Книга Прибалтика. 1939–1945 гг. Война и память - Юлия Кантор

Рейхскомиссар Лозе также обратился к эстонцам с призывом вступать в Эстонский легион, так как это – их «долг перед Германией и немецкими солдатами, освободившими Эстонию от большевизма по приказу Адольфа Гитлера». А раз это «долг», то его нужно платить. В порядке «стимулирующей награды» Лозе объявил, что готов даже разрешить празднование «Дня независимости Эстонии», правда, под «псевдонимом» – «День труда»337. На следующий день после начала мобилизации было обнародовано распоряжение имперского министра Розенберга о частичном возвращении в Эстонии частной собственности крестьянам. Эта мера была также напрямую связана с вербовкой в легионы СС. Властям необходимо было заручиться поддержкой основной части эстонского общества – зажиточного крестьянства.

Весной 1943 г. началось массовое бегство эстонцев в Финляндию – ход войны складывался не в пользу Третьего рейха, и возвращение советской власти в Эстонию было предсказуемым, но отнюдь не желанным для значительной части эстонцев. До этого в Финляндии находились более 400 эстонских беженцев. В апреле – мае в Финляндию перебежало 300400 человек, а к концу года – еще не менее 2500 человек338.

7 марта 1943 г. по инициативе главы эстонского самоуправления Мяэ в газете «Eesti Sõna» был помещен призыв всех директоров самоуправления о вступлении в Эстонский легион. В нем говорилось, что борьба против большевизма достигла своей высшей фазы, когда решается будущее всей Европы, и поэтому долг каждого эстонца сражаться за свою страну и ее существование. Эта же мысль то и дело звучала в передаваемых по радио призывах к эстонской молодежи: «Будущее нашего народа требует, чтобы мы участвовали в этой войне. Не должно быть тех, кто остался дома в ожидании, что война кончится без них, и тогда они решат, как действовать дальше. Поступайте в Эстонский легион для борьбы за эстонский народ!»339.

Бургомистр Таллина К. Террас также обратился к призывникам по радио 17 марта 1943 г. Он заявил: «Каждый должен выполнять свой долг. Призывникам, желающим поступить в ряды Эстонского легиона, дается возможность тут же подписать заявление об этом офицеру, занимающемуся вербовкой добровольцев в Эстонский легион. Остальные определяются на работы в порядке трудовой повинности. Нам придется, по мере надобности, приносить такие жертвы. Лица, не выполняющие своих обязанностей по отношению к трудовой повинности или мешающие выполнять ее другим, подлежат привлечению к ответственности со следующим наказанием: тюремное заключение, каторга или трудовой лагерь»340.

Текст клятвы легионера однозначно говорил о том, за какую и за чью независимость придется сражаться: «Я клянусь перед Богом этой священной клятвой, что в борьбе с большевизмом я буду беспрекословно выполнять приказы Верховного главнокомандующего германского вермахта Адольфа Гитлера и как храбрый солдат буду готов в любое время отдать свою жизнь за эту клятву»341. Присягу принимали, разумеется, при поднятом флаге со свастикой – использование эстонского флага было запрещено342.

В результате весенней мобилизации 1943 г. численность Эстонского легиона СС увеличилась до 8 тысяч человек. Из этих добровольцев были сформированы 3 батальона. В качестве «политической» силы они продолжали именоваться «Эстонским легионом СС», в качестве же боевой единицы они образовали 1-й эстонский добровольческий гренадерский полк СС. В марте 1943 г. 1-й батальон Эстонского легиона СС был придан для участия в активных боевых действиях 5-й моторизованной добровольческой дивизии СС «Викинг», действовавшей на Восточном фронте. В самый разгар мобилизации директор внутренних дел Эстонского самоуправления О. Ангелус решил вновь напомнить об устремлениях эстонских националистов и 15 марта 1943 г. направил Литцману свой меморандум. В нем он заявил «от лица всех эстонцев», что их желание – всеми средствами бороться «вместе с Германием против большевизма»343. Ангелус считал, что «восстановление независимости», которое является главным желанием эстонцев, могло бы высвободить «скрытые до сих пор силы». Он подчеркнул, что в этом случае стала бы возможной мобилизация 60–70 тысяч человек344. Подобный меморандум с предложением о создании собственных эстонских вооруженных сил был направлен в Верховное командование вермахта (ОКВ) 20 апреля 1943 г. группой эстонских офицеров через уже упоминавшегося фрегаттен-капитана, сотрудника абвера А. Целлариуса. Его авторы вновь просили разрешить им сформировать вместо Эстонского легиона СС свою, эстонскую армию. Они также настаивали на том, чтобы формирование и обучение эстонских частей проходило в Эстонии, а весь командный состав состоял из эстонских офицеров. Правда, при этом не отрицалось подчинение эстонских вооруженных сил Верховному командованию вермахта. Эстонские вооруженные силы должны формироваться из тех эстонцев, говорилось в документе, кто в настоящий момент уже служит в составе различных германских частей. Вооружение и боеприпасы, а также обучение использованию новых видов вооружений предполагалось возложить на германский вермахт. Но меморандум на имя начальника Верховного командования вермахта фельдмаршала В. Кейтеля остался без ответа345. Гиммлер, как и ранее Кейтель, ознакомившись с меморандумом, заявил, что предлагаемые меры в корне противоречат проводимой фюрером политике в отношении восточных народов. «Эта политика была определена раз и навсегда, и не может быть изменена!»346 – заявил он. Нацистам не нужна была независимость какой-либо части Остланда: в условиях «тотальной войны» она становилась едва ли не более опасной, нежели в период успешного для немцев начала восточной кампании. Теперь они небезосновательно полагали, что получившие из их рук независимость эстонцы, вероятно, повернут оружие против них. И уж во всяком случае не станут прикрывать отступающие на запад части вермахта.

30 июня 1943 г. Гиммлер приказал Еккельну перевести в ходе следующих мобилизаций всех пригодных к службе в СС эстонцев в ряды Эстонского легиона СС. Мобилизация туда продолжалась до августа 1943 г. Мяэ в свою очередь обязал офицеров и унтер-офицеров, служивших в эстонском самоуправлении, вступать в Эстонский легион. Позже эту обязанность распространили и на офицеров и унтер-офицеров – эстонцев, служивших в полиции безопасности и СД347.

3 августа 1943 г. Гиммлер разрешил командиру Эстонского легиона СС Ф. Аугсбергеру пополнить батальон «Нарва», понесший большие потери под Сталинградом, за счет «хорошо подготовленных и строжайше отобранных для службы в СС эстонцев». Аугсбергер был чрезвычайно доволен своими солдатами, о чем даже доложил Гитлеру. В своем письме генеральному комиссару Эстонии Литцману Аугсбергер выразил свое восхищение мужеством эстонцев из батальона «Нарва» и просил его передать Мяэ, что эстонцы могут гордиться своей молодежью348. Участие эстонских частей в катастрофической для вермахта Сталинградской битве не прошло мимо внимания высшего руководства, что зафиксировала издаваемая в оккупированной Эстонии пресса: «Генерал-комиссар Литцман… указал, что созданный по его инициативе Эстонский легион из небольшой войсковой единицы давно уже вырос в крупное соединение. Это соединение воплощает боевой дух эстонского народа и его волю к борьбе против большевизма до его окончательного уничтожения. рейхсфюрер СС (Гиммлер. – Ю. К.) .всегда обнаруживал особый интерес к эстонскому народу. СС-обергруппенфюрер Еккельн подчеркнул активное участие эстонского народа в борьбе против большевизма. Этой борьбе посвящены все его силы. О том, как эстонцы сражаются с Советами, ярко свидетельствуют геройские подвиги батальона «Нарва», недавно отметившегося в тяжелых боях. Та же воля к борьбе характеризует боевую деятельность состоящих из эстонцев восточных батальонов на Восточном фронте»349.