Книга Похищенный - Эбби Тэйлор

Она улыбнулась Эмме. Поверх полотняных брюк на девушке была длинная шелковая блузка, а светлые волосы доставали до самой талии. На фирменном значке магазина значилось имя продавщицы — Илона. Эмма отвела глаза. Она понимала, что должна улыбнуться в ответ, но чувствовала себя так, словно кто-то зажал ее лицо в ладонях и потянул вниз. Теперь, когда кто-нибудь заговаривал с ней, Эмма приходила в ужас, и, чтобы ответить, ей приходилось собирать все свое мужество. Открыв же рот, она сама поражалась, как хрипло звучит ее голос. Она замечала, как теперь смотрят на нее люди. Так что легче всего было не обращать на них внимания и не вступать в разговоры.

Пока девушка заворачивала свитер в тонкую голубую подарочную бумагу, Эмма ждала у прилавка, приглядывая за Риччи, который исследовал магазин, увлеченно рассматривая игрушки. Передвигался он все еще неуверенно, раскачиваясь из стороны в сторону, и часто падал. Наконец малыш остановился перед большим красным грузовиком с черными колесами и впадинкой для сидения. Ухватившись за ручку, торчавшую сзади игрушки, он толкнул ее. Грузовик покатился.

— Ма…

Донельзя довольный собой, он обернулся, чтобы посмотреть, видела ли она, что он только что совершил.

— Чудесный грузовик, — сообщила ему Эмма. Продавщица уже завязывала большой голубой бант на крышке коробки. — Но нам пора идти.

Риччи не обратил на ее слова ни малейшего внимания и снова толкнул грузовик.

— Он тебе понравился, верно? — обратилась к нему продавщица. — Тебе понравился наш грузовик?

— Пойдем, Рич!

Эмма взяла сына за руку.

Риччи захныкал, пытаясь вырваться. Драматическим жестом он вытянул другую ручку в сторону грузовика и испустил громкий вопль.

— Бедненький! — высказалась грациозная, как кошечка, продавщица за прилавком. — Ему так хочется с ним поиграть.

Эмма ничего не ответила. Она снова дернула Риччи за руку и усадила его в коляску. Схватив с прилавка коробку, она распахнула дверь магазинчика и выбралась наружу. Несколько минут она молча шла по улице, злясь на продавщицу и на Риччи.

— Почему ты так плохо вел себя? — наконец набросилась она на сына. Еще ни разу он не отказывался сделать то, что она велела.

Риччи подавленно молчал. Щеки у него раскраснелись, он явно был расстроен. Эмма мчалась по улице, не обращая внимания на пенсионеров и крохотных собачек, которых задевала коляской. Ах ты самодовольная и ограниченная корова, напялила на себя шелковые тряпки, отрастила длинные волосы и решила, что тебе все можно, мысленно честила она последними словами смазливую продавщицу.

Она прошла всю Кингз-роуд, миновала городскую ратушу и кинотеатр, а потом, немного успокоившись, развернулась и отправилась в обратный путь в магазин.

— Не заворачивайте, пожалуйста! — коротко бросила она девушке, когда та достала из-под прилавка рулон тонкой бумаги и приготовилась упаковать игрушку.

Снова оказавшись на улице, Эмма привязала к переднему бамперу пластмассового грузовика шнурок и всю дорогу до автобусной остановки везла его за собой. Солнце больше не доставляло ей удовольствия, превратившись в раскаленный диск. Автобус выпустил ей в лицо клубы едкого черного дыма. Она страшно устала и мечтала лишь о том, чтобы вытянуться на диване и закрыть глаза.

К тому времени, когда они наконец добрались до своей квартиры, Риччи начисто позабыл о грузовике. Но когда в лифте он увидел его рядом с собой, лицо его осветилось улыбкой.

— А-ха-ха-ха… — закудахтал он, протягивая к игрушке ручонки. — А-ха-ха-ха…

В гостиной он принялся толкать грузовичок перед собой, смешно ковыляя за ним. Эмма показала ему, как садиться на машину сверху. Это доставило Риччи такое удовольствие, что Эмма возненавидела себя за то, что собиралась отказать ему в этом. Она принялась искать фотоаппарат.

— Ну-ка, улыбнись мамочке, — сказал она.

Риччи расцвел в улыбке. Они снова стали лучшими друзьями. Он уселся на грузовик и просиял, глядя на нее. Славная, широкая улыбка, улыбка Оливера… Эмма нажала на спуск фотоаппарата.

* * *

Несколькими днями позже она проснулась до рассвета, как случалось все чаще, и тоскливо уставилась на длинную трещину, пересекавшую потолок. Неужели они с Риччи навсегда останутся в этой квартире? Поначалу она надеялась, что это ненадолго, пока все не устроится, но прошел уже год, а они все так же жили здесь. Неужели ей придется растить и воспитывать Риччи в этом убожестве? И его детские годы будут окрашены воспоминаниями о размалеванных стенах и мрачном виде из окна?

Она ненавидела свою жизнь, постылую и унылую жизнь на пособие, жизнь там, где ей укажут. Жизнь, в которой она не имела выбора, права голоса и силы изменить ее. Эмма ни в чем не винила социальных работников, напротив, они всячески старались помочь ей. Но при этом она знала, о чем они думают: «Еще одна мать-одиночка, решившая поживиться за счет государства». Ее собственная мать сгорела бы со стыда. За всю жизнь она не взяла у правительства ни единого пенни, и ее бабушка тоже, пока не вышла на пенсию.

Но даже если она найдет работу, разве сможет она позволить себе нанять приходящую няню? И если даже она станет хорошо зарабатывать, переедет в приличный район, а потом вдруг заболеет и не сможет работать? Как она станет выплачивать арендную плату? Здесь она, по крайней мере, была невысокой. Но мысль о том, чтобы прожить в этой квартире до конца своих дней, была Эмме ненавистна. Замкнутый круг, из которого не было выхода.

В комнате стало светлее. Риччи скоро проснется. И все то, что предстоит сделать сегодня, тяжким грузом навалилось на Эмму. Она должна будет одеть и накормить Риччи. И заняться стиркой, для чего придется спуститься в коммунальную прачечную в подвале с кучей грязного белья, стиральным порошком и Риччи в придачу. Загрузить стиральную машину. Снова вернуться туда часом позже, чтобы переложить выстиранные вещи в сушильный барабан. Забрать одежду и отнести ее в квартиру. Накормить Риччи обедом. Сходить в магазин за памперсами, молоком, «Уитабиксом»[16] и бананами. Вымыть посуду. Прибрать в кухне.

Эмма лежала в постели, и сил подняться у нее не было.

В семь часов проснулся Риччи и заухал, держась за прутья своей кроватки. Эмма вздохнула и встала с постели, чтобы взять его. Если она этого не сделает, через минуту он разразится плачем.

Боже, сегодня она чувствовала себя совершенно разбитой! Столетней старухой. Она машинально покормила Риччи, одной рукой засовывая ему в рот ложку с размазней «Уитабикс», положив на другую подбородок и невидяще глядя на крошки на полу. Пожалуй, ей срочно нужен пылесос, чтобы убрать в квартире. Одежда малыша была уже сложена в мешок для стирки, поэтому она надела на Риччи вчерашние брючки, на одной штанине которых красовалось пятно от овощной запеканки. А тут еще он ни в какую не соглашался надевать джемпер.