Книга Время мушкетов - Денис Юрин

К счастью, двухчасовые лесные скитания закончились, хоть и привели к потере доброй дюжины солдат, то ли заплутавших, то ли отставших или потонувших в болотах. Горе-егеря, прошедшие всего недельный курс подготовки, несказанно обрадовались, услышав идущий издалека звук охотничьего рожка. Когда же ему ответил тревожный зов походной трубы, на сердцах скитальцев потеплело, а на душе полегчало.

– Ну все, лейтенант, вот и пришли, – пропыхтел уставший полковник, опускаясь на гнилой пень. – Не знаю, с тылу мы вышли или с фланга, но лагерь недалеко. Веди солдат в бой! Раз мерзавцы трубят, значит, вскоре начнется…

Штелер тут же пожалел, что допустил пренебрежительные интонации при отдаче распоряжения. Не только проделавшим сложный обходной маневр солдатам, но и их молодому лейтенанту нужна была сейчас моральная поддержка, которую он, при всем желании, оказать не мог. Дело было не только в усталости и плохом самочувствии. Полковник мог бы собраться с силами и выжать из себя одухотворенную речь, вот только не знал, зачем? У лесных солдат не было ни единого шанса уцелеть. Их жизни, пока еще теплящиеся в телах, были принесены на заклание, возложены на алтарь грядущей войны – войны, развязанной по каким-то глобальным, политическим соображениям, совершенно непонятным ни ему, ни даже генерал-губернатору.

Какое-то время командир егерей еще поглядывал в сторону павшего духом, отстранившегося от происходящего полковника, ожидая, что тот передумает и все же решится сам вести отряд в бой. Однако, осознав, что кроме налипшей на сапоги грязи их коменданта в данный момент ничего не интересует, юноша повел егерей в бой сам.

Поредевший после лесных скитаний отряд растянулся цепью в три шеренги и скрылся за деревьями. Противник находился поблизости, и буквально через минуту полковник услышал хаотичную пальбу и крики. Егеря вступили в бой и теперь гибли сами, в отместку сея смерть. До этого момента холодный рассудок убеждал хозяина, что они обречены, но когда началась ратная потеха, эмоции вытеснили из головы расчеты. Штелер вдруг почувствовал себя дезертиром, жалким трусом, прячущимся за спинами солдат. Понимая, что, так или иначе, погибнет, без разницы – здесь, сидя на пне, или чуть раньше, вместе с отрядом, полковник поднялся, вытащил из-за пояса пистолет, а из ножен меч и поспешно направился в сторону идущего боя.

«Коль все равно погибать, так хоть достойно, не теряя уважения к самому себе! – пульсировала мысль в воспаленном сознании внезапно ощутившего неимоверный прилив сил коменданта. – Да и солдаты… не хочу, чтоб в последние минуты жизни они считали меня мерзавцем и трусом!»

Как и следовало ожидать, несмотря на внезапность нападения, удача отвернулась от плохо обученных войне в лесу герканцев. Первая минута боя унесла около десятка жизней находившихся в лесу по правую сторону от форта охотников, но застигнутые врасплох филанийцы быстро пришли в себя и не дали диверсионному отряду добраться до опушки леса, не то что до бревенчатых стен пограничного укрепления. Метко ведя огонь с заранее пристрелянных позиций, они выкашивали свинцом прячущихся за деревьями и поспешно залегших по кустам егерей. Добежав до простреливаемой с двух сторон позиции остановившегося отряда, полковник насчитал около десятка трупов.

– Поднимай ребят, пока всех не перестреляли! – прокричал Штелер лейтенанту, когда короткими перебежками и, низко пригибаясь к земле, все же добежал до засевшего за двуствольной сосной лейтенанта.

Молодой офицер не ответил, поскольку был мертв. Смертоносные граммы свинца впились точно в центр лба юнца, только недавно познавшего искусство бритья. Наверное, полковнику следовало разозлиться, наверное, в его сердце должна была заклокотать ненависть, а кровь ударить в виски, но вместо этого коменданту вдруг стало неимоверно легко, а все вокруг, включая собственную жизнь, потеряло смысл и ценность. Бытие показалось сумасшедшим абсурдом, и Штелер ужасно захотел как можно быстрее уничтожить окружавший его бардак, жалкий, убогий трагифарс, разыгрываемый бездарными актерами.

– Вперед, за короля! – выкрикнул полковник и, встав в полный рост, побежал на невидимого неприятеля.

Нельзя сказать, что солдаты радостно встретили затею бежать навстречу больно жалящему свинцу, но все же побросали мушкеты и, скинув с плеч маскировочные плащи грязно-зеленого цвета, взялись за мечи.

Уже на второй секунде бега полковник увидел яркую вспышку из-за поросшего травою бугорка. В ушах офицера что-то щелкнуло – виной тому был громкий, отрывистый хлопок. Внезапно занывшая левая рука онемела и, бессильно повиснув плетью, выпустила неимоверно тяжелый пистолет. Филанийский охотник дорого поплатился за причиненную герканскому полковнику боль. Поняв, что не успеет перезарядить мушкет, он поднялся с позиции «лежа» на колени и попытался защитить мушкетом голову от летящего сверху вниз лезвия меча. К его несчастью, удар был такой сильный, что деревянный приклад разлетелся пополам, а острая сталь, не остановившись, а лишь немного изменив траекторию, с хрустом разрубила прикрытую лишь мехом куртки ключицу.

Пробежка стоила дорого. Охотники успели выстрелить примерно пятнадцать раз и забрали семь солдатских жизней, но все же егеря достигли позиции неприятеля и яростно вступили в ближний бой. Пусть охотники и были физически сильнее, но в колониях не бывало ни парадов, ни смотров, поэтому вместо того, чтобы «тянуть на плацу ножку», солдаты больше времени упражнялись с мечом. Результат такого «непарадного» подхода к службе был налицо: герканцы жестоко отомстили стрелкам и обратили их в бегство. Под дружным натиском озверевших солдат охотники отступили к стенам форта, из бойниц которых тут же появились нацеленные в сторону леса мушкеты.

– Назад, все назад! – прокричал что есть мочи Штелер.

Полковник быстро сориентировался в ситуации, понял, что им не успеть ворваться внутрь укрепления «на плечах» быстро бегающего противника, и фактически спас остатки отряда от полного уничтожения. От лесной опушки до стены форта было примерно двадцать – двадцать пять шагов открытого пространства. Первый же залп филанийцев положил бы всех его бойцов.

Хоть задача и оставалась невыполненной, но это не означало, что следует отправлять людей на бессмысленный убой. Егеря отступили в глубь леса и подобрали брошенные мушкеты. Огнестрельное оружие им еще понадобится, ведь филанийцы не захотят оставлять у себя за спиной пусть даже маленький отряд врага.

* * *

– Охотникам досталось, но враг отброшен в лес, – не соврал, а лишь самую малость исказил факты лейтенант Гаринэ, благоразумно умолчав о позорном бегстве за стены укрепления. – Прикажите сделать вылазку?

– Нет… не сейчас, – ответил капитан Пьерон, не отрывая глаз от подзорной трубы.

Смотровая площадка сторожевой вышки превратилась в командный пункт. Вот уже полчаса командир пограничной заставы наблюдал отсюда то за озером, на глади которого мерно раскачивались плоты с разорванными в клочья соломенными солдатами, то за все растущей дымовой завесой, то за неудачной, нелепой попыткой противника взять форт со стороны леса.

– Не могу поверить, что герканцы осмелились пройти через лес, да еще без проводника, – попытался привлечь к себе внимание лейтенант. – Хотя понятно, откуда им проводника взять, если все охотники у нас, а дикари на освоенные земли и не заглядывают.