Книга Пламя страсти - Сьюзен Джонсон

— Ну что, миледи? — лениво протянул Хэзард, отстраняясь от нее. — Этого достаточно?

Глаза Венеции тут же распахнулись.

— Нет! — запротестовала она и потянулась к нему. Хэзард послушно вошел в нее снова, проникая еще глубже, чувствуя, как ее мускулы крепко обхватывают его. Но, услышав ее приглушенный крик, он тут же отстранился.

— Желаете еще, миледи? — хрипло спросил Хэзард, вглядываясь в ее лицо.

— Да… — Венеция сделала движение бедрами, чтобы вернуть восхительное ощущение наполненности. — О да!

— А вот теперь, биа-кара, — прошептал Хэзард, легко касаясь ее губ, — раб становится господином. Мне что-то больше не хочется. Может быть, попозже.

— Хэзард! Я пристрелю тебя, бессовестный негодяй!

— И что же ваше высочество станет делать потом? — поддразнил ее Хэзард. — Когда ваше горячее нежное тело начнет просить ласки, когда вы вспомните, как вам было приятно чувствовать меня в себе… Что же вы тогда станете делать?

— Я найду кого-нибудь еще!

— Но будет ли он знать, как коснуться вас вот здесь? — Рука Хэзарда скользнула между ее бедрами, и Венеция застонала. — А будет ли он знать о том, как ваши груди покрываются мурашками, когда я легонько покусываю их? Не слишком сильно… — его губы тут же коснулись ее напряженного соска, — а как раз так, как нужно? — его острые зубы слегка сжали розовый сосок.

— Прошу тебя, Джон, не дразни меня! Я хочу чувствовать тебя…

— Вот так? — спросил он.

— Да, — вздохнула Венеция.

— И вот так?

— О господи, да… — Все закружилось у нее перед, глазами.

— В таком случае ты, красавица, должна делать то, что я скажу, иначе я не дам тебе того, чего ты хочешь. — Его глубокий бархатный голос обволакивал ее.

— Хэзард! Неужели ты хочешь, чтобы я умоляла тебя?

— Боже, нет, конечно. Просто подержи свои груди так, чтобы я мог их поцеловать. Они недостаточно близко…

Венеция не пошевелилась.

— Ну что ж, тогда мне, пожалуй, лучше пойти поплавать, — Хэзард отстранился от нее и сел.

Венеция тут же подхватила себя руками под груди и подняла их вверх, чтобы соски торчали в небо.

— Вот так-то лучше, принцесса, — похвалил ее Хэзард. — Видишь, ты все-таки можешь проявлять послушание. Которую из них мне поцеловать первой?

Венеция отвела глаза.

— Посмотри на меня, котенок. Вот эту? — Хэзард наклонился, тронул пальцем сосок, и Венеция выгнулась ему навстречу, чувствуя, как по всему телу растекается жар. — Или вот эту? — Губы Хэзарда сомкнулись вокруг второго соска и начали слегка посасывать его. Одной рукой он ласкал ее между бедрами, а вторая нежно гладила сосок другой груди. Он ласкал ее до тех пор, пока Венеция не застонала и не впилась ногтями в его плечи.

— Ты готова принять меня, любовь моя? — спросил Хэзард, чувствуя, что не может больше сдерживаться, и сам же ответил на свой вопрос: — Да, я вижу, что ты готова.

Он поцеловал ее, и Венеция ответила на его поцелуй, не видя вокруг ничего, не думая ни о чем, кроме всепоглощающего желания. Ее тело начали сотрясать легкие судороги, как только он вошел в нее, и Хэзард терпеливо ждал, не шевелился, пока последняя волна наслаждения не схлынет. Тогда он нежно поцеловал ее, как весеннее солнце целует новые зеленые побеги, и его мужская сила вознесла их обоих в рай.

Потом, когда они испытали все удовольствия и отдыхали в спокойном умиротворении, Хэзард перекатился на спину и сел. Венеция лежала рядом в сонном забытьи, ее волосы разметались по траве, глаза были закрыты. Хэзард сидел неподвижно, околдованный ею, и не мог понять собственных чувств. Он испытывал к ней не только влечение и дружескую привязанность, но и что-то почти отцовское, что-то такое, чему он не мог подобрать слов.

Внезапно Хэзард протянул руку и ловко поймал бабочку, вспомнив, как его учили этому в детстве. Он осторожно положил ее на белоснежный живот Венеции, но молодая женщина немедленно открыла глаза, разбуженная щекочущим прикосновением крылышек. Как зачарованная, смотрела она на изысканное создание, на отливающие золотом крылья с рисунком желтого, шафранового и черного цветов.

— Я подарю тебе все сокровища мира, биа-кара, жена моя, — прошептал Хэзард и так нежно коснулся хрупкого крыла, что бабочка даже не испугалась.

Венеция вспомнила, как те же самые руки несколько часов назад разделывали бизона. И эти же руки, способные убивать, подарили ей неземное наслаждение…

— Мне нужен только ты, — тихо ответила она. Их взгляды встретились. Бабочка улетела.

— Я твой навсегда, — спокойно сказал Хэзард, и на его лице появилось нежное, ласковое выражение.

27

К тому времени, как Хэзард и Венеция вернулись в деревню, закатное солнце окрасило небо в багряный цвет над далекими горами. Уже били барабаны, а аромат жарившегося на кострах мяса бизона, казалось, может заставить даже птиц на деревьях испытать чувство голода.

Они торопливо оделись, так как и без того уже опоздали. Хэзард выбрал светлое кожаное одеяние, украшенное перьями, а Венеция — одно из своих новых платьев с рисунком из морских раковин и бисера.

— А теперь я тебя причешу, — сказал Хэзард и, взяв гребень, начал расчесывать ее рыжие кудри.

— Но ты не обязан этого делать, — запротестовала Венеция. — Я вполне могу причесаться сама или попросить кого-нибудь…

Хэзард поднял на нее глаза, сразу же вспомнил тепло ее кожи, сладость объятий на берегу пруда и спокойно произнес, не открывая даже малой толики того, что он чувствовал на самом деле:

— У нашего народа есть поговорка: «Посмотри на волосы женщины, и ты сразу узнаешь, насколько сильно ее любит муж».

— Это очень милый обычай — и удивительный для народа-воина. Я не могу представить себе белого мужчину, который стал бы причесывать свою жену.

— Жизнь воина не лишает его чувствительности. Мне, например, белые люди всегда представлялись варварами. Видишь, — с неловкой улыбкой добавил он, — у нас тоже есть свои предрассудки. — Хэзард отложил гребень и взял Венецию за руку. — Идем, мы опаздываем. Там уже собралась половина деревни, и я как вождь должен был явиться намного раньше.

— Мне придется танцевать? — это был ее первый светский выход в местном обществе, и Венеция чувствовала себя неуверенно.

— Ничего страшного, — беззаботно отозвался Хэзард. — Танцевать ты умеешь. Я видел тебя в Виргиния-сити.

— Это совсем другое дело!

— Я тебе покажу необходимые па, — он подтолкнул ее к выходу.

И вот под лимонно-желтым светом луны, украсившей собой бездонное ночное небо, Венеция Брэддок, уроженка Бостона, положила руки на крепкие плечи своего возлюбленного. Почувствовав его пальцы на талии, она неуверенно заскользила в медленном ритме «танца совы».