Книга Жнец - Владимир Поселягин

Моё предложение понравилось, это было видно, и капитан сразу поручил политруку, почему-то не зампотылу, обеспечить создание пока трёх таких пулемётов. Причём велел использовать оружие окруженцев, а не из того, что числилось за батальоном. Хитрый ход, молодец. Тем более два пулемёта из тех, что были у окруженцев, являлись ДТ, танковыми пулемётами разновидности Дегтярёва. Они более подходят для этого дела, и ёмкости дисков выше.

Потом капитан выдал мне бумагу для штаба армии о том, как мы прикрывали батальон, сбитых подтвердил, и я, сообщив время, когда мы отбываем, покинул расположение батальона. Направляясь к своим, по пути я выглядывал укрытие, где можно без свидетелей достать один из моих грузовиков. Однако все тихие места были заняты: то обосновался санвзвод батальона, куда относили раненых, то, чуть в стороне, едва дымила кухня, или ещё что. А машину достать нужно. После боя у моста не только у меня форма в негодность пришла. У того же Лосева после всех ранений гимнастёрка была в крови и рваной, и хотя всё заштопали и постирали, но не все пятна отошли, и вид у сержанта не соответствовал внешнему виду командира Красной армии. Да и остальные выглядели не лучше, не часть, а банда, уж извините, а в том грузовике, что я хотел достать, имелись форма, нательное бельё, части амуниции. Вот я и хотел достать их, якобы вытребовал от комбата батальона, которого мы прикрываем, и выдать бойцам. Батарейного старшины, который и должен нам всё это выдавать, не было, поэтому когда мы действуем в отрыве от батареи, как это обычно и происходит, то я за старшину, иногда меня замещает Пряхин.

Всё же найти укрытие мне удалось, совсем недалеко от наших позиций. Спустившись в овраг, я достал полуторку, откинул тент и, опустив задний борт, забрался в кузов, отобрал нужное, размеры брал на глазок. Убрав машину обратно, загруженный вещами, я направился к машине Лосева, выдал ему комплект нательного белья, красноармейские шаровары, гимнастёрку и даже пилотку. Всё было новенькое и пришлось впору. Ещё у сержанта было распорото осколком голенище сапога и зашито суровыми нитками, выглядело не очень, и новые сапоги с портянками отлично ему подошли. Лосев уселся перешивать петлицы на новую гимнастёрку, а я, выдав его водителю шаровары, а то у него совсем рваные были, направился к следующей машине. Там одному досталась новая гимнастёрка, другому – сапоги. Пряхину я отнёс шаровары и новенькую пилотку, а бойцу, входившему в мой расчёт, гимнастёрку.

Затем я сделал Лосеву перевязку, благо трофейную санитарную сумку сохранил. Снял бинты, промыл и продезинфицировал раны, наложил новые бинты. К счастью, воспаления не обнаружил, хотя и ожидал его: дорога, пыль, грязь, пот – всё это могло попасть под повязку, но обошлось, да сержант и сам берёгся, я дал ему наставления, как себя вести – правую руку старался не тревожить, повесив её на косынку, а из пулемёта стрелял его помощник, Лосев лишь руководил.

Сообщив бойцам, что в восемь вечера мы покидаем расположение батальона, выезжаем на дорогу и уходим в тыл, будем искать расположение штаба нашей армии, а часы были у многих, у Пряхина и Лосева точно, трофейные, и выставив в кузове у пулемёта бойца наблюдать за небом, я устроился на шинели под машиной, делая вид, что задремал, но сам стал изучать пуговицу-амулет. Зарядил её накопители, укол тоже был, так что пуговичка теперь моя, и я принялся разбираться в её предназначении. Кажется, это было что-то защитное, но в конфликт с защитой медальона она не вступала, и я продолжил исследования.

Но тут меня «разбудили»: прибыл боец-посыльный от командира дивизии, батальон которой мы сегодня прикрывали. Он прискакал верхом на коне в полвосьмого, то есть за полчаса до нашего отбытия. Комдив в звании полковника приказывал нам прибыть к штабу их части. Посыльный нас сопроводит.

Изучив приказ, я пожал плечами: полковник мне не командир, но выполнять его приказы как вышестоящего по званию я обязан. Чёртов устав с всевластием любого командира, у кого шпал или звёзд больше! И когда его изменят?

Подтвердив посыльному, что мы сейчас отбываем, я всем своим показал знаками, что сворачиваемся, запустил движок своей машины и подкатил к одной из зениток. Накинув сцепку, взял её на буксир. Пополнения из батальона я так и не получил, видимо, нужные специалисты найдены не были, пришлось снова самому всё делать. Вернув Лосеву бойцов, чтобы у него собрался полноценный расчёт, забрал Пряхина, и мы покатили за посыльным, который на своём коне возглавлял колонну. Машина Лосева замыкала.

Через шесть километров, покрутившись по полевым дорогам, мы встали у рощицы, где виднелось несколько палаток и пара землянок, судя по земле – свежевырытых. Штаб дивизии защищала одна зенитка счетверённых пулемётов, но стоявшая на треноге на земле. Я покинул кабину и, поправляя на ходу форму, направился к палаткам, у которых стояла группа командиров. Определив, кто комдив, – это было не трудно, он здесь был один в звании полковника, – я подошёл и, вскинув руку к виску, доложил о прибытии, вопросительно посмотрев на него. Тот, к моему удивлению, начал с ора: брызгая слюной, прошёлся по моему внешнему виду, мол, я позорю честь командира, разоделся, как простой боец, ну и по разной мелочовке, высосанной из пальца. После чего сказал:

– Вот что, лейтенант, я связался со штабом нашего корпуса и узнал, что ваша армия не вышла из окружения, штаб сгинул где-то в одном из колец, поэтому твоё подразделение входит в состав моей дивизии. Ты неплохо себя показал и, думаю, достоин. Всё ясно?

– Нет, товарищ полковник. Это самоуправство. Когда штаб 4-й армии выйдет из окружения, я доложу моему непосредственному командованию о ваших делах. Тем более, как мне стало известно, ваша дивизия вообще в другой армии числится, а какие-то части нашей армии должны выйти, и я присоединюсь к ним.

– Лейтенант, ты с ума сошёл? Тебе ясно было сказано, что ты входишь в нашу дивизию. Или под трибунал захотел за отказ выполнить приказ старшего по званию?

– Нет, не захотел, – медленно проговорил я.

– Тогда разворачивай пулемёты, теперь вы защищаете мой штаб. Всё ясно?

– Да, товарищ полковник.

– После этого подойдёшь к начштаба, всё оформим, заодно насчёт пополнения поговорим.

– Есть, – козырнул я, догадавшись, почему пополнения в батальоне не получил. – Разрешите идти?

– Идите.

Чётко развернувшись, я направился к своим машинам, где меня ожидали встревоженные бойцы, которые видели, как меня строили, хотя и не всё уловили. Подойдя, я негромко, чтобы любопытные из штаба дивизии не слышали, сообщил:

– Местное командование нас решило закабалить, подумали, что мы бесхозные. Так что сбегаем. Сержант, во время движения держи на прицеле местную зенитку, как бы чего не удумали, остальным тоже оружие под рукой иметь, если нас вздумают преследовать. Скоро ночь, темнота нас скроет.

Бойцы разошлись по машинам, я сел в кабину своего грузовика и, запустив движок, разгоняясь, направился к выезду. Остальные последовали, как по ниточке, за мной. Поначалу в штабе дивизии не поняли, что происходит, но, когда мы двинули к полевой дороге, забегали. Правда, стрелять не стали, но выслали шестерых всадников, которые нас быстро нагнали примерно в километре от расположения штаба. Старлей, начальник связи дивизии, остановив мою машину, матерно приказал возвращаться, в ответ я тоже матом послал его и полковника, попросив передать ему мои приветы. Мои бойцы при этом держали всадников на прицеле, особенно старлей неуютно чувствовал себя под прицелом крупнокалиберного пулемёта, но лицо держал. Всё так же матерясь, он развернулся, и все всадники поскакали обратно, а мы двинули дальше. Я прекрасно понимал, что нарушил закон, но и полковник обнаглел: решил сначала меня построить, а потом сунуть конфетку, мол, беру тебя к себе, не такой ты и пропащий. Думаю, сор из избы он выносить не будет, максимум передаст в корпус, чтобы меня остановили. Но, уйдя за зону действий этого корпуса, я смогу действовать свободно, а вернувшись в штаб нашей армии, вообще обелю себя. А сейчас на трассу лучше не выезжать, там посты, мы поедем просёлочными дорогами и, думаю, за ночь уйдём подальше. Тут Могилёв в тридцати километрах, туда и двинем… Ну не хотел я идти в дивизию этого полковника, там от всего чернухой веяло, положит он моих людей и мой взвод, а я этого не хочу. Они через ад прошли с тем боем у моста, и вот так дёшево продать их? Ну уж нет.