Книга Священный Альянс. Палачи и шпионы Ватикана - Эрик Фраттини

Пока из нунциатур в Брюсселе, Вене и Берлине в Государственный секретариат поступали сообщения о первых потерях и разрушениях, папа Бенедикт XV делал первые шаги к тому, чтобы порвать с прошлым. Эти шаги означали перемену политического курса Ватикана.

Кардинал Мариано Рамполла был отправлен в качестве куратора от не имевшей никакого значения Священной Конгрегации на фабрику «Сан-Пьетро». Новые фавориты дали ему всего двадцать четыре часа на то, чтобы освободить его прежний кабинет в Ала-Борджия и перебраться в крохотное помещеньице на Палаццина дель Арчипресте де Сан-Пьетро. Следующим шагом была отставка могущественного дотоле кардинала Рафаэля Мерри дель Валя с поста государственного секретаря и назначение его главой аббатства Субьяко. А вслед за ним и его друзья также впали в немилость. Кардинал Никола Канали, например, был освобожден от занимаемой должности заместителя и послан в самый скромный Секретариат Святой конгрегации церемоний.

Но самым страшным ударом по фанатикам-антимодернистам было распоряжение понтифика об отставке монсеньора Умберто Бениньи[45] с поста главы контрразведывательной службы Sodalitium Pianum и переводе его в Академию Знатных Священнослужителей на должность профессора дипломатии. Очевидной перемена политического курса стала после того, как Бенедикт XV выпустил энциклику Ad Beatissimi, которая означала конец так называемых «интегристов» — слово, которое папа ни разу не употребил в этом документе. Контрразведка, S.P., продолжала процветать в охваченном войной мире вплоть до 1919 года, когда были опубликованы некоторые обнаруженные немецкими спецслужбами документы из ее архива. Новым государственным секретарем папа сделал кардинала Пьетро Гаспарри, того самого, что когда-то покровительствовал Бениньи и все еще отвечал за публикацию Кодекса Канонического права.

Тем временем Первая мировая война шла совсем не так, как было намечено в 1906 году планом Шлиффена, в основе которого лежала война молниеносных бросков и который заставлял думать о быстрой победе Германского рейха. Ни одно из сделанных предположений не воплощалось в реальность, так как со времени битвы при Марне 9—12 сентября 1914 года немцы вынуждены были отступать, а это меняло весь ход военных действий. Вместо войны быстрых перемещений и стратегически важных ударов началась война окопная, война сдерживания, которая превратилась в борьбу жестокую, долгую, утомительную, с соответствующими потерями человеческих жизней. Святой престол и папа оказались перед необходимостью поиска выхода из этого конфликта, в результате чего Ватикан превратился в театр если не военных действий, то действий разведки и контрразведки.

И австрийская, и немецкая дипломатии имели своих представителей при папском дворе. Германия была представлена очень солидно еще с XIX века, так как имела в Риме двух послов — прусского и баварского. Граф Отто фон Мюльберг, прусский дипломат, выказывал себя человеком энергичным, когда дело касалось его взаимоотношений с папой, тогда как его баварский тезка, Отто фон Риттер, пользовался особым уважением при папском дворе за свою уравновешенность. Австрию представлял принц Шонберг, наследник знатного семейства, служившего государству и церкви на протяжении веков. Все три дипломата имели большой опыт в ведении дел и с Римской курией (в особенности с епископами и кардиналами), и с итальянской прессой.

В противоположность посольствам центральноевропейских империй, дипломатический корпус союзником вынужден был общаться с низшими чинами понтификальной администрации. Единственным послом стран союзников, имевшим хоть какие-то связи в высших сферах Ватикана, был посол Бельгии. Однако он предпочитал хорошую жизнь плохой дипломатии, что страшно раздражало посла России. На представителя интересов Николая II в Риме смотрели довольно косо из-за клерикальной политики, которую проводила его страна: считалось, что православная Россия является одним из основных антагонистов протестантизма в католической Европе.

Дипломатии центральноевропейских империй противостояли кардинал Фрэнсис Эйден Гаскет и его секретарь Дом Филипп Лангдон, который на самом деле работал на Священный Альянс, пропагандируя интересы стран-союзников.

Лангдон был более известен как эксперт по английским монастырям, чем как агент Священного Альянса. Хотя именно он был исполнителем полевых миссий понтификального шпионажа, считалось, что на самом деле осуществлять эти миссии приказывает своему секретарю кардинал Гаскет. Человек, настроенный патриотически и преданный папе Бенедикту XV, кардинал никогда не сомневался в необходимости оказывать союзникам поддержку в их борьбе с милитаризмом, который воплощали собой центральноевропейские империи. Поэтому он, с помощью своего верного Лангдона, собирал для Священного Альянса информацию и переправлял ее в Лондон.

В одном из сообщений, которые кардинал Гаскет сумел довести до сведения Министерства иностранных дел Великобритании, говорилось об усилиях, предпринимаемых имперской разведкой для того, чтобы склонить сим-и. пни Ватикана на сторону Австрии и Германии. В своем письме Гаскет настоятельно рекомендовал британским внешнеполитическим службам незамедлительно отправит, своего посла к Святому престолу. И в ноябре 1914 года Лондон направил сэра Генри Ховарда, отставного дипломата, который в своем первом докладе описал вполне прогермански настроенный Ватикан. Гаскет, который на самом деле был агентом Священного Альянса, сообщал обо всех колебаниях отношения в стенах Ватикана к войне, которая шла вне его пределов.

Очень скоро занимаемый кардиналом дворец Сан-Калисто, одно из помещений Святого престола, расположенное в Трастевере, превратился в центр просоюзнических симпатий. Папа Бенедикт XV вызвал Гаскета и предложил ему проводить свои собрания самым конфиденциальным образом, так как, если об игре, которую ведет кардинал, узнает кто-либо из послов империй, нейтралитет понтифика в этой войне может быть поставлен под очень серьезное сомнение.

Кроме того, папа приказал кардиналу сообщать о действиях имперских шпионов в Ватикане сначала Священному Альянсу, а уж потом англичанам. Бенедикт XV напомнил ему, что его преданность папе должна превалировать над преданностью Англии. Однако Гаскет опасался, что немецкие или австрийские шпионы могли внедриться в Священный Альянс или даже в контрразведку, Sodalitium Pianum.

И кардинал Гаскет, и Генри Ховард отдавали себе отчет в том, что имперцы пытаются склонить папу на свою сторону и что этим попыткам надо давать отпор.

В самые первые месяцы войны Берлин и Вена отправили в Ватикан своих послов, которых сопровождала многочисленная свита дипломатов и шпионов. Были пущены в ход и прошения об аудиенциях у папы Бенедикта XV, и еженедельные встречи с государственным секретарем кардиналом Пьетро Гаспарри, и встречи с его помощниками, и обеды с высокими чинами Римской курии и итальянской прессой.