Книга У меня есть твой номер - Софи Кинселла

— Я не хотел будить вас.

— Конечно. Спасибо.

Сэм протягивает мне телефон, но как-то неуверенно.

— Я прочитал ваши сообщения, Поппи. Абсолютно все.

— О. — Не знаю, как реагировать. — Ну, это немного слишком, вы не находите? То есть я, конечно, читала ваши письма, но вам не следовало…

— Это Люсинда. Ручаюсь. Она та самая девушка.

Люсинда?

— Но откуда… Почему?..

— Она лжет вам. Постоянно. Она не могла быть во всех тех местах, где она, по ее словам, была. Это невозможно.

— На самом-то деле… я тоже обратила на это внимание, — признаю я. — Думала, она хочет, чтобы я заплатила ей за большее количество часов. Или что-то в этом роде…

— У нее почасовая оплата?

Чувствую себя полной дурехой.

— Вообще-то нет. У нас «все включено».

— Вы не заметили, что Магнус и Люсинда шлют вам сообщения с интервалом в десять минут?

Медленно качаю головой. С какой стати мне это замечать?

— Я начинал как аналитик, — говорит Сэм, — и разбираюсь в таких вещах.

— В каких таких вещах? — не понимаю я.

Сэм протягивает мне клочок бумаги. Ох…

Он начертил диаграмму. Время и даты. Звонки. Сообщения. Письма. Он проделал все это, пока я спала?

— Я проанализировал ваши сообщения. Теперь вы сами можете понять, что происходит.

Он проанализировал мои сообщения. Как это?

Сэм отдает мне листок, и я тупо смотрю на него.

— Видите связь?

Связь. Понятия не имею, о чем он. Я словно на экзамене по математике.

— Э…

— Посмотрите на эту дату, — указывает он. — Они оба написали вам около шести часов, спрашивали, как у вас дела. Затем в восемь Магнус сообщил, что будет допоздна работать в лондонской библиотеке, а спустя несколько минут Люсинда написала, что бьется над подвязками для подружек невесты в магазине в Шордитче. В восемь вечера? Увольте.

Я молчу. Теперь я вспомнила об этом письме. Оно даже тогда показалось мне немного странным. Но нельзя делать такие ужасающие выводы на основании одного-единственного странного письма, верно?

— Ну кто просил вас анализировать мои сообщения? — Знаю, я говорю зло, но ничего не могу с собой поделать. — Кто сказал, что это вас касается?

— Никто. Вы спали. — Он разводит руками. — Простите. Я начал все это просто так, а потом вырисовалась определенная схема.

— Два письма не могут быть схемой.

— Их больше, чем два. — Он снова показывает на листок. — На следующий день у Магнуса был вечерний семинар, о котором он «забыл» упомянуть. Пять минут спустя Люсинда написала вам о мастерской кружев в Ноттингэмшире. Но за два часа до этого она была в Фулхэме. Так Фулхэм или Ноттингэмшир? В час пик? Нереально. Думаю, это ее алиби.

От слова «алиби» меня пробирает дрожь.

— Через два дня Магнус пишет вам и отменяет совместный ланч. Почти сразу же Люсинда извещает, что будет очень занята до двух часов. Никакой другой причины писать вам у нее не было. С какой стати ей нужно было предупреждать вас, что она невероятно занята во время ланча в самый обычный день?

Сэм ждет ответа. Словно он у меня имеется.

— Я… Я не знаю…

Почему я не видела того, что происходило прямо перед моими глазами? Почему?

Магнус и Люсинда. Это похоже на дурную шутку. Одна из них должна организовать мою свадьбу. Другой должен присутствовать на этой свадьбе. В качестве жениха.

Но подождите… Кто прислал анонимку? Этот человек не из друзей Магнуса, а подруг Люсинды я не знаю…

— Помните, Магнус сказал вам, что ему нужно проконсультировать свою аспирантку? И Люсинда тут же отказалась от вашей встречи, вы тогда хотели определиться с напитками. И послала вместо себя Клеменси. Если вы сверите время…

Сэм продолжает говорить, но я едва слышу его. Ну конечно. Клеменси.

Клеменси.

Клеменси слишком боится Люсинды, чтобы подписаться. Но хотела поставить меня в известность. Если было о чем.

Дрожащими пальцами беру телефон и нахожу то сообщение. Читаю его и словно слышу мелодичный взволнованный голосок Клеменси. Мне кажется, я даже узнаю ее интонации.

Клеменси не стала бы выдумывать ничего подобного. Она, должно быть, увидела что-то… или услышала…

— Как бы то ни было, — Сэм видит, что я больше не слушаю его, — это всего лишь догадка, вот и все. — Он складывает листок, и я забираю его.

— Спасибо.

Мы молчим.

— Ладно, — наконец вздыхаю я. — Уже поздно. Еще раз спасибо…

— Нет, — перебивает он меня, — спасибо вам.

Киваю. Думаю, мы оба слишком измотаны для обмена любезностями.

— Это было…

— Да.

Поднимаю глаза и совершаю ошибку — ловлю взгляд его блестящих в свете уличных фонарей глаз. И всего на одно мгновение переношусь назад…

Нет. Не надо, Поппи. Ничего не было. Не думай об этом. Забудь.

— Ну… — берусь за ручку дверцы, — я должна отдать вам телефон…

— Оставьте его себе, Поппи. Он ваш. — Сэм сжимает мои пальцы вокруг телефона и какое-то мгновение не выпускает их. — Вы заслужили этот трофей. И пожалуйста, не беспокойтесь о моей почте. С завтрашнего дня все мои письма будут поступать новой помощнице. Ваша работа завершена.

— Спасибо! — Открываю дверцу, а затем, следуя внезапному импульсу, поворачиваюсь к нему: — Сэм… надеюсь, у вас все будет хорошо.

— Не беспокойтесь обо мне. Все действительно будет прекрасно. — Он улыбается своей удивительной улыбкой, и мне неожиданно хочется крепко обнять его. Он вот-вот потеряет работу и все же может так улыбаться. — А я надеюсь, что все будет хорошо у вас, — добавляет он. — Простите меня… за все.

— О, со мной точно будет все отлично! — Смеюсь, хотя понятия не имею, что и как со мной будет.

Мой будущий муж, возможно, трахает организаторшу свадьбы. Так что «отлично» — большая натяжка.

Водитель откашливается, и я вздрагиваю. На дворе ночь. Я сижу в машине на своей улице. Давай, Поппи! Шевелись. Пора завершать этот разговор.

И хотя мне хочется этого меньше всего на свете, заставляю себя выйти из машины, хлопнуть дверцей и сказать «Спокойной ночи!», а потом иду к входной двери и открываю ее, потому что инстинктивно знаю, что Сэм не разрешит водителю тронуться с места, пока не удостоверится, что я в безопасности. А затем снова выхожу на улицу и стою на крыльце, глядя, как машина уезжает прочь.

Когда она сворачивает за угол, проверяю телефон, смутно ожидая чего-то…