Книга Будь здоров - Виталий Башун

— Свента, солнышко мое!

Жена встрепенулась, подняла голову, пристально посмотрела на меня своими колдовскими, любимыми, изумрудными глазищами и… заплакала.

— Филик, родной, ты пришел меня навестить? — И вдруг вскричала: — Как ты смел погибнуть?! Как посмел оставить меня одну?!

Столько тоски и горечи было в этом вскрике, что у меня перехватило дыхание и защемило сердце. Однако энергия утекала, как в прорву, и надо было поспешить.

— У меня мало времени. Сил на разговоры почти не осталось. Я сейчас пробираюсь по проходам внутри Грассерских гор. Куда выйду, не знаю. Я хотел сказать, что живой и люблю тебя. Я обязательно выберусь из этих клятых гор. Верь мне.

— Но как же… твой призрак… у живых не бывает… — с отчаянной надеждой на чудо быстро заговорила Свента.

— Это не призрак, это проявление моих способностей целителя. Я живой. И отставить слезы! Моя Свента — храбрая девушка! — рыкнул я и внезапно спросил, чтобы переключить внимание на приятный момент: — Скажи только, как дочку назвала?

— Таллиана, — растерянно и нежно улыбнувшись, сказала жена. — А откуда…

Тут я почувствовал страшную слабость и отключился.

Последний переход показался мне самым трудным. Я плелся, как столетний старец, обремененный кучей болезней, задыхаясь, держась за стену и шаркая ногами. Где-то потерял свою сумку, наплевал на тряпье, едва прикрывающее мое тело, перестал исцелять мелкие раны и порезы, стремился только вперед. К свободе и свету.

Зато, когда достиг выхода, небольшой дыры, прикрытой кустарником, вылез и долго стоял, вцепившись, как в якорь спасения, в ветви деревца.

Я дышал полной грудью, упиваясь чистым горным воздухом и подставив лицо солнечным лучам. Снова видеть мир обычным зрением было удивительно интересно и непривычно. Некоторое время пришлось перестраиваться, постепенно переходя с магического видения.

Еще одна проблема тут же напомнила о себе. Было жизненно необходимо срочно поесть. Измученный голодом организм иногда способен порождать довольно умные мысли. Я вспомнил, как неоднократно мне приходилось передавать вещества прямо через кожу от себя в организм больного. А если попробовать наоборот? Я с гастрономическим интересом посмотрел на свою подпорку, сконцентрировался, продумал, как все реализовать, и ручеек органики с вкраплениями минералов уверенно потек в меня.

К сожалению, слишком многое не годилось для усвоения, срочного во всяком случае. Древесину, например, усваивать без преобразования было невозможно. А эта процедура довольно энергоемка, потратить можно больше, чем приобрести. В общем, когда я закончил, кустарник остался стоять в виде голых сухих палок без листьев и коры. Мне немного полегчало, но все равно для восстановления этого было мало.

Вторая проблема — одежда, которая превратилась в лохмотья, какие и нищий побрезговал бы надеть. Опыт с кустарником подсказал мне, какой же я был идиот, что выбрасывал рвань, вместо того чтобы использовать вполне приличные кусочки для починки. Что делать. Издержки воспитания. Мне никогда не приходилось чинить или стирать свою одежду. Я всегда точно знал: если запачкалась, надо отдать прачке, если порвалась — выбросить или отдать белошвейке. Они починят, постирают, выгладят и на плечики повесят. Даже с мантиями не было забот. Пришла в негодность — сдал на склад и взамен получил новую. Когда же никого из этих нужных специалистов рядом не оказалось, богатенький аристократ стал беспомощнее младенца.

Дюжину дней я скитался в горах, питаясь… Лучше вам не знать чем и как. Конечно, под соответствующим соусом да с кучей пряных приправ это, может быть, и деликатес где-нибудь в империи Сун, но не у нас. На тринадцатый день я нашел заброшенную тропу, которая ранее явно использовалась людьми. Справедливо решив, что уж к подножию гор она меня выведет, пошел по ней вниз. Примерно через полдня пути наткнулся на небольшой завал из камней. Перебравшись через него, задумался наконец о том, что тропу наверняка ведь не зря забросили.

Видимо, частые камнепады сделали путешествие по этим местам слишком опасным. Теперь, прежде чем пройти участок пути, я внимательно осматривал склоны магическим зрением. Несколько раз очень осторожно рисковал просто перебегать опасные участки, и дважды мне пришлось самому обрушить едва державшиеся камни.

Форсируя очередной завал, я сначала ощутил смрад разложения, потом под одним из камней увидел слегка придавленную простую походную кожаную сумку. Ее сжимала рука мертвеца, обглоданная падальщиками до костей.

Высвободив находку, я тут же принялся внимательно просматривать ее содержимое. Там оказалась смена белья и простой, но крепкий костюм, который был мне слегка великоват и сидел мешковато, однако обрадовал больше, чем наряд от лучшего портного столицы. Подозреваю, что тело мое несколько усохло от горной диеты, но дайте мне пару недель нормального питания, и я снова буду всем известным Филином. Еще в сумке были баночки и мешочки с самыми разнообразными приправами: несколько видов перца, имбирь, кардамон, мускатный орех, базилик, сушеный чеснок, ваниль, корица и многое другое.

На самом дне лежал аккуратно свернутый свиток пергамента. Документ извещал, что некий барон Тобиус фро Гормин заключил договор с господином Алониусом о нижеследующем… Короче, этого Алониуса наняли поваром на время путешествия в горах, с оплатой услуг в виде половины серебряной марки в день. Договор был составлен чин чином… на лоперском языке.

Не пожалев времени, я внимательно осмотрел завал и кое-где в щелях между камнями увидел нескольких задавленных людей в кольчугах и коней. Очень похоже на то, что весь небольшой отряд воинов нашел здесь свою смерть.

Я вспомнил направление связи со Свентой, хорошенько подумал и пришел к выводу, что по туннелям и лазам я умудрился пересечь горы и попасть в королевство Лопер. Главное, необходимо держать в секрете свою принадлежность к элморцам и целителям, иначе убьют на всякий случай, как шпиона, прикопают или камнями завалят, и никто никогда не узнает, что со мной приключилось. Горы умеют хранить тайны. Это и многое другое я за время блужданий понимать научился.

По-лоперски я говорил, спасибо Герболио, свободно. Кулинарию более-менее знал и лоперскую кухню, спасибо Свенте, тоже. Алониус, насколько я помнил из уроков в схоле, имя здесь достаточно распространенное, и всегда можно сказать, что я не тот Алониус, которого они знают, а совсем даже наоборот. Еще я помнил, что данное общество было насквозь сословное. Дворянин — это все. Простолюдин — ничто. Тем не менее некоторые сословия, как, например, ремесленники, наемные солдаты и торговцы, пользовались некоторыми привилегиями. По закону, их уже нельзя было безнаказанно избить, убить или продать. Они могли свободно перемещаться по стране и продавать свои услуги всем желающим. Я, решив принять это имя, становился кем-то вроде ремесленника, наемника и торговца одновременно, так как имел право производить и продавать свою продукцию. При этом мог и по найму работать, как этот покойный бедняга.

Аккуратно свернув пергамент, я снова положил его в сумку и нашел заначку покойного повара — лепешку. Сухую и твердую как камень. Но это был первый кусок настоящего хлеба, который попался мне за боги знают сколько недель, и я обрадовался черствой лепешке, как самому изысканному деликатесу. Очень правильно сказал один философ: «Лучшая приправа — это голод».