Книга Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд - И. Петровский

В этот период Германская империя продолжала еще существовать и под иностранным господством. Заявление от 5 июня недвусмысленно констатировало: «Взятие на себя такой власти… не является аннексией Германии».

Оно не являлось также разделом Германии. До конца 1947 года четыре державы, которые совместно управляли Германской империей, не намеревались ее делить. Более того, период четырехстороннего управления еще неразделенной Германии следует рассматривать конечной фазой истории германского государства. Можно сказать, что империя четырех держав была четвертой империей, если считать, что империя Бисмарка была первой, Веймарская республика — второй и гитлеровская империя — третьей.

Всеми силами немцы постарались вытеснить из памяти этот необычный период своей истории. Это было неприятное время для немца: бедствие, повсеместный голод, неуверенность и огромное внутригерманское перемещение народа. И все же именно это безрадостное время еще раз предоставило немцам неожиданный шанс спасти свое национальное единство в условиях развала третьей империи.

Немцы не любят вспоминать эти годы. Это объясняется, видимо, тем, что они даже не поняли упомянутого шанса, но не хотят в этом признаться. Несмотря на голод и борьбу за существование, другие народы, у которых национальное чувство развито более сильно, извлекли бы большую пользу из того факта, что по меньшей мере в течение двух лет четыре державы-победительницы серьезно стремились перестроить и сохранить национальное единство Германии, которая несла на себе тяжелое бремя ответственности и границы которой, правда, были сужены. Если бы немцы проявили подлинное чувство национальной общности и поддержали это стремление, видимо, дело увенчалось бы успехом.

Решение четырех держав управлять Германией как неразделенной национальной единицей было принято уже после победы летом 1945 года и было совсем не простым делом. В ходе войны в центре переговоров союзников находились планы расчленения Германии, а на конференции в Ялте уже было достигнуто единство по вопросу о разделе Германии, однако лишь «в принципе». У союзников были путаные и противоречивые представления о том, как следует разделить Германию, какие создать новые германские государства и как должны строиться отношения между ними и государствами-победителями.

План Рузвельта предусматривал создание пяти беспомощных мелких германских государств: максимально уменьшенной Пруссии, несколько расширенных Ганновера и Гессена, а также Саксонии (с Тюрингией) и южногерманского государства в составе Баварии, Вюртемберга и Бадена. Саарская и Рурская области, а также район Киль-ского канала должны были быть интернационализированы и находиться под управлением Объединенных Наций.

Черчилль был против возвращения к системе мелких государств. Он выступал за великодушный раздел пополам, но не такой, как он произошел позже по вертикальной границе, а по горизонтальной: на севере — Большая Пруссия со столицей в Берлине (примерно в границах бисмарковского Северогерманского союза), которая была бы обрезана на востоке и западе в пользу Польши и Франции и имела бы статус побежденного противника; на юге — конфедерация дунайских государств со столицей в Вене, в которую входили бы Баден, Вюртемберг, Бавария, Австрия, может быть, Венгрия и даже Румыния, в отношении которой он был настроен лучше. В такой конфедерации государств он видел будущего английского союзника и материковый коридор, который явился бы продолжением англо-французской Антанты в Европе.

Сталин последовательно отклонял английский план, который, по его мнению, носил в основе своей антирусский характер. В отношении идеи Рузвельта Сталин не сказал ни да, ни нет. Своего плана расчленения Германии он никогда не предлагал. В конечном счете Сталин был первым, кто открыто отмежевался от всех планов раздела.

9 мая 1945 года он заявил: «Советский Союз торжествует победу, хотя он и не собирается ни расчленять, ни уничтожать Германию».

Преемники Рузвельта и Черчилля тоже отказались летом 1945 года от планов расчленения Германии. Все три державы-победительницы были в это время озабочены тем, что раздел Германии может больше проблем создать, чем решить, и скорее увеличить, чем уменьшить, трения между союзниками. Все трое втайне хотели иметь будущую Германию возможным союзником или по крайней мере полезным буферным государством для защиты от другого победителя. Все три державы, как показала Потсдамская конференция и последующие годы, выступали за сохранение Германии как единого экономического и политического целого, причем каждая из них стремилась, конечно, создать самые благоприятные исходные позиции для реализации своих идей и для своих сторонников, а также для оказания максимального влияния на развитие положения в Германии.

Франция, которая участвовала в управлении и перестройке Германии как четвертая держава-победительница, занимала иную позицию. В сознании французов еще глубоко сидело шоковое состояние 1940 года и печальный опыт многолетней германской оккупации. Франция не желала вновь оказаться лицом к лицу с более мощным и сильным германским соседом. Как минимум Франция стремилась отделить от Германии Саарскую и Рурскую области. Но и в этом случае Германия, по ту сторону Рейна расчлененная, была для нее более желательной, чем единая. Было бы несерьезно ожидать от французов чего-либо другого. И нельзя их упрекать за это. Любой в их положении поступил бы так же. Никто из них не мог тогда искренне желать продолжения существования или восстановления Германской империи.

Именно Франция во главе с де Голлем безвозвратно перевела в 1945 году стрелки, которые вели к воссозданию будущего общегерманского национального государства. На конференции в Потсдаме было решено сразу же создать под руководством Союзного Контрольного Совета центральные общегерманские департаменты по вопросам финансов, промышленности, транспорта и внешней торговли во главе с немецкими статс-секретарями, которые явились бы, несомненно, начальными органами нового имперского правительства. Франция наложила в Контрольном Совете вето на осуществление этого решения. Другим трем державам не удалось переубедить де Голля. Тем самым было предотвращено «конституирование» дальнейшего существования Германской империи. В последующие годы постепенно становилось все яснее, что уже нельзя было вернуть возможность, упущенную в результате наложения Францией вето в 1945 году.

Однако в эти годы до марта 1948 года в Берлине продолжало работать правительство Германской империи, хотя оно не было немецким, а правительством четырех держав в лице Союзного Контрольного Совета. Контрольный Совет правил еще не расчлененной Германией, хотя она и потеряла восточные области по ту сторону Одера — Нейсе и Саарскую область на западе. Надо сказать, что, по крайней мере в первые годы, Контрольный Совет действовал вполне планомерно и эффективно на основе согласованных решений, в которых просматривалась ясная совместная политика. Контрольный Совет осуществил такую реформу империи, какую едва ли лучше сумело бы провести немецкое правительство. Подобно тому, как Наполеон в начале XIX века, четыре державы открыли в середине XX века новую страницу в истории Германии, ликвидировали неразбериху и дали Германии то, чего она не имела до этого: современные, понятные для всех и осязаемые политические институты. Еще в гитлеровское время Германская империя перестала в строгом смысле слова быть государством. У нее не было больше конституции, государственных институтов с четко определенной концепцией, правовой системы и ясно очерченной системы управления. Она состояла из бурно разраставшихся, как раковые метастазы, «государств в государстве», которые перекрывали и подавляли друг друга и существовали рядом друг с другом лишь благодаря единому подчинению Гитлеру. Это были нацистская партия, СС, СА, вермахт, «Рабочий фронт», Организация Тодта и т. д. Каждая организация была «империей» для себя, «вотчиной» таких нацистских главарей, как Борман, Гиммлер, Геринг, Лей, Шпеер и других, отношение которых к государству едва ли отличалось от отношения могущественных, интриговавших и враждовавших между собой князей к умирающей империи периода барокко.