровь.

Через несколько мгновений все вены от локтя и до кончиков пальцев почернели и начали невыносимо жечь. И когда это жар внутри стал настолько невыносим, что я едва не отдернул руку, Якоб вонзился клыками в мое запястье. Я сразу же почувствовал облегчение.

Жжение ослабевало, но Якоб, припавший к моей руке, рычал от боли и то и дело отстранялся и отплевывался, стараясь выплюнуть как можно больше моей порченой крови.

Где-то вдалеке со стороны пустыря я услышал голоса. Донёсся злой смех Борислава и глупое ржание Деграуна. И барона зачем-то еще притащили. В его присутствии никакой необходимости не было.

Якоб тоже их услышал, но почти не придал этому значения. И все же я обратил внимание, что он старается вести себя тише и сдерживать позывы рычать от боли, которую ему причиняла моя порченая кровь.

На смену облегчению ко мне пришла слабость, на секунду перед глазами все поплыло и мне показалось, что я теряю сознание. Не так уж и много крови выпил Якоб, скорее всего это одно из побочных действий заклинания. Я несколько раз глубоко вздохнул-выдохнул, выровнял участившийся пульс и мне стало немного легче.

Вурд припадал к моей руке все реже, я видел, как ему плохо. В очередной раз припав к руке и со всей силы впившись в нее, Якоб резко отпрянул и его стошнило.

Я осторожно заглянул в дверную щель, придерживая кровоточащее запястье. К счастью, троица была слишком далеко и громко общалась, чтобы услышать, как тошнит вурду.

Наконец, когда Якоба перестало тошнить, он поднял на меня затравленный взгляд и, тяжело дыша, произнес:

— Я больше не смогу.

— Будем надеяться, что этого достаточно, — с благодарностью произнес я. — Есть еще кое-что, о чем бы я хотел тебя предупредить.

Якоб выпрямился и, явно не ожидая от меня ничего хорошего, нахмурил брови.

— Я собираюсь записывать происходящее на шар памяти, — сказал я.

Вурд неодобрительно, но с каким-то безразличием спросил:

— Зачем это, княжич?

— Я собираюсь вывести их на чистую воду и заставить отвечать за то, что меня подстрелили и ослабили.

Едва заметно Якоб поморщился:

— Эта запись куда-то попадёт? На ней ведь буду и я.

— Все так, поэтому я обязан был предупредить.

— Я не знатный, княжич. Мою помощь вам в дуэли могут расценить в худшую для меня сторону.

— Я об этом подумал. Ты был в доме колдуна, я скажу, что ты не мог отказать — долг крови. Скажем, что я спас тебе жизнь в ту ночь, и поэтому тебе пришлось быть моим секундантом.

Он снова поморщился, то ли это очередной рвотный позыв, то ли все происходящее ему настолько не нравилось, что он не смог совладать с собой и его идеальная выдержка сошла на нет.

— У меня ведь явно нет выбора, — одними уголками губ улыбнулся он, но глаза оставались холодными. — Я должен сообщить об этом госпоже и спросить у нее разрешения.

Якоб уже достал зеркало связи, но я его остановил, мягко придержав за руку:

— И еще, я очень благодарен тебе за все что ты делаешь для меня сейчас. Я твой должник, можешь просить, о чем угодно.

Якоб неуверенно улыбнулся, но кивнул и сказал:

— Я это делал по просьбе госпожи.

— Я знаю, и все же ты мне очень помог. Я не могу оставить это без внимания. Я — твой должник. Можешь просить меня, о чем угодно.

Вурд снова улыбнулся, теперь искренне, и кивнул. Я убрал руку, и он поспешил открыть зеркало связи и начал звонить.

Несколько минут он пытался связаться с графиней Фонберг, но та так ему и не ответила. Якоб сделал еще несколько звонков, явно уже не графине, но ему и там никто не ответил. Вурд по этому поводу ничего не сказал, но я не мог не обратить внимания, что он встревожен и напряжен.

— Нам уже пора, мы опаздываем, — мягко поторопил его я.

Якоб, соглашаясь, кивнул, достал платок, быстро вытирая рот. Я тоже достал свой платок, перевязав запястье. Прежде чем покинуть водонапорную башню, мы еще раз оттерли следы крови снегом. Вид моего секунданта мне едва ли нравился, лицо из бледного стало серым, взгляд замученный и отрешенный. Да и сам я чувствовал себя не лучше. Голова продолжала кружиться. Но было кое-что еще, что все же радовало. Я почувствовал возросшую силу.

Скастовал светоносный шар — такой яркий и лучистый, и убедился в своих ощущениях. Сила не вернулась ко мне во всей своей мощи, но теперь я наверняка смогу сразиться с Григанским на равных.

Мы с Якобом покинули водонапорную башню и зашагали к пустырю. Троица сразу же оживилась, завидев нас.

— А мы уже думали, ты струсил, Гарван, и не придешь! — с напускной смелостью, дерзко крикнул мне Григанский.

Деграун тут же громко заржал, а Быстрицкий бросил в мою сторону странный взгляд и тут же уткнул его себе под ноги.

По мере того как мы приближались, сползали надменные ухмылки с их лиц. И причина была очевидной — идущий рядом со мной вурд. Никто из них явно не ожидал, что у меня будет такой секундант.

Григанский с нескрываемой опаской таращился то на Якоба, то на меня, растерянно открывал и закрывал рот, явно пытаясь подобрать слова.

— Он ведь взрослый! — наконец, нашел что придумать Борислав.

— И что? Разве по кодексу дуэли запрещено брать в секунданты взрослых? — усмехнулся я.

— Но он вурд! — выпалил Борислав и удивленно уставился на меня, будто бы сам не веря, что сказал это вслух.

— Вы расист, сударь? — холодным стальным тоном поинтересовался Якоб. — Или вы что-то имеете против законопослушных темных чародеев?