Книга Принцип войны. Том 1 - Валерий Гуминский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прорвавшись через водно-ледяные препоны, я оказался лицом к лицу с Кондратом. Бретер уже ждал меня с длинным клинком, по виду сотворенным из металла, но это была всего лишь иллюзия. Накачанный избыточной энергией Стихии прямо из близлежащего пруда, нож приобрел необыкновенную твердость, и скрестившийся с ним Ясни не смог разрубить его или уничтожить магические вязи, с помощью которых создавалось оружие.
Мы сцепились серьезно. Лицын, как магический бретер, был хорош. Его пластичные движения говорили о великолепной фехтовальной и хореографической подготовке, но как современный боец он проиграл задолго до нашей дуэли. Слишком мы разные по уровню подготовки.
Магическую защиту я смял с помощью своих артефактов и Ясни. А в обычном контактном бою Лицын оказался даже слабее Витьки Колесникова. Что-то не учли те, кто подтолкнул бретера на безрассудную дуэль. Или специально подставили под молотки опытного бойца.
Дистанционный удар рассек шею бретера, а потом засиявший серебром клинок с шипением вошел под его ребра. Я едва успел подхватить помертвевшего Лицына и опустил на землю, не вынимая Ясни из раны. Побагровевший рубин в навершии кинжала сыто засиял ровными переливами красного. А лицо Кондрата резко менялось с бледного на серый.
Нож вышел наружу. А к нам уже спешил Целитель. Лицын что-то пробормотал, выплевывая сгустки темной крови, и я наклонился к его уху и зачем-то прошептал:
— Передай Елизарову, чтобы он прекратил играть со мной. Чревато… А ты хороший маг, Кондрат.
Лицын вцепился своими пальцами в мою руку и крепко сжал, после чего закатил глаза. А я ждал его посмертной улыбки, но меня оттеснил Целитель. Он мгновенно раскинул над лежащим золотисто-желтую ячеистую сеть и накрыл ею тело.
— Он еще жив, — сказал маг. — Его нужно срочно в больницу. Господин Худородов! Подгоните машину прямо на поле и везите на Погодинскую во второй корпус Медицинский центра! Если поторопимся, есть шанс спасти.
Вяземский внимательно смотрел на хлопоты вокруг лежащего бретера, а потом обратился к третьему спутнику Лицына, молчаливо взиравшего на хлопоты Целителя:
— Надеюсь, к дуэли у вас нет претензий?
— Нет, — кивнул мужчина, тоже бледный от увиденного. — Господин Волоцкий победил в честном бою, хотя…
— Никаких «хотя», — жестко оборвал его Вяземский. — Господин Лицын первым нарушил правило использования выбранного оружия. Если господин Волоцкий не против, мы можем закрыть на это недостойное поведение глаза.
— Господин Лицын проявил себя прекрасным бойцом, — сказал я, оглядывая собравшихся возле лежащего бретера. — Дуэль была чистой. Никаких претензий.
— Спасибо, сударь, — секундант склонил голову.
— В случае смерти господина Лицына прошу трофеи передать господину Волоцкому, — напомнил Петр. — Я лично проверю выполнению данного пункта.
Подъехал внедорожник, жестко размолачивая ставшую вязкой от избытка воды и льда землю. Бретера со всей осторожностью погрузили в машину и вскоре мы остались втроем. Леня Новицкий с каким-то жадным восторгом глядел на мой кинжал в ножнах, а Вяземский задумчиво спросил:
— Почему ты его не убил?
— Я убил его, — возражаю устало. — От моего артефакта редко остаются живыми, если я сам этого не захочу. А Лицын уже уходил. Так что все в руках божьих… Или в магии, которой он напичкан по самую маковку. Выживет — значит, суждено ему и дальше баламутить столичный свет.
— Да, я не предполагал, что Кондрат окажется таким искусным магом-дуэлянтом, — хмыкнул Петр. — Обычно он побеждал противников с помощью легких плетений, но здесь ему пришлось здорово выложиться, применив огромный арсенал своих заготовок.
— Скажи мне, Петр, — уже покидая дуэльную площадку, задал я вопрос, — почему князь Голицын не признает Кондрата своим сыном? Это же готовый боец-стихийник! Для Рода он бы пригодился с такой искрой!
— А никто не знает, — пожал плечами Вяземский. — То ли самого Главу родственники поклевывают, не собираясь прощать нагулянного на стороне ребенка; то ли причина находится там…
Он многозначительно поднял палец вверх.
— Не лезь туда, Колояр, — сказал Петр и сжал мое плечо. Оглянувшись, словно опасался, нет ли рядом лишних ушей (Ленька убежал к машине), тихо продолжил: — Сам глава Рода на ножах с Ближним кругом императора. А тут еще и бастард режет на дуэлях дворян. Нехорошо.
— Получается, его мне подсунули с одной целью, — кивнул я.
— Лучше бы ты убил Кондрата, — Вяземский ссутулился и зашагал быстрее к стоянке, где, пофыркивая дымком из выхлопной трубы, нас ждал теплый салон «ансата». — Для всех было бы спокойнее.
Пятидесятитрехлетний Фернандо был из той породы людей, которые предпочитают больше слушать, чем говорить, и этим отличался от большинства темпераментных местных жителей. Удивительно, но такое качество он приобрел в результате службы на русском торговом подворье в Мадриде, куда Фернандо попал, будучи молодым парнем. И считал, что ему крупно повезло, несмотря на суровую немногословность светлокожих русских. Болтать они начинали только после хорошего возлияния в праздники или в связи с удачной сделкой. Называлось это забавным словом «lavar». При чем здесь обмывка или помывка, Фернандо понял только тогда, когда освоил тяжелый и своеобразный язык с многочисленными русскими идиомами, скрывавшими под собой невероятную многослойность речи и тончайшие нюансы.
И он смутно догадывался, что ему платили хорошее жалование не только за расторопность и качественную работу, но и за умение разговаривать, не отделываясь легкими и дежурными фразами. Бывало, что кому-то из чиновников Торгового посольства хотелось высказаться, и он часами мог жаловаться своему собеседнику-испанцу на жизнь, поглощая при этом приличное количество спиртного. Фернандо прослыл среди служащих великолепным слушателем и вообще забавным малым, что только прибавило очков в его копилку популярности.
Пять лет назад ему повезло снова. Но мужчина считал везение второстепенным фактором. Хорошее знание русского языка и великолепная рекомендация посла, под чьим руководством находилось и Торговое представительство, привели его в небольшой городок Трес Кантос, где он стал главным управляющим у князя Щербатова. Сеньор «Сьербатофф» (потребовалось время и навык, чтобы правильно назвать эту фамилию) приезжал сюда только один раз: набрать штат работников и оставить несколько человек для ведения каких-то дел. Фернандо имел честь разговаривать с ним, ощущая тяжелый характер русского медведя и волны магической силы, пытавшейся проломить худенькую защиту кандидата в управляющие. Конечно, амулет, висевший на шее Фернандо, безнадежно проиграл, рассыпавшись мелкими осколками обсидианового стекла, но príncipe Борис одобрительно похлопал его по плечу и принял в штат. А заодно и подарил личный амулет из хрусталя взамен погибшего.
