Книга Загадка Кирова. Убийство, развязавшее сталинский террор - Осмунд Эгге

30 ноября 1990 г. Верховный Совет СССР рассмотрел дело Николаева и еще 13 человек, осужденных вместе с ним. Приговор Военной Коллегии Верховного Суда от 29 декабря 1934 г. был отменен. Дело против лиц, расстрелянных по данному обвинительному заключению, было прекращено за отсутствием состава преступления. Но обвинительный приговор Николаеву, вынесенный по статье 58-8, остался в силе[633].

Дело «Ленинградского центра» считалось убедительным доказательством существования как незаконной террористической организации, так и заговора, которым она руководила. В те времена данное дело воспринималось именно таким образом. Осуждение членов «Ленинградского центра» показывало, что Николаев не мог действовать в одиночку и исходя из личных мотивов. Можно сделать вывод, что в целом обвинительный приговор по этому делу являлся актом, целью которого было запугать потенциальных «террористов», замышляющих аналогичные преступления.

* * *

Следствие в отношении 13 зиновьевцев выявило некоторые характерные черты, которые могут объяснить признание подсудимыми своей вины во время показательных московских процессов. Можно говорить об определенном «промывании мозгов», которое способствовало искажению правды, на подсудимых оказывалось давление, их убеждали признать вину в том, что они не совершали. Хотя они отрицали свое участие в организации убийства Кирова, все, кроме одного, признали моральную и политическую ответственность за это убийство. Следователи в работе с подследственными широко эксплуатировали такое понятие, как партийность, т. е. чувство лояльности и веры в партию. Следователи также использовали чувство вины подследственных, которую те испытывали, как бывшие оппозиционеры. Реакция некоторых обвиняемых в определенной степени напоминала «стокгольмский синдром»: со временем подследственные начинали испытывать чувство эмоциональной солидарности со своими следователями и благодарили их, что те указывают им правильный путь.

Несмотря на это, существует разница между тем, как обращались с обвиняемыми по делу об убийстве Кирова и с подсудимыми показательных московских процессов. В первом случае следователям удалось найти только пару обвиняемых, которые поддержали ложь Николаева. Одной из причин того, что давлению следователей поддались всего несколько подследственных, возможно, является непродолжительность периода с момента их ареста и до суда. При подготовке показательных московских процессов обвиняемые подвергались давлению в течение многих месяцев. Другое различие состоит в характере самих процессов: суд над Николаевым не был публичным спектаклем, в котором каждому участнику отведена своя роль. Обвиняемым разрешалось свободно говорить: они могли выражать свое мнение, признавать или не признавать себя виновными. У них была возможность в некоторой степени корректировать или даже менять свои показания без оглядки на записи в протоколах допросов. Следствие и суд над 13 обвиняемыми, разумеется, противоречил всем правовым нормам. Но нарушения юридических норм не были еще такими сильными, как во время московских показательных процессов несколько лет спустя. Об этом свидетельствуют и сомнения и просьба о дополнительном расследовании, высказанные председателем суда Ульрихом.

Сталин и «Ленинградский центр»

Как мы видели, Сталин играл весьма активную роль в расследовании и судебном процессе по делу «Ленинградского центра». Так, уже вечером 1 декабря он инициировал издание постановления об ужесточении судебного разбирательства и преследования лиц, обвиняемых в террористических актах. Поздно вечером в тот же день он отправился в Ленинград для того, чтобы контролировать следствие по этому делу. 2 и 3 декабря он лично допрашивал Николаева и других лиц, свидетельства которых могли бы пролить свет на убийство Кирова. Именно Сталин приказал следствию сконцентрировать внимание на зиновьевцах. После возвращения в Москву он почти ежедневно разговаривал с наркомом НКВД Ягодой о ходе следствия[634]. Агранов (заместитель Ягоды), который курировал расследование в Ленинграде, первоначально отправлял Сталину ежедневные отчеты о проделанной органами работе[635]. 8 и 21 декабря Агранова вызывали в Москву для встречи со Сталиным. Как мы видели, Сталин лично определил состав «Ленинградского центра» и принимал решения, кому следует предъявлять обвинения. Он читал и редактировал проект обвинительного заключения; он вмешивался в организацию и проведение судебного процесса; именно он потребовал смертного приговора для всех обвиняемых. Сталин занимался и вопросами освещения этого дела в прессе. 7 декабря в кабинет Сталина были вызваны главные редакторы газеты «Правда» (центрального печатного партийного органа) и газеты «Известия» (центрального печатного органа правительства). Сталин лично редактировал сообщение для прессы о результатах расследования, опубликованное 22 декабря.

Но почему Сталин проявлял такой интерес к данному делу? Если он действительно приказал убить Кирова, то, может быть, он хотел полностью контролировать следствие по делу для того, чтобы избежать появления любых подозрений в свой адрес. В то же время это убийство дало ему предлог для нанесения удара по политическим оппонентам, т. е. он получил возможность убить двух зайцев одним выстрелом. Для того чтобы понять интерес Сталина к данному делу, совсем не обязательно видеть в нем организатора убийства Кирова. Во-первых, Киров был его близким другом и соратником. И с политической точки зрения жесткое подавление террористических актов имело большое значение. Страна совсем недавно пережила напряженный период, когда существовала сильная оппозиция режиму со стороны различных групп. Было важно в зародыше подавить такие настроения и показать, что политический террор против руководителей страны не останется безнаказанным и будет жестоко подавляться. Следовательно, не менее важной задачей было положить конец представлениям о том, что мотивы убийства были чисто личными. Требовалось найти козла отпущения. Разве не логично было бы для Сталина использовать убийство Кирова для удара по оппозиции? Он убивал двух зайцев одним выстрелом.

Процессы по делу «Московского центра» и других лиц, арестованных в связи с убийством Кирова

Во время подготовки суда над Николаевым и его воображаемыми сообщниками руководство НКВД занималось также планированием другого процесса, тесно связанного с убийством Кирова. В нем предполагалось задействовать еще восемь более или менее известных сторонников Зиновьева, тех, которые в ходе расследования продемонстрировали свою готовность дать необходимые свидетельские показания. Помимо этих восьми хотели использовать и Мильду Драуле. Предполагалось, что она подтвердит наличие прямых связей Николаева и зиновьевцев в Москве. Одновременно готовилось дело еще против 137 человек, которое должно было рассматриваться Особым совещанием. Как мы знаем, эта специальная судебная инстанция с ограниченными полномочиями, действующая под эгидой НКВД, была вправе приговаривать людей к ссылке или заключать в тюрьму на срок до 5 лет. Что касается вышеупомянутых 137 человек, то для них предусматривалось наказания от ссылки до 5 лет тюрьмы. В число этих людей входили Зиновьев, Каменев и другие известные сторонники Зиновьева[636]. Как уже говорилось в гл. 5, пресса объявила об аресте этих известных зиновьевцев, но к суду они еще не были привлечены из-за недостатка доказательств. В результате эти дела передали на рассмотрение Особого совещания.