Книга Что значит поцелуй? - Нина Роса

Он действительно относился к эри Стиранн едва ли не с нежностью. Из всех его поклонниц она была самой спокойной и не старалась обрушиться ему на голову, как одна из горничных (отнюдь не субтильная дева специально забралась на дерево), или попасться под ноги, как леди Синегад, так и норовившая при виде него упасть в обморок.

Ранее не бывавший в «Оленьем бору», Арган II был вынужден в кратчайшие сроки изучить местность со всеми тайниками и потайными ходами. Закономерным итогом скрытного передвижения стало то, что он нос к носу столкнулся с Лукой.

Это была дружба с первой потасовки — оба не ожидали столкнуться с кем-либо в том темном закутке.

Взаимная симпатия упрочилась тем, что императора так же, как и Луку, интересовала судьба сбежавшей Белинды.

— Кхе-кхе!.. Как?! Как вы ее назвали?! — Арган аж поперхнулся, услышав кличку фиолетовой крысы.

— Белиндой! — гордо повторил Лука.

Юноша с жаром поведал, как он охотился на невиданную зверушку, когда никто в нее не верил и все обвиняли Сивиллу в помешательстве или пьяных бреднях. Впрочем, Луке хватило осмотрительности, чтобы в своем рассказе опустить ту часть, где была задействована магия, поэтому версия для нового друга получилась весьма далекой от правды.

Император с интересом выслушал всю историю. Сомневаться в существовании фиолетовой крысы он не мог, ибо собственными глазами видел ее в день пожара.

Был у Аргана один грех — неуемное любопытство. Все на свете казалось ему интересным: древние предметы, неразгаданные артефакты, странные животные, неизведанные страны и необычная магия. Сплетни и слухи придворных и дипломатов он находил полезными, но не такими увлекательными, как история с той же крысой Белиндой. Не родись Арган наследником императорской короны, стал бы бродягой почище того же Андэра. Путешествовать на пару с другом было несбыточной мечтой. Скольких усилий стоило обмануть охрану и добраться в «Олений бор»! А теперь, когда советники и начальник охраны нашли его, чего Аргану стоит сохранять инкогнито? Агенты, которых для охраны императора нагнал лорд-командор Амбирмар, образовали целое стойбище неподалеку от поместья маркиза.

Арган решил не упускать случай, который сам шел к нему в руки, и сговорился с Лукой вместе искать сбежавшую тварь. Охота обещала быть увлекательной!

Лука так обрадовался новому единомышленнику, что чуть не выболтал больше, чем следовало. Расписывая поимку питомца, пришлось импровизировать, чтобы не выдать свои магические способности и ЭТО, становившееся с каждым днем все более полезным.

Стараясь не привлекать внимания, Лука экспериментировал с любимым детищем.

Смешно подумать, что когда они с сестрой только создали ЭТО, то сильно испугались! Да о лучшем помощнике и мечтать было нельзя! Ежедневно Лука открывал все новые возможности использования невидимой сети.

А еще ему втайне нравилось, что Виола не горела энтузиазмом, чтобы освоить ЭТО. Кое-что попробовала, но так и не увлеклась. В последние дни она вела себя странно. Ходила грустная и на вопросы не отвечала. Где-то подолгу пропадала. Если бы не ЭТО, Лука всерьез встревожился бы. А так он решил, что просто сестра расстроилась, что работа с сетью дается ей не так легко, как со всем остальным. Теперь ЭТО практически безраздельно принадлежало ему.

И он уже многому научился, в том числе тому, как задавать сети направление для развития. Виоле Лука ничего не сказал, но по старой доброй памяти тренировался он на матушке маркиза. Конечно, не с таким размахом, как на вечере с представлением и танцами, но теперь младший ра Веллад проворачивал всякие шалости с комфортом — прямо из собственной комнаты. Единственное, что его огорчало в этом деле, — отнюдь не нужда просить сестру сделать что-то хорошее, для нее он всегда держал наготове подходящую историю. Нет, его расстраивало, что он не видит сердитого лица вдовствующей маркизы. В этом сеть помочь не могла. Луке оставалось только представлять, как леди Каларон сердится и топает ножками.

Вдовствующая маркиза действительно негодовала, и с каждым днем все больше. Но совсем не из-за мелких неприятностей, случавшихся всякий раз, стоило ей успокоиться. Разбившиеся чашки, зацепившиеся и оторванные оборки — это все такие мелочи по сравнению с загостившимися девицами, вызывавшими у маркизы бешенство одним своим видом. Да она даже на близнецов теперь так не злилась, как на представительниц благородных семейств, почему-то не торопившихся покинуть «Олений бор».

Демоны! Она всерьез стала задумываться, а не попросить ли помощи в деле избавления от невест у близнецов!

Женщине казалось, что все покинули ее: сын избегает, бывшие невесты дерзят, секретарь находится где угодно, но не подле своей хозяйки, слуги разбегаются при виде маркизы, как крысы. Да и крыса — та самая фиолетовая тварь — даже она удрала, разрушив остатки репутации семьи Каларонов.

Большую часть времени вдовствующая маркиза проводила возле покалеченной статуи. Простить близнецам и девицам ее повреждение женщина не могла. Умом она понимала, что как раз таки ра Веллады здесь виноваты меньше всего, это на них напали, но… Сердцу не прикажешь. Ни в любви. Ни в ненависти.

Белинда Каларон привыкла во всем винить близнецов и пока не была готова признать свои прошлые ошибки.

Злость на Виолу и Луку стала привычкой, которая странным образом сейчас помогала ей пережить трагедию с драгоценной памятью о покойном муже. Наверное, потому что обвинять во всем близнецов было несравненно легче, чем осознать и покаяться в собственных грехах. Признать, что ее внезапное страстное желание устроить жизнь сына привело к таким ужасным последствиям, было слишком болезненно. О том же, как на нее теперь будут смотреть в обществе, даже думать не хотелось.

Будущее виделось леди Каларон слишком мрачным и пугающим, поэтому всю свою энергию она направила на оплакивание безвозвратно потерянной юности, символически воплощенной в статуе из редкостного заокеанского мрамора.

Знал бы покойный муж, как проклятые девицы изуродовали совершенное творение! Да он бы перевернулся в гробу!

Загостившиеся в «Оленьем бору» девицы по ночам спали спокойно, ни одна не мучилась от угрызений совести ни из-за статуи, ни из-за нападения на близнецов. А вот то, что в поместье их оставалось все еще много, тревожило почти каждую. В числе тех немногих, кто был доволен создавшимся положением, была и пособница Тени. Среди толпы затеряться легче, разумно полагала она.

Если бы подосланная Тенью шпионка только знала, что, как и другие, находится под пристальным вниманием, а большинство вроде бы несчастливых стечений обстоятельств, позволявших бывшим невестам подольше задержаться в поместье, являются прямым следствием приказа «гостеприимного» хозяина, вряд ли бы она ходила с такой безмятежной улыбкой.

Лагерь недовольных задержавшимися конкурентками неожиданно возглавили представители семейства Синегад.

Пока Тития была увлечена идеей стать маркизой, на Виолу она внимания не обращала. Просто из уверенности, что лучшей кандидатуры на роль хозяйки «Оленьего бора», чем она сама, лорду Каларону не сыскать. Виола даже не рассматривалась в качестве угрозы — с ее низким социальным положением девчонка не могла претендовать на что бы то ни было. А еще Тития практически даже не различала близнецов, для нее они шли за единицу, что-то вроде того, как торговец на складе учитывает перчатки: пара идет как один товар. Все изменилось в тот миг, как на злосчастном пикнике златовласый камердинер спрыгнул с повозки перед очарованными дамами.