Книга Святой язычник - Михаил Деревянко

– А как быть с верой? – спросил у него Владимир.

– С чьей?

– Примете православие?

– Если мы клобуки не сняли, то веру тем паче менять не станем.

С этими словами глаза кагана закатились, голова вместе с шапкой поникла набок, а из уст вырвался могучий храп.

– Хорошо, что на троне, – глядя на кагана, пробасил Добрыня. – С лавки как пить дать наземь бы рухнул.

Тут подоспели Блуд и Волчий Хвост.

– Бери птенчиков хоть голыми руками, – хихикнул Блуд.

– Ты что, белены объелся? – взъярился Владимир.

– Мало они нашей кровушки попили, – поддержал товарища Волчий Хвост. – Сколько русских душ погубили!

– Носы задирают, как цари византийские!

– Ишь, вера им наша не люба!

– Да что там вера: шапки перед князем не ломят.

– Порешить всех разом, как Ольга Мала.

Волчий Хвост и Блуд наперебой бранили кочевников, заводя дружину, которая уже взялась за оружие и ждала лишь княжьего слова.

Владимир решительным жестом заставил воев вложить мечи в ножны.

– Хотите назад в язычество? Не выйдет! Будем жить по заветам Христа. Не хочу ничьей крови. – Указал пальцем на кочевников: – Ни один волос не упадет с их голов.

Повернулся к Волчьему Хвосту и Блуду:

– А вы за это в ответе. Чтобы все клобуки были раздеты, умыты и уложены в мягкие постели.

– Шапки снимать? – отшутился Блуд.

– Шапки не трогать. Захотят – сами снимут.

Бояре, понурив головы, отправились исполнять княжью волю, а люд и дружина продолжили гулянье. С тех пор черные клобуки верой и правдой служили Руси, а за ними пошли под руку киевского князя берендеи, бродники и другие племена и народы…

Забота двадцатая. Покаяние

Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго.

Иисусова молитва

Анастасия и Громыхало навестили Анну и Владимира.

– Хотим жениться, – изрек гридень.

– Благословите нас, – попросила патрикия.

– Давно пора! – заключил их в объятия Владимир. – Устроим пир на весь мир.

Свадьбу сыграли на княжеском дворе. Пришел весь Киев. Владимир для друга расстарался. Вино лилось рекой. Яства валились горой. Пили, ели, сколько хотели. Когда всем надоело пить за молодых и кричать «горько», Громыхало провозгласил тост за Владимира:

– Слава Великому князю – защитнику земли Русской!

– Слава! – неистово закричали гости.

– Слава Великому князю – победителю!

– Слава Великому князю, крестившему Русь!

– Слава! Слава! Слава!

Глаза Владимира ликующе засверкали.

– Смотри, как меня любят, – подбоченясь, обратился он к Анне, пока кричали бесконечную здравицу. – Кто выше меня?

– Они все, – глазами указала Анна на гостей.

– Как?! – не понял Владимир. – Они же меня славят!

– Вот потому и выше. Славит тот, кто выше, кто имеет на это право.

– Как-то слишком мудрено ты завернула…

– Скоро ты сам в этом убедишься, – молвила Анна, с беспокойством глядя на подпивших гридней.

И как в воду смотрела. После здравицы Владимир держал ответную речь, в которой восхвалял дружину.

– Горе головам нашим! – вдруг перебил Великого князя захмелевший дружинник.

– Что такое?

– Дал ты нам, княже, есть деревянными ложками, а не серебряными. Мы что, не заслужили?

Великий князь побледнел от обиды, но на помощь пришел Громыхало:

– Ты что, белены объелся? Смотри, я тебя быстро научу дерьмо рылом хлебать!

Жених подскочил к дружиннику с явным намерением проучить невежу. Какая свадьба без драки!

– Стой! – воскликнул Владимир.

Громыхало с недоумением посмотрел на Великого князя:

– Ты это стерпишь?

Владимир изрек:

– Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец с дружиною доискались золота и серебра.

– Ты держишь нас, чтобы золото добывать? – не унимался дружинник.

Великий князь повернулся к собору Пресвятой Богородицы.

– Посмотри.

В лучах солнечного света ярко заискрились золоченые купола. Шум веселья стих. Гости любовались красотой дома Божия и осеняли себя крестным знамением.

– Красиво?

– Лепота, – согласился дружинник.

– Вот для чего злато: Бога славить и Русь крестить.

– Толку от этого крещения, – пренебрежительно махнул рукой дружинник.

– Ты что? – побагровел Владимир.

– А ничего, – нагло ответил дружинник. – Христос – не Перун, не пустит в ирей.

– При чем здесь ирей?

– А при том, что павших на поле брани воев Перун прямиком посылал в Ирей, а Христос говорит, что убивать грех: ни рая, ни ирья.

– Да, грех, – согласился Великий князь.

– Почто тогда живота не щадим? Почто убиваем? Чтобы в аду страдать?

– Кому как, – молвил Владимир.

– Это как? – не понял дружинник.

– Ежели за злато убивать, то ад. А ежели детей и жен беззащитных оборонять, то Христос простит.

Дружинник согласно мотнул пьяной головой:

– Верно речешь, княже. Пускай я в геенне огненной буду гореть, а поганых сек и сеч буду. Своих в обиду не дам!

– Вот за такие слова и злата не жалко, – просветлел Великий князь и расцеловал дружинника. Он повелел кузнецам исковать серебряные ложки. Дружина была на вершине блаженства и еще долго славила Великого князя…

После пира Владимир и Анна вышли на крутой берег Днепра.

– Видишь, я научился и дружиной управлять, и собой владеть, – стал похваляться Великий князь.

– Вижу, только не гордись этим.

– Вечно ты меня укоряешь, – раздосадованно махнул рукой Владимир. – Неужто не заслужил доброго слова?

– Прости меня, Василий, – назвала она его крещеным именем. – Ты заслужил великие почести, но чем выше слава, тем труднее укрощать гордыню, тем больше требуется смирения. А тебе оно нужнее всего – слишком высоко вознесся.

– Где же его взять, когда все тебя хвалят?

– В молитве, – молвила принцесса, – в просьбе к Всевышнему. Без Божьей помощи не под силу человеку победить гордыню.