Книга Ради любви - Элейн Барбьери

— Повернемся еще разок, мисс Хейг… — Она не сдвинулась с места.

— Я, кажется, сказал — еще разок, мисс Хейг… — Джиллиан не могла заставить себя пошевелиться. Шум толпы становился все глуше, яркое сияние полуденного солнца потускнело, перед глазами все поплыло…

Тонкая рука Одри скользнула в ее ладонь, и Джиллиан испытала ужасный, горячий стыд за себя. Пусть будут прокляты все, кто так старается лишить ее последних сил! Она не уступит!

Благодарно сжав руку сестры, Джиллиан собрала последние силы и медленно повернулась кругом по команде Барретта.

Она заметила, как по мокрому от пота лицу Барретта скользнула злобная, торжествующая улыбка, но не поняла, что же вызвало у него такую радость. Молоток оглушительно грохнул. Торги закончились. К сестрам подошел охранник и, грубо подталкивая, увел с помоста.

И тогда Джиллиан увидела, кто дожидался их внизу. Человек был совершенно необъятной толщины, в мокрой от пота одежде, пот ручьями стекал по его толстому широкому лицу. Чем ближе они подходили, тем сильнее несло от него запахом немытого тела.

Мужчина сально улыбнулся, обнажив желтые гнилые зубы, и сказал:

— Я Чарльз Хиггинс, леди. Соизвольте пройти со мной, нам о многом предстоит поговорить.

Следуя за Чарльзом Хиггинсом, который гордо вел их через толпу, Джиллиан видела презрительные усмешки и слышала похабные замечания. Крепче взяв сестру за руку, она продолжала идти вперед.

Глава 12

Джиллиан сидела совершенно неподвижно, неспособная произнести ни слова из-за комка в горле, который ей все никак не удавалось проглотить. Она посмотрела на Одри, пристроившуюся рядом с ней на узкой кровати в тесной обшарпанной каморке, куда недавно привел их Чарльз Хиггинс. Джиллиан все не могла сообразить, как давно они ждут его возвращения. Им принесли еду и воду, но все так и стояло нетронутым. А утро уже перешло в день, потом день стал клониться к вечеру… В душе у нее начали расти самые мрачные предчувствия.

У Джиллиан не было никаких сомнений в том, куда они попали. Она поняла это в тот самый момент, когда они подошли к неопрятного вида деревянному дому, расположенному недалеко от порта. У распахнутых окон верхних этажей сидели женщины, вызывающе и броско одетые, которые игриво обменивались с проходившими по улице мужчинами похабными замечаниями.

Когда Хиггинс распахнул дверь и ввел их внутрь, в ноздри ударил тяжелый дух, которым здесь было пропитано буквально все. От висевшего в воздухе густого запаха дешевых духов и пота к горлу Джиллиан подступила тошнота. Но то, что она увидела, пока они проходили через вестибюль к лестнице на верхний этаж, потрясло ее сильнее всего. Здесь толпилось множество полуодетых женщин, открыто поощрявших находившихся там мужчин и с явным удовольствием позволявших лапать себя.

Джиллиан, не решаясь повернуть голову к Одри из-за боязни увидеть выражение ее лица, вздернула подбородок и начала подниматься по лестнице следом за Хиггинсом, глядя прямо пред собой. Из-за дощатых дверей по обеим сторонам коридора доносились звуки, не оставлявшие сомнений в том, что там происходит. Джиллиан случайно бросила взгляд в широкую щель между досками одной из дверей и с трудом подавила приступ тошноты от увиденного.

Их привели в узкую комнатку, где они сейчас и сидели. Каморка была частью борделя. Она читала о таких заведениях, но никогда по-настоящему не верила в их существование.

Пока они с Одри ждали решения своей участи, Джиллиан думала, не станет ли этот бордель их с сестрой судьбой. От одной только мысли об этом можно было сойти с ума.

Одри вдруг начала дрожать. Джиллиан быстро повернулась к ней и увидела, как побелело ее лицо с широко раскрытыми глазами. С трудом, сдерживая тошноту, Джиллиан схватила сестру за руку и зашептала успокаивающие слова, которые в тишине комнаты показались криком:

— Одри, милая Одри, все будет хорошо. — Одри бросила на нее гневный взгляд:

— Я уже не ребенок, Джиллиан! Я знаю, куда мы попали.

Джиллиан без особого успеха попыталась улыбнуться

— Да, это ясно с первого взгляда.

— Неужели здесь нам и суждено окончить наши дни, Джиллиан? Неужели нам никто не поможет? Может быть, Кристофер…

— Нет. И не тешь себя напрасными надеждами, Одри Кристофер такой же подневольный, как и мы. Мы не можем надеяться на него. Мы можем надеяться только на самих себя.

— На самих себя? Но мы же совершенно беспомощны, Джиллиан!

— Как ты можешь так уверенно об этом говорить! Нам надо подождать и присмотреться. Может быть, когда вернется мистер Хиггинс…

— О да, когда вернется мистер Хиггинс, он возьмет да и отведет нас к посетителю этого заведения! — Глаза Одри наполнились слезами. — Я скорее умру, Джиллиан! Я скорее умру!

Дверь с треском распахнулась, и девушки испуганно обернулись. В комнату с вальяжным видом ввалился Чарльз Хиггинс. Джиллиан подумала, что он выглядит сейчас еще хуже, чем несколько часов назад. Сальные волосы, прежде прикрытые мятой шляпой, неопрятными прядями липли к голове. Лицо его было багровым от жары, а одежда пропотела еще больше, и несло от него еще сильнее.

Позыв к рвоте стал просто непреодолимым. Побелев и покрывшись испариной, Джиллиан неимоверным усилием сумела его подавить. Хиггинс обратился к ним подчеркнуто вежливо, и этот тон так не вязался с его отталкивающей манерой держаться, что все происходящее начало казаться просто нереальным.

— Прошу прощения, что заставил вас так долго ждать, милые леди. Но появились кое-какие срочные дела, которые потребовали моего внимания. — Хиггинс улыбнулся, в очередной раз, обнажив свои желтые, редко посаженные зубы. — Я полагаю, что будет нелишним еще раз напомнить вам пункты вашего колониального контракта. Я также думаю, что вам необходимо ясное понимание вашего положения.

Хиггинс сделал паузу и стал скорее похож на адвоката, заботливо дающего советы своим клиентам, чем на владельца борделя. И от этого ощущение нереальности происходящего стало еще сильнее.

— Уважаемые леди, — продолжил Хиггинс, — условия колониального контракта написаны ясно и точно. Они таковы: вы были приговорены судом к принудительным работам на четыре года. В течение этого времени вы являетесь собственностью вашего хозяина. Работа, которую вы исполняете, и даже ваша одежда целиком и полностью принадлежит ему. Вы можете сдаваться внаем на его условиях и с выплатой ему всех получаемых доходов. — Хиггинс сделал эффектную паузу. — По его желанию вы можете быть перепроданы. На наказание, которому он может вас подвергнуть за непослушание или за плохое исполнение работы, не накладывается никаких ограничений, за исключением преднамеренного убийства. Попытка к бегству наказывается увеличением назначенного вам срока. Здесь я чувствую себя обязанным разъяснить, что побег практически невозможен, особенно на этом острове. А когда побег все же происходит, по всему острову расклеивают объявления о розыске, где подробно описываются приметы беглецов. А так как принудительные работы по колониальному контракту являются основной и узаконенной частью эмиграционной и уголовной системы, установленной Короной, содействие со стороны населения просто великолепное. Я также чувствую себя обязанным упомянуть, хотя это может показаться проявлением бесчувствия с моей стороны, — что здесь принято клеймить каленым железом особо упорных беглецов, с тем, чтобы с их поимкой не возникало трудностей.