Книга Закрытый сектор. Курьер - Николай Марчук

Движения младшего Скворцова были какие-то плавные, танцующие, как будто он вдруг стал необыкновенно гибким и спортивным. Раньше за Славиком отродясь не замечалось любви к спорту, он больше предпочитал алкоголь и пассивный отдых, максимум на что был способен – это занятие сексом с разнообразными партнершами. Даже внешне младший Скворцов заметно изменился, он стал более подтянутым и спортивным, торс бугрился мышцами, а плоский живот мог похвастаться отчетливыми кубиками пресса. Больше всего изменилось лицо Вячеслава, черты стали заостренными, хищными и целеустремленными, глаза полыхали блеском и огнем. Как будто в них плескалось дьявольское пламя.

Указательный палец сам собой нажал на спусковой крючок, но в ответ раздался лишь тихий щелчок.

Магазин пуст!

Глядя на приближающегося Славика, Дубровский отстегнул магазин и сбросил его себе под ноги.

– Меня пули не берут, – довольно скалясь, произнес Вячеслав. – Тогда возле черного тумана, когда ты выстрелил в меня, то я умер, но меня воскресили и дали новую жизнь. Я теперь другой, я – высшее существо! Батя мой – дурак, как попал в этот мир и давай херней маяться, то девок пачками убивает, то соль на всякие глупости переводит. Вот зачем ему деньги? К чему эти бумажки, когда у тебя есть возможность добывать соль этого мира?! – непонимающе пожал плечами Славик.

Дубровский мацнул подсумок, отмеченный серебристой нашивкой, отвел крышку-клапан в сторону и потянул изнутри магазин с намотанным серебристым скотчем.

– Серебро?! – жадно поведя ноздрями, удивленно спросил Славик.

Черты лица младшего Скворцова еще больше заострились, в этот момент он стал похож на хищную птицу: нос немного удлинился, глаза прищурились и впали, а из горла донеслось клокотание.

– Убери эту гадость! – потребовал Славик. – Иначе убью!

Владимир даже не думал слушаться, он вогнал магазин в приемник, дернул затвор, но дальше ничего сделать не смог, мощный удар неведомой силы в грудь отбросил Дубровского назад, он со всего размаху приложился о стену, автомат отлетел далеко в сторону. Но тому, кто сейчас был в теле Славика, этого показалось мало, Владимира приподняло в воздухе и тут же еще одним ударом выбросило в окно.

Приземлился Дубровский плохо, ударившись о землю, он сломал себе ногу. В горле сразу пересохло, а голова пошла кругом, жутко затошнило и очень сильно хотелось пить. Владимир попробовал встать на колени, но сильный спазм и вспышка огня в правой ноге заставили болезненно вскрикнуть и упасть обратно на землю, где он, свернувшись в позе эмбриона, зашипел от накатывающих волн чистой, бесконечной боли.

С нескольких сторон к лежащему на газоне Владимиру подошли десятка два вояк в черных мешковатых костюмах, увешанных оружием.

– Хозяин, нам его добить или вы это сами сделаете? – раздался рядом едва знакомый голос.

«Рубен!» – опознал говорившего Владимир.

Громко кряхтя и притворно всхлипывая, Дубровский немного вытащил из подсумка второй магазин с серебряными пулями и, изловчившись, выщелкнул верхний патрон. Куда его спрятать, Владимир не знал, ведь его гарантированно обыщут и, скорее всего, разденут.

По-прежнему лежа на земле и крича уже совершенно натурально, Дубровский, с силой давя на гильзу пальцами правой руки, загнал автоматный патрон калибра 5,45 себе под кожу предплечья левой руки. Загнал глубоко, в самое мясо, наружу торчало лишь донышко гильзы. Дикая боль, похожая на жидкий огонь ожога, заглушила нытье перелома, и Дубровский, уже нисколечко не стесняясь, заорал, что есть сил:

– А-а-а-а-а! Больно!!!

– Чего это он? – опасливо прошептал один из близко подошедших бойцов.

– Не знаю, – отмахнулся Рубен и тут же приказал: – Разденьте его догола.

К Владимиру бросилось сразу несколько вояк, они не стали заморачиваться с культурным раздеванием, а просто срезали ножами ремни РПС, штаны и футболку, а кроссовки сдернули, не заботясь развязыванием шнурков. От такого варварского обращения с переломанной ногой Владимир заорал уже так, что его было слышно, наверное, даже на луне.

– Ничего себе как орет? – ласковым голосом произнес подошедший Славик. – Приятно слышать. Твоя боль – лучшая пища для таких, как я. Я буду пить тебя небольшими глотками, наслаждаясь каждым мгновением.

Неведомая сила приподняла Дубровского в воздухе и заставила вытянуться как струну. Кровь, вытекающая из раны на руке, стекала по ноге и капала на землю, окрашивая изумрудную траву газона в черный цвет.

– Знаешь, кто я? – спросил Славик, глядя в глаза Дубровского.

– Тварь! – прошептал Владимир, силы покидали его, он понял, что младший Скворцов высасывает из него жизнь.

– Нет, приятель, это ты – тварь. От слова «сотворенный». А я – высшее существо, один из хозяев этого мира. Скоро мы придем в этот мир и заберем все, что по праву принадлежит нам. Вы, грязные людишки, всего лишь наша кормовая база, как рыба в пруду или колосья пшеницы в поле.

– Хрен тебе в рот! – просипел Дубровский. – Серебро вас остановит, вы его боитесь, потому что оно вас убивает!

– Сопротивляешься?! – прищурился Славик. – Это хорошо, значит, я буду пить тебя дольше!

Глаза младшего Скворцова стали похожи на орлиные – ярко-жёлтая радужка и черный, большой зрачок в центре. Владимир хотел было пошевелить руками, но они его не слушались.

– И по какому праву, интересно, вам принадлежит этот мир? – спросил Дубровский, чтобы хоть как-то отвлечь тварь, заговорить её, растягивая время своей гибели. – Это не ваш мир, вы в нем чужие! Я видел ваш мир, там безжизненная каменная пустыня, по которой шастают полчища хитиновых гадов!

– Ошибаешься! – по-орлиному заклокотал Скворцов. – Это наш мир. Мы создали его. Этот мир – ловушка, силки, временная кормушка. Люди часто делают кормушки для птиц, знаешь, такие домики на ветвях деревьев, чтобы птицы там отъедались. Но кормушка не принадлежит птицам, хотя они по своей глупости и отсутствию мозгов могут думать обратное. Так же и здесь! Этот мир создали мы – повелители, хранители соли! Создали с одной целью – чтобы заманить сюда как можно больше людишек, они населят этот мир, построят здесь дома, начнут размножаться, и когда их станет достаточно, чтобы мы могли какое-то время прокормиться и вырастить следующее поколение своих птенцов, вот тогда мы и вернем себе этот мир. Мы придем в него, и все станет на свои места: люди поймут, что они всего лишь семечки и кусочки сала в кормушке.

Тварь говорила так самозабвенно и горячо, что, видимо, на какой-то миг немного отпустила хватку, по крайней мере Дубровский почувствовал, что может двигать руками. Владимир скрестил руки на животе и, вцепившись пальцами в донышко гильзы, резко выдернул патрон из своей окровавленной плоти. Тут же, не останавливая движения, он ударил кулаком с зажатым между пальцами патроном в глаз Славика. Серебряная пуля вошла точно в птичий зрачок твари, пробила его, Дубровский надавил что есть сил, и патрон вошел внутрь глаза по самый поясок гильзы.