Книга На тайной службе у Москвы. Как я переиграл ЦРУ - Хайнц Фельфе

«Созвездие трех» — Аденауэр, Глобке, Гелен — решало, не считаясь с партийными интересами и парламентскими порядками, что, с кем, когда и где должно произойти. Глобке не смутило даже то, что во время своего первого посещения Центра организации в начале пятидесятых годов он нашел в показанной ему картотеке, в ящике на букву Г, заведенную организацией учетную карточку на самого себя. Но с тех пор учетные карточки и личные дела находились под особым наблюдением у начальника картотеки. Позднее конспирация была еще больше усилена, и соответствующие документы перекочевали в штаб Гелена, в так называемый «ядовитый сейф».

И действительно, для многих лояльных функционеров СДПГ, СвДП и даже ХДС/ХСС такого рода «личная обработка» оказывалась ядовитой. Подобный стиль напомнил мне метод главаря СД Гейдриха, который также организовал сбор сведений на политиков, в том числе своих друзей и партнеров, чтобы иметь возможность шантажировать их. Только назывался его архив иначе — «ящик с боеприпасами».

В картотеке организации, где собиралась информация о лицах, группах, адресах, телефонных и автомобильных номерах, — короче говоря, обо всем, что можно систематизировать по алфавиту или как-либо иначе, накопилось к моменту легализации, то есть к 1956–1957 годам, огромное количество сведений. Их едва ли можно было теперь как-то упорядочить для быстрого использования, а количество сведений продолжало непрерывно расти. Во-первых, периферийные точки все больше и больше слали запросов в центральный аппарат на тех или иных лиц, и, во-вторых, на каждое лицо заводилось несколько карточек: чья фамилия появилась в службе хотя бы раз, тот подвергался многократной регистрации, например, в поисковой картотеке, содержавшей лишь основные личные данные и адреса и дававшей отсылку на архив личных дел или на соответствующую предметную картотеку. В многочисленных предметных картотеках карточки размещались по фамилиям в строго алфавитном порядке. Предметные картотеки подразделялись на рубрики, например: общ. — общие сведения, антифаш. — антифашистский актив в советских лагерях для военнопленных; фед./учр. — федеральные учреждения ФРГ; ГДР/учр. — учреждения ГДР; впл. — немецкие военнопленные; пол./ХДС/СвДП/ СДПГ — политика указанных партий и т. д.

Каждый адрес отдельного лица или фирмы учитывался в так называемой адресной картотеке — в нее закладывались поисковые карточки по населенному пункту, улице и номеру дома. То же самое делалось с номерами телефонов и автомашин — по ним велись отдельные картотеки.

В общей картотеке регистрировались имена всех лиц, которые упоминались в донесениях или на которых в службу поступали запросы, в том числе с целью возможного использования проверяемых в интересах разведки, например в качестве наводчиков, источников или «почтовых ящиков». «Чести» быть занесенным в картотеку удостаивался каждый, кто представлял какой-либо интерес для организации Гелена, а позже БНД, например обитатели дома, расположенного напротив какого-нибудь служебного помещения БНД, или дома, где проживали иностранные дипломаты.

Уже в 1956 году, то есть спустя десять лет после окончания войны, одна только поисковая картотека содержала около 800 тыс. карточек, а ведь значительная их часть за предыдущие годы еще не была обработана из-за нехватки персонала и ждала своей очереди. После того как роль картотек, которыми пользовались вручную, стали играть электронные запоминающие устройства, количество накапливаемых сведений достигло колоссальных размеров.

Кроме картотек по отдельным лицам учету и обработке подлежали все сообщения и донесения в области политической разведки и контршпионажа. Сверх того анализировались также журналы, информационные материалы служб прессы, сообщения других служб, что составляло несколько сот документов в день. Если представить себе, сколько людей принимало, скажем, участие в каком-нибудь партийном съезде, научном симпозиуме и т. д., имена которых упоминались в сообщениях по этим мероприятиям, то станет ясно, насколько быстро росла картотека. Значительную часть ее составляли результаты разведки, проводимой внутри страны.

К этим хранилищам информации, уже в 1956 году превосходившим по объему соответствующие картотеки ведомства по охране конституции, имели неограниченный доступ офицеры связи ЦРУ. Когда после легализации организации Гелена в 1956 году они покинули Пуллах, этот источник едва не оказался для них утраченным. Но здесь вступала в действие уже упоминавшаяся акция с микрофильмами, и США стали получать все с доставкой на дом. Тем самым ЦРУ продолжало иметь полное представление о всех доверительных связях БНД и политиках партий, представленных в бундестаге. Не будет преувеличением полагать, что многие из них и сегодня являются для ЦРУ «открытой книгой». Якобы начатое еще в 1970 году уничтожение внутренних досье БНД в Пуллахе является только фарсом, поскольку соответствующие микрофильмы сохраняются в США в распоряжении «старшего брата» федеральной разведслужбы — ЦРУ. Если, например, правящему блоку сегодня потребуются сведения о подоплеке каких-то прошлых событий или об участвовавших в них лицах — а БНД действительно или символически уничтожила внутренние досье, — то ЦРУ вполне может прийти на выручку.

Что, собственно, понималось в БНД под разведкой внутри страны? Многие сотрудники логично и правильно считали, что речь шла о поиске и создании необходимых для разведывательных нужд опорных позиций в самой ФРГ, их изучении и укреплении. То, что на практике это превращалось в слежку за политиками, которая в принципе вообще ничего не имела общего с разведкой, для них оставалось секретом. Организацией «внутренней разведки» занимался лично Гелен на собственный страх и риск, не спрашивая даже мнения американцев, хотя впоследствии он информировал их о некоторых результатах. Говоря о политике, Гелен старался проявлять себя только во внешнеполитической области.

Беседы с Аденауэром, Штраусом, Олленхауэром или Менде Гелен вел преимущественно в Бонне. В этих целях он часто пользовался квартирой своего родственника Вальтера фон Гелена вблизи боннского Хофгартена. Конечно, на эти беседы он не брал служебные документы в оригинале, а излагал необходимое, как он это делал в генеральном штабе, по памяти.

Некоторых лиц Гелен принимал для бесед в Пуллахе, предпочтительно по субботам и воскресеньям, когда весь персонал отсутствовал. На них приглашался только определенный ответственный сотрудник. Все беседы скрытно записывались на магнитофон. Разговоры такого рода Гелен вел также и с Францем-Йозефом Штраусом, тогдашним министром обороны. Для таких посетителей в Пуллахе существовали так называемые «немые ворота», открывавшиеся не охранниками, а сотрудниками личного штаба Гелена.

Добиваясь легализации своей организации, Гелен все больше стремился к личным контактам с руководящими общественными и политическими деятелями. К ним принадлежали министры внутренних дел земель, капитаны промышленности, федеральные судьи и прокуроры из Карлсруэ. Они считали для себя большой честью в качестве «абсолютного исключения» познакомиться лично с самим Геленом или посетить святая святых — Центр в Пуллахе. Так срабатывал созданный Геленом вокруг своего имени ореол, скрывая недостатки и истинные цели его автора. Гелен производил на думающих совершенно другими категориями политиков и юристов такое же впечатление, какое в кайзеровской Германии военные производили на восхищающихся ими штатских. Для этих приемов у Гелена имелся стандартный доклад и несколько серий диапозитивов, которые он менял в зависимости от характера посетителей. На встречи приглашались также сотрудники, чтобы сделать сообщения по какой-либо специальной области, если посетители проявляли к ней интерес. Это производило впечатление, что в организации все превосходно и совершенно и при необходимости она может творить чудеса, если только Гелен нажмет нужную кнопку. Нам эта игра в волшебников доставляла удовольствие — в конце концов, мы были специально обучены обманывать, втирать очки неискушенным визитерам.