Книга 1972 - Евгений Щепетнов

Так что к тому моменту, как я собрался ехать на бой в Мэдисон-Сквер-Гарден, или, как американцы называют его, – Эм-Си-Джи, дороги были практически расчищены. Снег, сдвинутый на обочины, пока еще оставался на месте, дожидаясь вывоза (здесь его не оставляют до весны), но по трассам можно было спокойно двигаться, не опасаясь увязнуть в сугробе. Другое дело, что здесь почему-то не принято обувать автомобили в шипованную резину, ездят всю зиму на летней, но если ехать потихоньку, не разгоняться, – то ничего страшного и не будет. Тем более что «Кадиллак» – машина тяжелая, широкая и не очень боится гололеда. Опять же – если только не разгоняться и не тормозить резко. Ездят же сейчас в Союзе без всякой зимней резины, и ничего!

Шипованная резина пошла гораздо позже, по-моему, аж с девяностых годов! Впрочем, я могу и ошибаться – никогда не интересовался этим вопросом. Одно знаю точно – массовое использование шипованных покрышек началось с конца восьмидесятых – начала девяностых, когда в СССР выпустили первую зимнюю резину под названием «Снежинка».

У меня самого была такая резина, стояла на моей «девятке». Узкая, тяжелая, жесткая, она нехорошо влияла на подвеску, зато чувствовал ты себя на ней абсолютно безопасно. На льду – только крошки летели, когда тормозишь на скорости. Одна только опасность – чтобы едущий сзади не въехал тебе в бампер при резком твоем торможении. Машина на этих покрышках тормозила как вкопанная.

На ней и шипы стояли непростые – умельцы наладили производство таких шипов на военном заводе «Алмаз» из кусочков победитового резца, с двумя грибками на каждом шипе – чтобы не вылетали из покрышки.

Да, было время! До сих пор вспоминаю те покрышки с улыбкой и толикой ностальгии. Было, было в советское время и кое-что хорошее, точно! Ну хотя бы эти же самые «снежинки».

Шучу, конечно, – много было хорошего в советское время, как бы его ни очерняли. И самое главное – стабильность, когда ты точно знал, что с тобой будет через пять, через десять, через двадцать лет! Вот ты закончил вуз – тебя обязательно распределяют на работу. И работа есть всегда! И ты защищен от беспредела работодателя! И не дай бог обидят молодого специалиста.

Да его вообще два года после распределения уволить было нельзя – что бы он ни вытворял. Не знает? Учите! Не может?! Делайте за него! Но уволить просто так – за неумелость, за абсолютную тупость – не моги.

Но если ты обычный, нормальный выпускник – работаешь, получаешь зарплату. Становишься в очередь на квартиру. Женился, и как раз подошла твоя очередь на жилье. Получил однокомнатную – если детей нет, двухкомнатную – если родился ребенок. Абсолютно бесплатно!

И снова в очередь – за трехкомнатной, ведь у тебя еще будет ребенок. Ну как без двоих детей? А то и троих.

Путевки в санаторий или дом отдыха – за десять процентов цены. Профсоюзные путевки на «юга» – вовсе даже не проблема. Бери! Поезжай!

Вот поехать работать за границу, куда-нибудь в Сирию или на Кубу, – это уже сложно. Это для «своих». Но тоже возможно – при достаточном умении интриговать и при связях. А уж если поехал… обязательно – «Волгу» купишь. А еще – барахлом затаришься выше крыши! Три года контракта – и ты «упакован» так, что все завидуют и фыркают: «не больно-то и надо!» И зубами скрипят от неизбывной зависти.

Обычная советская жизнь – привычная, рутинная, стабильная и сытая. Голодным точно не был никто. Работать – заставят. Тунеядцам нет у нас места! Но и голодным никогда не оставят. Все бедные, но и все сытые. Упрощаю, конечно, утрирую, но примерно все так оно и есть.

Вот мне и хочется, чтобы моя страна взяла лучшее из «совка» и лучшее из капиталистического будущего. На мой взгляд, лучшая модель устроения государства – это китайская модель, когда правит одна партия, называет строй социалистическим, но на самом деле в стране капитализм с человеческим лицом. Вот только не такой оголтелый, такой безумный и страшный капитализм, какой образовался у нас в девяностые годы. Чтобы пенсионеры не умирали у себя в холодных квартирах, примерзая к полу возле оледеневшей батареи отопления, чтобы не расхитили государственное имущество, стыдливо назвав это «приватизацией», чтобы доходы на самом деле шли государству, народу, а не кучке наглых зажравшихся олигархов.

Вот только мало что от меня зависит. Я толкнул камень с горы, но вызовет ли он лавину? Не знаю. Ничего не знаю. «Я сделал все что мог, и пусть другой сделает лучше меня» – так говорили римские сенаторы, покидая свой государственный пост. Так говорю и я, отправляясь на затеянную мной авантюру.

Верю ли я в «правильный» исход поединка? Если не верить – на кой черт тогда туда идти? Об одном жалею – не стал искать себе преимущества в том, чтобы не ограничивать себя правилами борьбы. Да, я мог бы настоять, что бой будет проходить по гладиаторским законам – то есть никаких правил, главное – убить противника любой ценой. Но, во-первых, это противозаконно. Что будет, если я выбью Али глаза, порву ему рот, вырву кадык? Меня привлекут к ответственности, уверен – за непреднамеренное, а возможно, и преднамеренное убийство.

А во-вторых, хоть Клей и дерьмо-человек, но он на самом деле феноменально талантливый боксер, уникум, король ринга, и я не хочу его ни убивать, ни калечить. Пусть живет и радует людей своими боями.

Да, бой непредсказуем. Да, я могу даже погибнуть. Но вообще-то я в это не верю. Провидение хранит меня. Видимо, я ему еще нужен. А значит… значит, будем веселиться по полной!

Нам с Пабло не удалось пробраться внутрь Эм-Си-Джи незамеченными. Как они узнали, что в белом «Кадиллаке» сижу я со своим телохранителем – не знаю. Но только стоило нам появиться возле здания – к машине бросилась огромная толпа народа, вооруженного всевозможной техникой для фотосъемок и записи звуков. Вся эта репортерская шайка – оголтелая, наглая, крикучая, готовая ради горячего снимка или репортажа на все, что только можно представить. «Работа такая!» – слышали, знаем.

Машина была буквально остановлена толпой, заблокировавшей ее со всех сторон, и если бы не копы вместе с секьюрити Эм-Си-Джи – не знаю, что было бы дальше. Репортеры стучали в окна, молотили по кузову машины кулаками, орали, и это было похоже на всеобщее помешательство. Казалось, они все или пережрали спиртного, или обкурились, либо еще чего-нибудь этого похуже. Безумные глаза, перекошенные в крике и гримасах лица – вероятно, так выглядели люди, спасающиеся с тонущего «Титаника».

Толпу с трудом, но все-таки оттеснили, и мы медленно, осторожно поехали по пандусу, ведущему в подземную парковку Эм-Си-Джи. Отсюда были выходы на все спортивные арены комплекса, в том числе и туда, где обычно проходят бои рестлеров.

Знакомое место, ага… бывал я в рестлерском зале. Кстати, сказать – «Кадиллак», на котором мы сейчас приехали, был, можно сказать, там и «заработан» – подарен Страусом в качестве компенсации за «рекламную кампанию». Тогда мне пришлось на глазах у всей Америки защищаться от безумного черного рестлера, решившего наказать «проклятого белого писателя». Страус устроил этот спектакль, вот и расплатился за то «Кадиллаком». А я и не возражал. Нравится мне «Кадиллак Эльдорадо». Умели американцы делать машины.