Книга Капитан Темпеста - Эмилио Сальгари

Легкая лодка быстро понеслась к небольшому острову, находившемуся на расстоянии пяти-шести миль.

Оглянувшись назад, поляк заметил, как спускалась в галерную лодку герцогиня, поддерживаемая Эль-Кадуром и Перпиньяно.

Галера и галиот горели, как свечи. Не встречая более сопротивления, огонь на обоих судах охватывал уже всю оснастку в то время, как на них все еще шла ожесточенная борьба между людьми, спорившими из-за мест в шлюпке и в трех других лодках, спущенных с обоих объятых пламенем судов, но не успевших еще отчалить.

То и дело падали в воду раненые или столкнутые во время борьбы товарищами солдаты и матросы, испуская вопли ярости и отчаяния. Среди языков пламени клубились тучи дыма. Старый турецкий моряк, сидя на море, под которым уже пылала мачта, бледный, как труп, с расширенными от ужаса глазами, размахивал руками и что-то кричал пронзительным голосом.

Между тем огонь делал свое разрушительное дело на обоих судах. Мачты с треском рушились прямо на головы тех, которые еще находились на борту и боялись броситься прямо в воду. Только те, которые сами были охвачены огнем, решались на это, находя, что лучше утонуть, нежели сгореть заживо.

В три часа лодка, управляемая поляком, была уже у скалистого берега острова, а от обоих кораблей не осталось ничего, кроме носимых волнами дымящихся головней. Шлюпка с уцелевшими турками и лодка с герцогиней, Метюбом и спутниками Элеоноры тоже приближались к острову.

"Теперь мне придется выдержать новую борьбу, — раздумывал Лащинский. — Как примет Элеонора весть об исчезновении ее жениха? Поверит ли она моим словам?.. Я был бы очень доволен, если бы море поглотило даже и ее.. Черт с ней, с ее красотой и богатством! Я из-за нее так запутался, что не знаю, как теперь и выпутаться из этой петли… "

Вслед за лодкой поляка первой подошла та, в которой находилась герцогиня. Когда пассажиры той и другой вышли на берег, герцогиня с тревогой спросила у Лащинского:

— А где же виконт?

— Как! — вскричал поляк, изображая всей своей фигурой величайшее изумление, — да разве он не с вами?

— Как видите, нет… С чего вы взяли, что он с нами?

— У меня хотели было отбить его четверо турок, чтобы бросить в море, но врач и двое его помощников — или кто они там были, не знаю — в свою очередь, отогнали негодяев и взяли виконта, чтобы снести его в лодку к вам. Я и уступил им, думая, что врач лучше меня сумеет защитить его от своих единоплеменников…

— Боже мой! Да где же он? — воскликнула герцогиня, ломая руки.

— Если не с вами, то, вероятно, в шлюпке. Может быть, врачу показалось более удобным снести его туда? — увертывался поляк.

— Нет, нет… Я знаю, что его и там не было… Господи, уж не утонул ли он!

Бледная, как смерть, молодая девушка вдруг зашаталась и, судорожно хватаясь руками за воздух, со стоном упала на прибрежный песок.

Эль-Кадур и Перпиньяно бросились приводить ее в чувство.

— В самом деле, капитан, где виконт? Что вы с ним сделали? — угрожающим тоном спросил у Лащинского дедушка Стаке.

— Я уже сказал, что оставил его на руках врача… Врач говорил, что постарается отыскать для своего пациента наиболее удобное место…

— Эль-Кадур видел, как вы один несли виконта.

— Да, сначала я, действительно, один нес его, но потом на меня вдруг набросилось несколько турок, которые хотели вырвать у меня раненого и бросить его в воду. Ты ведь знаешь, как ненавидят турки христиан. Разве тебе это не известно? Притом, по правде сказать, в последние минуты мне было лишь до себя… Одно только я могу еще сказать. Когда я бросался в воду, чтобы догнать эту лодку, на которой добрался до берега, то слышал, как врач кричал: «Горе тому, кто коснется этого пленника! Он принадлежит внучке великого адмирала, и она заставит жестоко ответить за него». Больше я ничего не знаю.

— Так вы бросились вплавь?

— Конечно. Нужно же было мне как-нибудь выбраться из этого ада…

— Почему же вы отстали от всех нас?.. Впрочем, — заключил старый моряк, махнув рукой, — я совершенно напрасно расспрашиваю вас: вы все равно не скажете правды. Подождем остальные лодки.

— А если виконт окажется погибшим во время суматохи? — осторожно спросил поляк.

— Тогда я отыщу того, кто погубил его, и заставлю этого человека иметь дело со мной, — с выражением страшной угрозы ответил старик. — У меня еще хватит сил, чтобы задушить… даже польского медведя.

Авантюрист показал вид, что не расслышал последних слов старого моряка, и поспешил направиться к тому месту, где в эту минуту высаживался Метюб.

— Все ли пленники целы? — спросил тот, выскакивая на берег.

— Все, за исключением одного, который, однако, стоит больше всех, — крикнул ему в ответ дедушка Стаке.

— Кто же именно? — с видимой тревогой осведомился турок, боявшийся ответственности перед Гараджией, которой он дал слово привезти всех беглецов обратно живыми и невредимыми. — Уж не герцогиня ли?

— Нет, герцогиня цела. Она только лишилась чувств от волнения, — вмешался поляк. — Недостает ее жениха, виконта Ле-Гюсьера.

— Виконта? — повторил Метюб, нахмурившись. — Да ведь ты нес его по палубе на руках. Я сам видел.

— Зато, вероятно, не видел, как твое очумелое зверье набросилось на меня и хотело отнять виконта.

— А ты не заметил, кто именно на тебя нападал? — перебил Метюб. — Укажи мне их, и я тотчас же расправлюсь с ними.

— Да разве возможно в такое время запомнить лица чужих людей! — вскричал поляк.

— Да, ты прав… Но мне от этого не легче. Если не найдется живым виконт, мне так достанется от Гараджии, что век не забудешь.

— А что ты сейчас намерен предпринять, капитан? — осведомился Латинский, которому очень важно было знать это.

— Да пока останусь здесь и отправлю кого-нибудь в Гюссиф за баркой. Не плыть же нам всем такую еще даль на этих скорлупках! Ведь не все время будет так тихо, около восхода солнца подымется ветер, пойдут волны, и нам не справиться с ними на простых лодках.

"Ишь, ты, — проворчал себе под нос дедушка Стаке, — воображает, что мы так и будем смирнехонько ожидать этой барки!.. Как же, надейся на это, турецкая образина! Мы желаем не обратно в вашу треклятую тюрьму, а стремимся на волю, к Мулей-Эль-Каделю, который обещал оказать нам помощь. "

XXVIIIЗападня.

Бен-Таэль, верный раб Мулей-Эль-Каделя, не терял времени даром. Будучи превосходным пловцом, он быстро проплыл те пять миль, которые отделяли галиот от берега. Выйдя на берег и взобравшись на утес, он был зрителем схватки галеры с галиотом и взятия последнего в плен Метюбом.

Уверенный, что турки непременно поведут галиот назад в Гюссиф, и что только один его господин, Дамасский Лев, может спасти герцогиню и ее спутников, невольник перебрался через утес вглубь прибрежной полосы и бросился бежать к Фамагусте, где, по его расчету все еще должен был находиться Мулей-Эль-Кадель.