Книга Мы из Бреста. Путь на запад - Вячеслав Сизов

Долгое время молчали. Бойцы принесли ст. лейтенанту газету «Красная Армия» с выпуском «В последний час». Оживление. Интересуются, указаны ли их фамилии. Услышав приведенный список, долго изучали газету, на листке бумаги писали свои фамилии русскими буквами. Особенно заинтересовались цифрами трофеев. Обратили внимание на количество танков. «Цифра неверная, у нас было не больше 150», – заметил Паулюс. «Возможно, они считают и русские», – ответил Адам.

«Все равно столько не было». Некоторое время молчали.

«А он, кажется, застрелился», – сказал Шмидт (речь шла о каком-то из генералов).

Адам, (нахмурив брови и уставившись глазами в потолок): «Неизвестно, что лучше, не ошибка ли плен?»

Паулюс: «Это мы еще посмотрим».

Шмидт: «Всю историю этих четырех месяцев можно охарактеризовать одной фразой – выше головы не прыгнешь».

Адам: «Дома сочтут, что мы пропали».

Паулюс: «На войне – как на войне (по-французски)».

Опять стали смотреть цифры. Обратили внимание на общее количество находившихся в окружении. Паулюс сказал: «Возможно, ведь мы ничего не знали». Шмидт пытается мне объяснить – рисует линию фронта, прорыв, окружение, говорит: «Много обозов, других частей, сами не знали, точно сколько».

В течение получаса молчат, курят сигары.

Шмидт: «А в Германии возможен кризис военного руководства».

Никто не отвечает.

Шмидт: «До середины марта они, вероятно, будут наступать».

Паулюс: «Пожалуй, и дольше».

Шмидт: «Остановятся ли на прежних границах?»

Паулюс: «Да, все это войдет в военную историю как блестящий пример оперативного искусства противника».

За обедом беспрерывно хвалили каждое подаваемое блюдо. Особенно усердствовал Адам, который ел больше всех. Паулюс оставил половину и отдал ординарцу.

После обеда ординарец пытается объяснить Нестерову, чтобы ему вернули перочинный нож, оставшийся у их штабного врача. Паулюс обращается ко мне, дополняя немецкие слова жестами: «Нож – память от фельдмаршала Рейхенау, у которого Хайн был ординарцем до того, как перейти ко мне. Он был с фельдмаршалом до его последних минут».

Разговор опять прервался. Пленные легли спать.

Ужин. Среди блюд, поданных на стол, – кофейное печенье.

Шмидт: «Хорошее печенье, наверное, французское?»

Адам: «Очень хорошее, по-моему, голландское».

Одевают очки, внимательно рассматривают печенье.

Адам удивленно: «Смотрите, русское».

Паулюс: «Прекратите хотя бы рассматривать. Некрасиво».

Шмидт: «Обратите внимание, каждый раз новые официантки».

Адам: «И хорошенькие девушки».

Весь остаток вечера, молча, курили. Ординарец приготовил постель, и легли спать. Шмидт ночью не кричал.

Оперуполномоченный КРО ОО НКВД Донфронта старший лейтенант госбезопасности Тарабрин Верно: подполковник П. Гапочко[156]

* * *

Вот ведь поменял историю на свою голову. Третий раз личный состав бригады придется менять и пополнять. От тех, с кем шли по Белоруссии и брали Минск, только пятая часть осталась. А от тех, с кем дрались в Бресте, вообще единицы. Ну а куда деваться? Война! Она, проклятая, забирает и калечит лучших. Сам чуть не угодил в сети «старухи», когда немцы, стараясь вырваться из окружения, прорвались в Алексеевку к моему штабу.

Панцергренадеры, проломив оборону «лыжников» Малина и остатков первого батальона при поддержке трех танков, тогда на мой КП ворвались. Танки и бронемашины мы из «РПГ» сожгли, а вот с пехотой на полу церкви в рукопашной пришлось сойтись. Они нас своей массой чуть не задавили. Слишком много их на нас десятерых пришлось. Дрались не на шутку. Главное – что пленные ни им, ни нам были не нужны.

Мои «архангелы» в самом начале погибли – граната рядом взорвалась. Радист и мой порученец свои пули из окна от пулеметчика получили. Тот долго не радовался – я его с помощником из автомата приложил.

Сереге Акимову фриц в драке чуть нос не откусил, да Серега проворнее оказался – первым успел ножом достать.

Меня парочка ворвавшихся внутрь «арийцев» все своими штыками пытались достать. Пришлось крутиться. Верный «ППД» не подвел – когда патроны кончились, в качестве дубины хорошо пошел. Только так башки сносил. Правда, приклад теперь придется на нем менять.

Татьяна, укрывшись за перевернутым столом, держала наш тыл. Из пистолета хладнокровно отстреливала тех, кто появлялся в проеме двери и окнах. И это несмотря на то, что она получила ранение в ногу.

Пара ребят из разведроты, укрепившись с пулеметом на хорах, отбивали атаки на дальних подступах к нам. Высокий, худой, белобрысый, в нашей трофейной шапке, с грязными и длинными руками, гранатометчик перед своей смертью успел накрыть их двумя гранатами.

Хоть и осталось нас в живых только трое – я с Татьяной и Серега, но главное – мы отбились. Трупами весь пол покрыли. Хорошо, что подмога в лице танкистов, ремонтировавших свои машины на рембазе, и бригадных связистов вовремя подоспела, а то бы нам совсем крышка была.

В начале февраля, практически сразу же после полного освобождения Воронежа, руководство бригады вызвали на совещание в штаб фронта. К этому времени он из Боброва перебрался в Острогожск. Так что наша поездка на автомашине много времени не заняла. Всего два часа на преодоление 50 километров по разбитой дороге ушло.

Вообще-то в штаб фронта нас могли бы и не дергать. Приказ о выводе в тыл на переформирование могли и по телефону передать. Ну да с начальством не поспоришь. Хотя сделать это все равно пришлось. Тем более когда судьба оставшихся в живых бойцов и командиров бригады решается. Очень уж кому-то из «штабных небожителей» было желательно, чтобы мы на переформирование убыли без личного состава[157], передав его в армейские части. Понятно, что идет наступление и войскам фронта не хватает пополнения, но и бригаду оголять нельзя. От нее и так только «кости» остались. На этом и настаивал в разговоре с начштаба и ЧВС[158]. Распалился не по-детски, но отстоял свою позицию, сославшись на подчиненность лично наркому и Ставке. Думал, что меня после этого скандала на выходе из кабинета арестуют, но ничего, обошлось. Даже горячим чаем у операторов напоили и последними новостями подели – лись.

Операция по окружению и ликвидации войск врага в «Воронежском выступе» шла успешно.

Войска левого крыла нашего Воронежского фронта вышли к р. Оскол на участке Уразово, Валуйки, Волоконовка, Городище, Новый Оскол.