Книга Тень рыси - Виктория Холт

— Уайтледиз навсегда останется их обителью. Пусть они живут и наслаждаются там. Кстати, мне нравится Мерсерз Хауз. Он более удобен.

— Сгодится до тех пор, пока не переедем в Уайтледиз.

— И когда же это случится?

— В недалеком будущем. Я это спиной чувствую.

— Не очень надежный довод.

— Ты настроена слишком пессимистично. Давай, будем более практичными.

— Давай. Но они-то не практичные — в этом все дело. Они никогда не расстанутся с Уайтледиз! Франклин намекнул на это. А он знает.

— Он ничего не знает. Он совершенный тупица! Он умеет лишь раскланиваться и говорить то, чего ждут от него другие. А потом, когда это ты начала называть его по имени?

— Я не нарушаю приличий и называю его так только в разговоре с тобой. Мне кажется, ты его недооцениваешь.

— Послушай, Нора. Эти люди не похожи на нас, Они привыкли к роскоши. У них нет ни энергии, ни выносливости. Вспомни наших отцов. Они умели бороться и достигать цели. Мы такие же! А они — нет! Они знают только, что рано или поздно получат наследство от папочки и все такое… Но если им нечего наследовать, что тогда? Я могу побиться с тобой об заклад. Нора, что через год мы будем жить в Уайтледиз!

— Я так не думаю.

— Если ты не надеешься на успех, то никогда его не добьешься!

— Такой ли уж это успех?!

— Это то, чего так хотел мой отец, — сказал он. — Больше всего на свете. И я сделаю это.

В этот момент его глазами посмотрел на меня Линкс. Я почувствовала себя предательницей и замолчала.

Стирлинг нежно улыбнулся мне.

— Вот увидишь, — сказал он.

Нас приглашали не только в Уайтледиз и в Уэйкфилд Парк, так что вскоре мы стали частью местного общества. Здесь уж постаралась Мод Матерс.

Я с удовольствием помогала ей, так как она мне очень нравилась. Особенно за свою разумную головку. С Минтой и Франклином было сложнее. Стерлинг относился к ним снисходительно, даже слегка презрительно, постоянно подчеркивая, как мы не похожи. Я смеялась за это над Стирлингом, хотя невольно поддавалась его влиянию.

Вот Люси, так та выводила его из терпения. И я знала почему. Не привыкшая к роскоши, рассудительная, энергичная, она, видимо, отчаянно старалась уложиться в те средства, которыми располагала. Стирлинг же был счастлив оттого, что у Кэрдью туго с деньгами. У него это стало навязчивой идеей. Конечно, я осуждала Стирлинга, но не могла не признать, что все его усилия были данью памяти отца.

В субботу я помогала Мод украсить церковь перед праздником урожая. Мы убрали алтарь хризантемами, астрами, георгинами и осенними маргаритками. Красиво разложили огромные кабачки, помидоры и капусту. Пучки колосьев перевязали красными лентами и поместили их рядом с караваями вкусно пахнущего хлеба с хрустящей корочкой. Позднее его собирались раздать нуждающимся.

— В этом году собрали хороший урожай, — заметила Мод, глядя на меня с верхней ступеньки лестницы. Она украшала золотистыми листьями медные перила.

— Осторожно, не упадите, — предупредила я.

— Уже пять лет как я украшаю по праздникам церковь и не боюсь высоты.

Все же я подошла, чтобы поддержать лестницу.

— А что если вы вдруг не сможете помогать отцу? — спросила я.

— У него сотни помощников, которые прекрасно со всем справятся.

— Что-то мне не верится. Посмотрите на доктора Хантера. Он уже утомился.

— Правда, — подтвердила она, — он, действительно, устал.

Мод спустилась с лестницы, и я обратила внимание, как порозовели ее щеки.

— Я часто говорю доктору, что ему нужна поддержка, — продолжала она. — Иногда мне его очень жаль. — Она прикусила губу и смутилась. — Он выглядит… расстроенным. У него так много работы.

На мой взгляд, она была совершенно права.

— Как вы считаете, хорошо ли будут сочетаться эти рыжеватые хризантемы с осенней листвой? — спросила я.

— Прекрасно. Мне кажется, следует как-то помочь доктору Хантеру.

Затем она заговорила о том, как бесконечно он предан своим больным, сколько добра принес людям.

Без сомнений, доктор ей очень нравился.

Этой осенью я много ездила верхом. Жизнь в Австралии сделала из меня хорошую наездницу. Иногда меня сопровождал Стирлинг. Он нервничал и строил разные планы: даже собирался купить землю и уже видел себя местным помещиком, чуть ли не соперником Франклина Уэйкфилда. Но к своей главной цели — завладеть Уайтледиз — пока не приблизился ни на дюйм.

Правда, он хотел посетить сэра Хилари и открыто предложить ему сделку, но я сумела отговорить Стирлинга, сказав, что только настроит Кэрдью против себя, если они поймут, почему он завел дружбу с ними.

Я часто ездила верхом с Франклином Уэйкфилдом.

Обычно он показывал мне места, которых я еще не видела. Мне полюбились эти прогулки. Мы иногда привязывали наших лошадей у какой-нибудь старой гостиницы, где нас угощали хлебом с сыром и пенистым сидром, что было очень вкусно. Франклин знакомил меня с разными людьми, и было заметно, что он и его семья пользовались в округе огромным уважением.

Мне нравилась осень: туман, который витал в воздухе, запах сжигаемых листьев, когда мы проезжали мимо чьего-нибудь сада, морозец, пощипывающий кожу. Я видела, как постепенно обнажались деревья, их ветви казались кружевом на фоне серо-голубого неба. Я многое узнала об обязанностях сквайра — помещика, так как Франклин относился к ним крайне серьезно. Его педантичная манера вести разговор уже не казалась мне странной — даже приятной. В этом человеке было что-то надежное. Он любил своих родителей и был им очень предан, своих арендаторов, он знал о них почти все и живо интересовался их проблемами.

Однажды, теплым ноябрьским днем, когда красное солнце было несколько скрыто туманом и паутина висела на живой изгороди, мы ехали верхом. В этот день он был заметно подавлен.

— Ничего неожиданного, — ответил он на мои расспросы. — Доктор Хантер считает, что моему отцу осталось жить только полгода.

— Простите.

— Он уже стар, и его здоровье ухудшается. Я особенно беспокоюсь о матери.

— Она тоже больна?

— Нет, но они были вместе долгие годы. Когда-то жили по соседству и знали друг друга с детства. Я даже не могу себе представить, что с ней случится, когда умрет отец.

— У нее есть вы!

— Боюсь, что этого недостаточно. Страдания могут убить ее!

— Вы верите, что люди могут умереть от разбитого сердца?

— Не только сердце — будет разбита вся жизнь!

Я подумала о себе, о Линксе. Он так много значил для меня, а я все еще жива и порой даже радуюсь жизни.