Книга Поколение надежды - Дмитрий Ким

Мы затронули тему отношений с родителями, я рассказал о сложностях с отцом и признался, что до сих пор не отпускает обида на него. Хотя уже вроде и помирились, и периодически общаемся с ним. Но общение скорее формальное. У Лены тоже были сложные отношения с родителями. Она тоже была недолюбленным и недоласканным ребёнком. Когда она выросла, родители говорили с ней исключительно на повышенных тонах, пренебрежительно. И практически не общались. И вот однажды Лена решилась и приехала к родителям, как ни в чём не бывало обняла их, поцеловала, говорила только хорошие слова о том, что сильно соскучилась, мамочка и папочка… Родители опешили и после их обычного «Чё припёрлась?» не могли вымолвить ни слова.

Лена стала регулярно приезжать и вести себя точно так же. Медленно, но верно родительское отношение к ней менялось, пока, наконец, сквозь слёзы сожаления о потерянном времени они не обнялись и не расцеловались. Лена рассказала, что счастлива сейчас оттого, что у неё наконец появилась семья, которой ей так не хватало долгие годы…

Я слушал её, на глаза наворачивались слёзы… Я понял, что формальное примирение с родителями и формальное же прощение друг друга — не то, чего хотят наши души.

В 2005 году, после девяти лет взаимной ненависти и упрёков, наши женщины — мама и моя супруга — уговорили нас с отцом встретиться и помириться.

Я упирался:

— Не хочу с ним встречаться, он мне не нужен. Пусть живёт своей жизнью, а я буду жить своей. О чём мне с ним говорить?

— Дима, твоя мама очень страдает оттого, что семья не может быть вместе, что вы не общаетесь, — не унималась супруга.

— Ну не хочу.

Мама тоже звонила и периодически поднимала этот вопрос.

В итоге я уступил. Под Новый год мы сели в машину и поехали всей семьёй из Ростова-на-Дону в Казахстан. За четыре с половиной тысячи километров.

В дороге было здорово. Дети ещё маленькие, я установил сзади в минивэне большой монитор и игровую приставку Sony Playstation, они всю дорогу играли в игры или смотрели мультфильмы. Мы с супругой впереди о чём-то болтали, любовались красотами, пили чай из термоса. Обожаю дальние автомобильные путешествия.

Проехав Астану и дом моих родителей, мы сначала наведались к тёще в Восточно-Казахстанскую область. Погостив там пару дней, поздравив с наступающим всех знакомых, вернулись в Астану 31 декабря. Приехали к дому родителей около десяти часов вечера, прямо к новогоднему столу.

Я зашёл во двор и лоб в лоб столкнулся с отцом.

— О, Дима, привет! — сказал он, как ни в чём не бывало протягивая мне руку.

— Привет, пап! — немного опешив, ответил я, пожав руку ему.

Отец открыл ворота, мы заехали во двор и всей гурьбой закатились в дом.

Дома нас уже ждали мои братья с жёнами и детьми, мы все обнялись, дети стали носиться друг за другом и смеяться. Мама вся светилась от счастья.

Уселись за стол, начались тосты. Мне первому дали слово. Я тогда не пил, налил фужер сока. Встал, не зная, что сказать.

— Мам, пап, простите меня за…

— Дима, не надо, — перебил меня отец. — Давайте выпьем за встречу, за ваш приезд!

Я был тронут. На глаза навернулись слёзы от осознания того, что отец через столько лет и уже в таком возрасте, в котором люди обычно не меняются, принял свои ошибки и не винит меня в том, что случилось между нами. «Нужно иметь большое мужество, чтобы такое принять!» — думал я. И впервые, пожалуй, за всю свою жизнь испытал глубокое уважение к отцу.

Пробыли у родителей пять дней, пришло время возвращаться в Ростов.

Мы эти дни не общались с отцом или с мамой по душам. Но то, что всё это время были вежливы и добры друг к другу, — уже огромный прорыв.

С тех пор мы периодически созванивались, поздравляли друг друга с праздниками и днями рождения, но не более. И хотя уважение к отцу стало преобладающим чувством, всё равно каждый раз я делал над собой усилие, чтобы позвонить родителям. Где-то глубоко обида оставалась.

После рассказа Лены я понял, что много теряю из-за отсутствия доброй и прочной эмоциональной связи с родителями, из-за отсутствия в наших отношениях любви.

Что с этим делать, я тогда не понимал, но теперь у меня был пример Лены.

По возвращении в Новокузнецк не проходило и дня, чтобы я не вспомнил о нашем с Леной разговоре. Во время таких раздумий, наверняка не случайно, мне в руки попала книга Колина Типпинга «Радикальное прощение». Идеи автора настолько точно попали в подготовленную с помощью Волкова, Владимира Герасичева и Лены цель, что я в эмоциональном и искреннем порыве написал отцу письмо и отправил его по WhatsApp через маму.

Мамуська, привет! Передай папе, пожалуйста, это письмо. До меня дошло наконец. И я счастлив от этого.

Пап, привет!

Знаешь, после того Нового года, который мы после долгих лет наконец встретили вместе, благодаря нашим любимым женщинам, мы вроде как приняли и простили друг друга. Но мне потребовалось ещё одиннадцать лет, чтобы я понял, как сильно я тебя люблю.

Мама, ты, братья. Семья, которую вы с мамой создали и сохранили для меня, бесценна.

Я смотрю на себя и своих детей и понимаю, что ты гораздо лучший отец, чем я. Мне ещё много надо над собой работать, чтобы дать своим детям хотя бы часть того, что ты дал мне.

Ты научил меня всему: забивать гвозди, сверлить дыры, стругать доски, водить автомобиль. Уважать людей. Я помню, как терпеливо ты учил меня пылесосить, показывая мусоринки, которые остались на паласе. Ты научил меня быть честным, не красть, не брать взяток, отвечать за свои слова. Помню того армянина в Краснознаменке, который даже бутылку коньяка не смог тебе подарить. Ты для меня всегда был и будешь эталоном порядочного человека.

Я очень ярко помню проявление твоей любви и заботы ко мне. Как в Отрадном я проснулся и увидел у своей кровати обалденный экскаватор. Как мы с тобой собирали мой первый велик «Уралец», помнишь?) Как ты учил меня кататься за рулем машины и я поймал свой первый гвоздь:) Как уже в старшем возрасте привёз мне дорогущую куртку из Москвы. Я постоянно вспоминаю эти счастливые моменты.

Пап, я люблю тебя.

Ты самый лучший!

Дальше была переписка, в которой мама выразила свои переживания по поводу моей работы, что пора бы мне уже осесть на одном месте. Ей непонятна моя карьера, когда я «с места на место перескакиваю». Ещё более непонятно, что до 45 лет я так и не обзавёлся жильём. Я ей ответил, уже когда работал в такси — в период событий, с которых началась эта книга.

Мам, попытаюсь тебе объяснить.

Я сутки был за рулём — зарабатывал деньги. Мозги не очень светлые, но я попытаюсь.