Книга Алтарь Святовита - Алексей Борисов

– Кхе, кхе, – прокашлялся Генрих Штанге. – Насколько я помню, мы отправились в поход на помощь епископу Герману. Войско новгородского короля сейчас находится где-то недалеко на юго-востоке от Дерпта. При чем тут Самолва? Она вообще на той стороне озера. Нам надлежит придерживаться установленного плана и идти на соединение с союзниками.

«Как слепые котята, дальше собственного носа не видят, – подумал про себя Андреас, – братьев надо обучать не только мечом махать, а еще основам тактики и стратегии. На будущий год обязательно привезу книги из Рима». С этими мыслями Андреас вплотную подошел к Штанге.

– Притом, дорогой мой Генрих, что новгородскому королю уже не нужен Дерпт. Он понимает, что не сможет удержать его и только потеряет свои лучшие войска. Герман это никак не возьмет в толк, но то к лучшему. Смотри на карту. Русские повернут обратно, и мы должны не дать уйти Александру к устью реки Желча, откуда он с легкостью добежит до самого Новгорода со всем награбленным добром. Мы обязаны вынудить его отступать к Пскову, а когда их войско растянется – нанесем удар. Поэтому мы и идем в Самолву. Оттуда можно контролировать все озеро. Кстати, в Самолве сидит Гюнтер Штауфен, Рудольф был с ним на Неве и знает, что он из себя представляет.

– Образован, невероятно хитер, амбициозен и очень опасен, особенно в бою на мечах. Мне он сказал как-то, что прибыл сюда завоевать себе землю, а яблочко от яблони далеко не падает, – выдал информацию Рудольф, но по знаку вице-ландмейстера закрыл рот.

– Так вот, в его лояльности я немного сомневаюсь, посему наше присутствие должно напомнить ему, что нового епископства Орден не допустит. Это первое. Второе, Герман просил защитить Дерпт, мы защитим. Каким образом это будет сделано, по-моему, это наша забота. И последнее, без похищенного янтаря обратной дороги нам нет. Только в этом случае наша миссия будет успешной.

– Все равно мне непонятно, – забормотал Штанге. – Почему Александр будет отступать? А если он разобьет войско епископа на этих днях?

– Да и пусть. Не это сейчас главное. Александр получил подброшенное письмо, и как мне доложили, он отправил к Герману переговорщика. Значит, он глуп и слаб, раз стал думать о мире. Запомните! Победитель принимает капитуляцию, побежденный заикается о мире. Только так и не иначе. Сворачивайте лагерь, мы выступаем.

– Heilen-Wehren-Helfen, – хором прокричали свой девиз тевтонцы и вышли из шатра вице-ландмейстера.

Рудольф немного задержался и, дождавшись, пока последний командир выйдет из шатра, задал вопрос:

– Андреас, а ты знаешь, что Фридрих в прошлом году послал в Ливонию своего эмиссара Геца?

– Да, я слышал об этом. К чему ты мне это говоришь?

– Может, ты слышал, – с легкой иронией в голосе, – что в Равенне Гец стал кардиналом?

– Нет, – тревожно ответил Андреас.

– А это так, я точно знаю.

– Странно все это. Уж не думаешь ли ты, что Гец прислан на замену Герману, а Штауфен его военная сила? Если это так, то нам стоит опасаться швабца больше, чем новгородского короля.

– Все может быть. У меня в Дерпте свой человек. Со дня на день я жду от него весточки с подробным отчетом.

– Как интересно получается, Рудольф. После серии предательств Фридрих перестал доверять многим. Даже тем, кому верил безоговорочно – нам. Куда катится мир? Пошли, слуги сейчас будут упаковывать шатер.

Спустя час тевтонское войско покинуло поляну. Передовой отряд немецкой разведки, состоявший из чуди, словно ищейка, вынюхивающая следы зверя, чуть ли не наступала на пятки десятку Кербета, подобравшего троих новгородцев. Русские уходили по замерзшему болоту, чтобы после полудня выйти к Ахье и уже по ней, извивающейся ледяной дороге, достичь рати Ярославовичей. Там новгородцы сделали привал. Сазон выпросил у Кербета кое-что из одежды и оружия, изъявив желание вернуться, брата похоронить. Понимая, что в данной ситуации троица беглецов только станет помехой, десятник и слова не сказал. Каждая минута была дорога. Отдал все, что просили, и, попрощавшись, пустил лошадь в галоп, задавая темп всему отряду.

Ранним апрельским утром в русском лагере близ селения Ляэнисте было тихо. На краю лагеря, рядом с водой, у коновязи переминались с ноги на ногу лошади, раздавалось фырканье и редкое ржание. За поваленными верхушка к верхушке соснами рядами стояли палатки новгородских отрядов. Возле них дымили костры и были видны скучающие караульные, с арбалетами в руках. Слева от палаток были видны наспех отрытые землянки, изобилующие лапником вместо крыши, и богатые шатры суздальской знати, окруженные санями. Ближе к холму, окаймленному рукавами реки Ахья, юрты степняков. На вершине холма, насыпанном самим Калевипоэгом, который по преданию притащил в подоле своей рубахи землю, дабы устроить ложе для отдыха, когда возвращался с торга из славного города Пскова (да, да, не удивляйтесь, археология исследует в тех местах культурные слои с отметкой до нашей эры), пестрел красновато-синими полосами шатер Александра. Солнце еще только собиралось вставать, осветив небосвод на востоке, как чудом уцелевший петух прокукарекал о начале рассвета, гордо выпятил грудку, потряс шикарным гребешком и лихо слетел с жердочки, прячась в поленнице сложенных дров у невысокой избушки. До Пасхи оставалось ровно двадцать дней.

Десяток всадников неспешно приближался к лагерю, объезжая дугой заваленные деревья – от греха подальше. Новгородцы с недавних пор стали окружать свой лагерь ловушками и волчьими ямами. Подъехав к промежутку между стволами, обозначавшими что-то вроде въезда, перекрытым кривоватой рогаткой, всадников остановил хриплый и очень требовательный голос караульного:

– Стоять! Кто такие? Стоять, я сказал! Ща стрелу пущу.

– Ты давай дорогу освободи, да поживее. Кербет меня звать, слыхал про такого?

– Слыхал, – недовольно забурчал караульный, отодвигая толстую жердину с кольями. – Давайте по одному.

Наконец, кавалькада спешилась у подножья холма, встреченная охраной княжьей дружины. Кербета просили обождать, пока будят Александра. Ехавшие всю ночь, благо погода позволила, уставшие воины уселись у костра и вскоре задремали, пока их командир ждал с докладом о разведке. На самом деле, в шатре у князя сидел гонец из Дерпта. Герман соглашался на мир, но выдвигал заведомо невыполнимые условия. Одним из них была отправка заложников из семей новгородской знати в Оденпе. Разочаровавшись, Александр отпустил гонца и принял доклад разведчика. А уже в шесть утра все сотники похода собрались на большой совет. Князь заметно нервничал, крутил свой меч, как юлу, уперев его кончик в землю, придерживая пальцами яблоко рукояти. Было видно, что Ярославович расстроен, недоволен и ищет кого-нибудь, дабы сорвать на нем свой гнев. Тем не менее приглушенным голосом Александр начал:

– Сегодня получены сведения, что немцы в двух переходах от нас. Идут с юга.

Сотники переглянулись, руки инстинктивно потянулись к поясам, и, не найдя искомого оружия, дружно посмотрели на подставку, где до входа в шатер были приторочены мечи. Князь повысил голос.