Книга Космическая одиссея разведчика. Записки сотрудника госбезопасности - Анатолий Максимов

За кулисами этого эпохального для страны события — появление отечественной атомной бомбы все же остались некоторые неясности. В частности, не понятна истинная роль отдельных личностей в этой истории. Взять хотя бы такой факт: разведчики, передавая информацию «по атому» в Москву, не ведали, сколь трагична складывалась обстановка по ее использованию в интересах создания собственной атомной бомбы. И какие «камни преткновения» Причем на определенном этапе «своеобразным спасителем проекта» была весьма одиозная личность — сам Лаврентий Павлович Берия?!

Так в мае 1944 года по просьбе М.Г. Первухина (ЦК партии) и И.В. Курчатова (атомная Лаборатория № 2) создается при ГКО Совет по урану для контроля и помощи в работе. Речь идет о конкретных личностях, способных быть полезными в деле создания атомной бомбы. Это — четыре члена Совета: Берия (руководитель), Молотов (ГКО), Первухин (ЦК) и Курчатов (глава проекта). За каждым из этих высоких государственных деятелей конкретные и важные для дела обязанности.

Тут и общее руководство (Молотов), и работа с информацией разведки (Курчатов), бесперебойное исполнение заказов «по теме» (Первухин) и «обеспечение концентрации материальных и интеллектуальных ресурсов, рабочей силы для создания атомной бомбы» (Берия). О работе «над бомбой» указанных лиц особенно много говорилось в статьях и воспоминаниях в 90-е годы, кроме… о Берии.

Даже в довольно обширных воспоминаниях Михаила Первухина, появившихся в 97-м году, перечислены десятки имен участников атомного проекта. Но. ни слова о Берии. Но если в этом длинном списке нет имен, причастных «к теме» разведчиков — что понятно, как и об участии разведки вообще. На этом фоне довольно странным выглядит замалчивание участие в «деле» — Лаврентия Берии, как одного из ярких его успешного завершения.

Статья весьма примечательная, ибо широко освещает работу в Союзе над появлением отечественной атомной бомбы с позиции хорошо информированного ее участника. Ее скромное название «В августе 49-го» имеет подзаголовок, много обещающего значения: «Из этих воспоминаний М. Первухина вы впервые узнаете фамилии людей, создававших советскую атомную бомбу».

В сносках к статье приводятся сорок пять имен с развернутой характеристикой степени их участия и. опять умалчивание в отношении одного из членов в «пятерке» ГКО, заместителя председателя Совнаркома, главы госбезопасности, причем, как и нескольких из этого списка, награжденного еще в годы войны званием Героя Соцтруда.

Речь идет не о возвеличивании кого-либо, но об исторической правде, где «рыцари и злодеи» могут играть свою историческую роль.

И потому, автор, любитель распутывания сложных «явлений», не мог не обратить внимания на ущербность в «исторической правде», исходящей из-под пера свидетелей и участников исторических событий. Уж так хотелось расставить все точки над «и» в серьезно интересующей автора теме «русского атома».

И потому, работая над биографией уникального атомного разведчика Героя России Владимира Барковского, автор степень участия Лаврентия Берии в «атомных делах» начал освещать («Разведчик Атомного Века», 2015). Иначе, считал автор, не будет более полной картины, как разведывательная информация «по теме», поступающая в Союз, использовалась отечественными учеными-физиками и какие «тернии и преграды» были на их пути, а значит — с помощью чьих усилий они преодолевались.

Вот и пришлось автору заглянуть «за стену секретности» в работе отечественных создателей бомбы и попытаться понять роль всемогущего государственного деятеля, каким, несомненно, являлся Лаврентий Берии.

Итак, перед Вами, уважаемый читатель, хотелось бы верить лежит возможно историческая правда, «подправленная» нескромным пером автора.

В сентябре 1944 года в адрес Берии проследовало тревожное письмо за подписью Курчатова. В нем говорилось:

«В письме т. М.Г. Первухина и моем на Ваше имя мы сообщали о состоянии работ по проблеме урана и их колоссальном развитии за границей.

В течение последнего месяца я занимался предварительным изучением новых весьма обширных (3000 стр. текста) материалов, касающихся проблемы урана.

Это изучение еще раз показало, что вокруг этой проблемы за границей создана, невиданная по масштабу в истории мировой науки, концентрация научных и инженерно-технических сил, уже добившихся ценнейших результатов. У нас же, несмотря на большой сдвиг работ по урану в 1943–1944 году, положение дел остается совершенно неудовлетворительным.

Особенно не благополучно обстоит дело с сырьем и вопросами разделения. Работа Лаборатории № 2 недостаточно обеспечена материально-технической базой. Работы многих смежных организаций не получают нужного развития из-за отсутствия единого руководства и недооценки в этих организациях значения проблемы.

Зная Вашу исключительно большую занятость, я все же, в виду исторического значения проблемы урана, решился побеспокоить Вас и просить Вас дать указания о такой организации работ, которая соответствовала возможностям нашего Великого Государства в мировой культуре.

Г. Москва, 29 сентября 1944 года».

Ни к кому-то, а равному по рангу члену Совета по урану и государственному деятелю высокого ранга, обращается глава отечественного атомного проекта, причем письменно с большой степенью тревоги за будущую его реализацию.

В 90-х годах появились толстые книги о Берии и обстоятельствах его ухода с политической сцены нашего Отечества. До этого его фигура была драматизирована до крайности и представлялась только в отрицательном свете. Не потому ли серьезный прорыв в освещении истинной в чем-то положительной роли Лаврентия Берии — послевоенного председателя Спецкомитета по атомной проблеме при СМ СССР связан с появлением в печати монографического характера книги Н.В. Кудряшова «Советские ученые и Берия в атомном проекте» (2012). В ней ее автор подводит своеобразную черту под экстремальной одиозностью личности Берии:

«Берия продолжал оставаться «главным злодеем» советской истории вплоть до 1990-х гг. Только после 1991 г. запрет на тему Лаврентия Берия был снят, и сейчас уже нет однозначной негативной оценки деятельности этого соратника Сталина. Тем не менее, должной официальной оценки этой противоречивой и трагической личности ХХ столетия до сих пор не дано».

Атомный разведчик-историограф НТР Барковский несколько сомневался в самом факте сопротивления Берии появлению отечественной атомной бомбы. Из его высказываний создавалось впечатление, что Берия не просто отвергал сведения о работах над атомным взрывчатом веществом на Западе, а проявлял осторожность вполне оправданную — возможна дезинформация с целью отвлечения серьезных средств страны, причем в момент, когда гитлеровский вермахт стремительно приближался к Москве.

В свою очередь, автор данной рукописи, пролистав и углубившись в несколько десятков публикаций и материалов, полученных от Барковского «по теме» и лично собранных, не мог найти в них даже четкого должностного описания — чем занимался в годы войны «этот соратник Сталина». И даже «старый друг» автора — Большая советская энциклопедия личности Берии не уделила ни строчки!