Книга Злата мужьями богата - Лёка Лактысева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Злата решительно принялась отворять окна:
— Давай-ка мы тут немного проветрим, Санд. Кстати, кто следит за чистотой в доме? Нигде ни пылинки!
— Ну, тут все просто: помогает обычный противопылевой артефакт, — сознался мужчина, помогая впускать в дом солнечный свет и легкий ветерок с улицы.
— А почему, имея такой замечательный дом, ты в нем не жил и не живешь, муж? Неужто в казарме лучше?
— Не лучше, Злата, но… не так одиноко. Я ведь не надеялся, что встречу тебя, моя огненная сисса. А обычные женщины, как ты уже знаешь, не слишком хотят брать в мужья берсеркеров, опасаются нас…
— Да, я помню, Санд, — девушка приблизилась к маршалу, положила руки ему на грудь. — Ну теперь-то тебе не о чем печалиться, правда? У тебя есть я, есть Даг, Ол, Элизия.
— Да, Лучик, и я не устаю благодарить Сиятельную за это! — обнимая плечи жены, такие хрупкие по сравнению с его мощными руками, кивнул огненный воин. — Наконец-то у меня есть семья, дом, где, я чувствую, меня всегда ждут и рады видеть.
И тут Воскобойникова сообразила, что все еще ничего не знает о детстве Санда, о его родителях. «Что ж, похоже, сейчас самое время расспросить мужа об этом», — решила она. Чмокнула маршала в подбородок и потянула за собой к оттоманке, удачно вписавшейся в интерьер гостиной, куда Злата с мужем спустились, побывав на втором этаже.
— Давай присядем, Санд.
Мужчина тут же опустился на мягкое сиденье, обхватил жену за талию, притянул к себе на колени и вопросительно заглянул в глаза:
— Ты хочешь о чем-то поговорить, Лучик?
— Всего лишь о твоем детстве, муж. О твоих родителях. Мне пока мало что известно о тебе, и я хочу исправить это упущение. Расскажи, где ты жил, с кем рос? Твое детство было счастливым?
Сандгрон задумался. Несколько раз он делал вдох, словно собираясь заговорить, а потом снова замолкал.
— Если тебе трудно говорить о прошлом, то давай не будем его ворошить, — в конце концов сдалась Злата.
— Не мастак я рассказывать, — выдохнул маршал. — Детство и детство. Оно не было особо тяжелым или очень несчастливым. Мать вначале меня любила, пока отец был жив. Братья, что старшие, что младший — побаивались и старались держаться подальше.
— А что случилось с отцом? Прости, что спрашиваю… — Златка прижалась щекой к плечу мужа и слушала, как отдается его низкий глубокий голос в мощной груди мужчины.
— Спрашивай, жена. Ты имеешь право знать. Мой отец, как и я, был огненным воином. Ему не повезло встретить огненную сиссу, но повезло, что в него влюбилась моя мать — обычная девушка из не очень богатого, но вполне благородного семейства. Она взяла отца вторым мужем, родила меня. Отец тоже служил в армии — а чем еще мог бы заниматься мужчина, рожденный огненным воином?
— Он погиб в бою?
— Думаю, если бы смог, он пожелал бы, чтобы это произошло именно так. Но однажды, после длительного отсутствия по делам службы, он вернулся домой, и, увидев любимую женщину, мгновенно перевозбудился. Вспыхнул, как свечка, и впал в любовную горячку раньше, чем мать успела что-нибудь сделать.
— И поскольку твоя мать была обычной женщиной, а не огненной сиссой, она не смогла к нему прикоснуться, чтобы помочь снять это возбуждение, — договорила за мужа Злата.
— Так оно и было, — вздохнул Санд. — Мне тогда было чуть больше восьми лет.
— И что было дальше?
— А дальше… матери стало трудно смотреть на меня. Я слишком напоминал ей второго мужа, а она считала себя виноватой в его преждевременной кончине. Два года она боролась с собой, а потом, когда мне исполнилось десять, отправила меня учиться в королевский кадетский корпус.
— Решила избавиться от тебя? — охнула Злата.
— Нет. Меня отдали бы туда, даже если бы отец был жив. Только там есть опытные наставники, способные научить огненного воина сдерживать свою ярость берсеркера и впадать в нее только во время боя с реальным противником.
Сандгрон замолк, и девушка тоже не спешила задавать следующий вопрос: она пыталась представить себе, как жилось мальчишке, который всегда, в любой драке, бьется до победы, потому что иначе не умеет?
— Наверное, твоим братьям часто приходилось уступать тебе? — предположила Злата.
— Да, Лучик. За это они меня и не любили. Им трудно было смириться с тем, что у них есть брат, драться с которым бесполезно: он все равно победит.
— Значит, когда тебя зачислили в кадетский корпус, твои братья не навещали тебя?
— Нет. Не навещали. Ни мать, ни братья. Хотя мать исправно оплачивала все мои расходы и высылала мне деньги на карманные расходы. Но в то время как я стал кадетом, она была снова беременна. Потом родила, так что ей стало не до разъездов.
— Представляю, каким одиноким и покинутым себя чувствовал, — вздохнула Воскобойникова, теребя тонкие золотистые косички мужа.
— Моей семьей стали наставники кадетского корпуса и другие мальчишки. Хотя, конечно, я тосковал по дому…
— Значит, сейчас ты отношений со своей семьей не поддерживаешь? — решила поставить точку в этом грустном разговоре Злата.
— Нет. Не поддерживаю. Братья сами вычеркнули меня из своей жизни. Да и мать перестала интересоваться моей судьбой после того, как у нее родилась долгожданная дочь.
– Ну и ладно! И не надо мне такой свекрови! — хмыкнула девушка. — Зато не будет лезть в наши отношения и учить как жить.
— Я бы ей ничего такого не позволил, Лучик! — заверил ее Санд.
Пока супруги изучали дом и разговаривали, настало обеденное время, и маршал предложил Златке отправить заказ в офицерскую столовую, заверив, что такой вкусноты, как готовят там, нигде больше не попробуешь. Девушка согласилась, и Санд наколдовал магического вестника.
Чтобы порадовать и удивить любимую жену богатством выбора, мужчина заказал по две порции каждого блюда, имеющегося в меню. Отдельного вестника с заговорщицким видом отправил в питейное заведение с говорящим названием «Тройной бульк».
Результатом бурной деятельности маршала стал большой обеденный стол, на котором с трудом уместились: четыре горшочка с супами, шесть горшочков с мясными кашами, гуляшами и рагу с грибами, шесть порций салатов, четыре рыбных тарелки, десять десертов и три вида выпечки.
Все это изобилие венчали два двухлитровых кувшина, наполненных напитком с цветом и чудесным ароматом, напоминающим земной Тархун. Правда, в отличие от Тархуна, этот напиток имел крепость не менее двадцати градусов и сложный сладковато-горький вкус.
— И как называется это… («пойло» — чуть не ляпнула Злата, но вовремя прикусила язычок) вино? — полюбопытствовала Воскобойникова, отпив пару глотков.
— Это, Лучик, называется брагэлло «Веселый какадару». Тебе нравится его вкус?
