Книга Игра с огнем - Наталья Тимошенко

Наверное, ему стоило все понять уже сейчас, чтобы в итоге не чувствовать себя идиотом, но он зачем-то продолжил:

– Уже поздно, пока ты доберешься домой, будет четыре. Завтра выходной, собираться на работу не нужно. Яна уехала, она ничего не узнает. И днем ты была достаточно больна, чтобы я мог предложить тебе небольшой уход.

Элиза снова поймала его взгляд в зеркале, а затем повернулась и посмотрела уже в глаза. Наверное, впервые за эту ночь.

– Максим, мне кажется, ты все не так понял. – Голос ровный, спокойный. Без насмешки, но и без сожаления. – То, что между произошло… Это ничего не значит. Просто мимолетная слабость. Твоя и моя. Напряжение, которое между нами возникло практически с первой встречи, рано или поздно должно было найти выход. И нашло сегодня. Мы не встречаемся, не влюблены друг в друга. Это был просто секс. Мне понравилось, я бы с удовольствием повторила как-нибудь еще. Но и только. Поэтому не вижу смысла оставаться сейчас.

Он все же почувствовал себя идиотом. Наверное, потому что в какой-то степени уже успел в нее влюбиться. Как глупый подросток. Нет, тут же насмешливо подсказал внутренний голос. Не как подросток. Как мужчина на границе того самого пресловутого среднего возраста, когда, как говорится, бес в ребро. Ему ведь уже, должно быть, положено влюбляться в молоденьких длинноногих красавиц? Или еще рано?

В любом случае, молоденьких длинноногих красавиц нужно чем-то удерживать, если уж не удалось влюбить в себя. Деньгами, высоким положением в обществе, дорогими украшениями, просторными квартирами. Ничего из этого у него не было. Зато была пятнадцатилетняя дочь, с которой, в случае чего, пришлось бы искать общий язык. Зачем это такой, как Элиза? Вокруг нее наверняка крутится толпа мужчин гораздо моложе, богаче и удачливее него.

Он молча снял с вешалки пальто, помог ей одеться.

– Если будет еще нужна моя ванная, ключ у тебя есть.

На лице Элизы проскользнуло искреннее удивление. Видимо, она не поняла, зачем он об этом вспомнил. Ведь это в его мире только что все изменилось, в ее – оставалось на тех же местах, что и днем, когда он вручил ей ключ. И она действительно не понимала, с чего вдруг он сейчас мог изменить свое решение по поводу ванной.

Она застегнула пальто и выскользнула за дверь, так больше и не посмотрев на него. Минуту спустя послышался шум ее машины, зашуршали колеса по асфальту, а затем все снова стихло.

Максим зашел в спальню, стащил с себя свитер вместе с футболкой и посмотрел на ноющее плечо. К его удивлению, там не было ни царапин от ногтей Элизы, ни синяков от ее пальцев. На плече виднелось красное пятно, больше всего напоминавшее ожог.

Но откуда? Он не помнил, чтобы обжигался. Да и место не самое популярное для ожогов. Если к понедельнику не пройдет или хотя бы не перестанет болеть, надо купить какую-то мазь. Или заставить себя сходить к врачу, вдруг это какая-то аллергия? Впрочем, едва ли он дойдет до врача.

Жалко только, не спросил номер квартиры. Поистине идиот. Но в той ситуации спрашивать ее адрес было бы уже странно. Ничего, завтра у Яны выяснит.

* * *

Если следователь Александр Семенович Первушин поначалу и относился к молоденькой консультантке Кристине с определенной – очень большой, надо заметить, – долей скепсиса, то уже на следующий день должен был признать, что девчонка кое-что понимает в этих своих ритуалах. По крайней мере, никто из них не увидел того, что увидела она.

Ближе к вечеру воскресенья ему позвонил Дима Стрельников и сообщил, что девчонка нашла кое-что интересное. В это время Семенович – его так называли уже настолько давно, что он и сам себя в мыслях звал исключительно по отчеству – копался во дворе, складывая дрова. Он жил в старом доме, где не было центрального отопления, поэтому приходилось заготавливать дрова и торф на зиму. Жена и рада была бы переехать в нечто более приличное или хотя бы купить котел и развести по дому батареи, но он наотрез отказывался. Александр Семенович относился к тому типу людей, которые обожают установленный порядок и терпеть не могут, когда его нарушают. Возможно, именно поэтому он и стал следователем: чтобы соблюдать раз и навсегда заданные правила и находить тех, кто их нарушает.

Наверное, Семенович был единственным человеком во всем городе, кого замкнувший кольцо пожар не только не пугал, но даже в каком-то смысле радовал. По крайней мере, теперь сюда не явится никакой алексеевский следователь. Вмешательство в свои дела Семенович ненавидел еще больше беспорядка. Все остальные жители города паниковали, услышав утром по телевизору новость о том, что Лесной в блокаде, а он тихо радовался. Если жителям будет угрожать реальная опасность, власти что-нибудь обязательно придумают. Не их мэр, конечно, Подгородцева Семенович искренне презирал, а реальные власти. В Алексеевске или еще повыше.

Собраться решили дома у Васильева. Вот ведь странность: участие в этом деле постороннего по сути человека следователь не считал нарушением правил или вмешательством в свои дела. Возможно, потому что Васильев вел себя достаточно скромно, лишнего в дело не лез. Конечно, это было исключительно потому, что влезать в расследование он не хотел вообще, но был вынужден. Следователь знал историю своего бывшего коллеги уже давно. Еще с тех самых пор, как сплетник похуже бабы Дима Стрельников с ним подружился. И за эту историю Семенович Васильева слегка презирал. Ну пытались тебя запугать, ну погиб твой сын, ты же мужик в конце концов! Сожми яйца в кулак и докажи, что с тобой такие штуки не пройдут. Нинка, жена Семеновича, утверждала, что он так думает исключительно потому, что у самого нет детей, но он лишь отмахивался. У нее детей тоже нет, откуда ей знать? И не надо тут про материнский инстинкт и прочую ерунду! Тем не менее, в этом деле Васильев ему нравился.

Когда Семенович подъехал к его дому на окраине города, машина Димы Стрельникова уже стояла во дворе, а из приоткрытого окна доносились голоса. Вся компания собралась в небольшой гостиной. Дима о чем-то мило беседовал с молоденькой консультантшей, заставляя ту краснеть и улыбаться, а вот Васильев был почему-то мрачен. Настолько мрачен, что мог бы дать фору самому Семеновичу! То ли случилось что, то ли просто не с той ноги встал. Спрашивать следователь не стал. Если бы его поганое настроение касалось дела, Стрельников с девчонкой тоже не любезничали бы, а личные дела Васильева были следователю неинтересны.

Хорошо хоть девчонки Васильевой не было. На самом деле Яна Семеновичу нравилась и даже больше своего отца. Если она все же станет следователем, пожалуй, ей он с чистой совестью передаст свое кресло. Говорить об этом, конечно, пока еще рано, но думать никто не запрещает.

– Итак, что у вас такого срочного и интересного, что надо было отрывать меня от работы? – мрачно поинтересовался он, заходя следом за хозяином в гостиную.

Семенович и сам не знал, почему всегда старается выглядеть хмурым и недовольным. Наверное, чтобы подчеркнуть, что они не в игрушки играют, а занимаются важным и серьезным делом. Балагурам и шутникам не место в следственном комитете.