Книга Близкая женщина - Барбара Делински

– Дело в том, что у меня, – начал он, – есть кое-какие фотографии. Думаю, вам стоит на них взглянуть.

Сенатор наклонился к портфелю, который он поставил у своих ног, расстегнул его и вытащил конверт. Потом медленно протянул его Майклу.

Майкл взял конверт и вытащил из него фотографии. Краска отхлынула от его лица.

– Откуда это у вас? – сдавленно проговорил он, не пытаясь скрыть своего изумления.

– Они сделаны частным детективом, – сказал сенатор.

– Вы наняли частного детектива, чтобы он следил за вашей дочерью? – Майкл не верил своим ушам.

– И за вами, – невозмутимо кивнул сенатор. – Вы не хотите спросить почему?

– В этом нет нужды, – ответил Майкл. – Фотографии говорят сами за себя.

– А вы смышленее, чем я думал. Не то чтобы я недооценивал сына Джона Бьюкенена… – Он кивнул на фотографии. – Но с вашей стороны было весьма непредусмотрительно ввязываться в это дело.

– Мой отец не имеет к этому отношения. Я сам отвечаю за свои поступки.

– Ну что ж, тогда слушайте, – сказал сенатор. – Держитесь подальше от моей дочери! Не смейте с ней больше встречаться.

– Я не мальчик, сенатор. Да и ваша дочь уже не ребенок. Неужели вы, законодатель, действительно полагаете, что подобными средствами можно заставить людей быть послушными?

– Это вы нарушили закон. Вы крутите роман с чужой женой. Это предосудительно, вы вмешиваетесь в личную жизнь моей дочери, вы угрожаете спокойствию и существованию ее семьи.

Глупо было что-либо отрицать. В руке у Майкла была пачка фотографий, на которых он был запечатлен с Даникой. Вот они целуются в автомобиле. Вот обнимаются в затененной нише ресторана. Вот Даника входит в гостиничный номер, а затем в тот же номер входит он, Майкл… Их только что не засняли в постели. Впрочем, и без этого доказательства были весьма красноречивы.

– Я все понимаю, – сказал Майкл. – Но не знаю, как вам, а мне известно, что ваша дочь несчастлива в браке. Не стану отрицать, я дал ей любовь, которой она никогда не знала.

– Вы много на себя берете, молодой человек. Откуда вам знать о ее жизни?

– Мы много раз говорили об этом с вашей дочерью, сенатор Маршалл. Независимо от ваших личных впечатлений, я полагаюсь на мнение самой Даники.

– Сейчас речь не об этом, – резко оборвал Майкла сенатор. – Я получил эти снимки с определенной целью. Я собираюсь показать их мужу Даники, который найдет им соответствующее применение. Я продемонстрирую их журналистам, которые придут на презентацию вашей новой книги… А кроме того, если понадобится, я покажу их вашему отцу. Я сделаю это, если вы не оставите в покое мою дочь!

В Майкле медленно закипала ярость.

– Вы мне угрожаете, мистер Маршалл? – спросил Майкл, едва сдерживаясь.

– Именно так, черт побери!

Ноздри Майкла гневно затрепетали, пальцы яростно стиснули фотографии.

– Ничего у вас не выйдет, – с ледяным спокойствием проговорил он. – Я не так легко поддаюсь дрессировке, как ваши подчиненные в Вашингтоне. Может быть, там вы и пользуетесь властью, сенатор, но только не здесь! Этими фотографиями вы навредите лишь своей семье, но не мне. Я ничего не теряю. Мои читатели будут покупать мои книги, даже если вы решитесь выплеснуть свои помои. Мои издатели не прекратят со мной сотрудничать, потому что мои книги покупают… Что касается моего отца, то я давно не вижусь с ним. Единственный человек, которому вы действительно сделаете больно, – это Даника. Если вы ее любите, вы откажетесь от своей затеи.

Сенатор поморщился.

– То же самое я могу сказать и вам. Если вы ее любите, то оставите ее в покое.

Ну что ж, сказано было точно – Майкл не сразу нашелся, что ответить. Помолчав, он сказал:

– Я люблю Данику больше, чем вы даже можете представить. Она добрая и нежная. Любящая и ранимая… Единственное, что не укладывается у меня в голове, как такая чудесная женщина может быть дочерью такого человека, как вы… Давайте, сенатор! Действуйте, как сочтете нужным. – Майкл протянул Маршаллу смятые фотографии. – Могу вам пообещать одно: когда вы разобьете семью Даники, я приду склеивать осколки. Что же, это не такая уж плохая идея! Я слишком долго пытался оберечь Данику от любых неприятностей. Давайте, сенатор, лейте свою грязь! Только не удивляйтесь, если сами окажетесь вымазаны в ней с головы до ног.

Сенатор Маршалл не был готов к такому отпору. В глубине души он понимал, что этот молодой человек в чем-то прав. Но Уильям Маршалл был слишком упрям, чтобы отступиться.

– Вы думаете, что она прибежит к вам? – самоуверенно усмехнулся он. – Я придерживаюсь иного мнения. Посмотрим, что из этого выйдет.

– Выйдет то, что вы заставите ее страдать, – как можно спокойнее сказал Майкл. – Послушайте, сенатор! Я не желаю зла вашей семье и я не имею никакого отношения к тому, что писали о вас наши газеты. Когда я впервые увидел вашу дочь, то даже не знал ее имени. Когда я понял, что полюбил ее, было слишком поздно. И для нее, и для меня. Мы уже были неразрывно связаны. Причем в самом чистом смысле этого слова… – Майкл тяжело вздохнул. – Если вы думаете, что любить замужнюю женщину легко и приятно, то вы ошибаетесь… Я бы отдал все на свете, чтобы было иначе. Кстати, должен вам сказать, что я на несколько месяцев уезжаю за границу. Хочу дать время Данике… Пусть решает сама. Вы довольны?

– Я буду доволен, если вы дадите мне слово больше никогда не попадаться ей на глаза, – сказал сенатор.

– Увы, этого я не могу вам обещать. Простите.

Уильям Маршалл выпрямился.

– В таком случае советую вам не забывать об этих фотографиях. Помните о них, когда вам снова придет в голову тащить ее в отель. Вы говорили, что любить замужнюю женщину – сплошное мучение. Обещаю вам, что вы скоро узнаете, что есть мучения еще большие. Теперь я знаю, что мне делать. Вы ни на минуту не сможете забыть об этих фотографиях и не будете знать, когда я сочту нужным пустить их в дело… – Он шагнул к двери и, задержавшись на пороге, бросил через плечо: – Можете оставить их у себя. Негативы находятся в надежном месте.

Майкл стиснул зубы. Ему нечего было сказать сенатору. Холодным взглядом он проводил Уильяма Маршалла до машины. Только когда машина скрылась из виду, Майкл закрыл дверь. Потом он что есть силы ударил кулаком по стене. Но физическая боль так и не смогла заглушить боль душевную.

– Привет, любимая!

Даника бросилась в объятия Майклу.

– Наконец-то я тебя вижу! – Она отступила на шаг. – У тебя усталый вид. – Она погладила его по плечам и только потом заметила, что он прячет за спину руку. – Что у тебя с рукой?

– Так, ерунда, – беспечно сказал он.

– Ничего себе ерунда! Правая рука! Как же ты будешь работать?