Книга Русский Египет - Владимир Беляков

Тогда Шевцов предложил съездить на самое престижное из брюссельских кладбищ, что-то вроде нашего Новодевичьего. Пьянков был ученым с мировым именем, и его вполне могли похоронить там. В кладбищенской конторе на каждый год заведена отдельная книга, разбитая, как телефонный справочник, по алфавиту. Так что найти нужную фамилию не представляет труда. Только вот Александра Пьянкова в книге за 1966 год мы так и не нашли.

Что делать дальше? Шевцов предложил два варианта. Во-первых, сходить еще в греческую православную церковь, ее, как и в Египте, тоже посещают русские. Во-вторых, поговорить с нашими эмигрантами старшего поколения. Увы, ни на то, ни на другое времени у меня уже не было: рано утром следующего дня наша группа должна была покинуть Брюссель и отправиться в Люксембург.

Глава 23

Мастер от Фаберже

В марте 1999 года мне позвонил атташе по культуре российского посольства в Египте Олег Левин.

— Владимир, вы не могли бы зайти в посольство? Хотел бы с вами посоветоваться.

В посольстве Левин показал мне пришедшее по факсу письмо следующего содержания.

«Чрезвычайному и Полномочному Послу России в Египте господину Гудеву Владимиру Викторовичу.

Многоуважаемый господин Посол!

Изучая историю фирмы Фаберже, я установила, что один из ведущих скульпторов фирмы, Борис Оскарович Фредман-Клюзель (1878 — после 1952), проживал и работал в качестве профессора Национальной академии художеств в Каире в 1927–1952 гг. Я готовлю новую книгу «Большая семья Фаберже» (мой прадед — Карл Густавович Фаберже) и была бы очень благодарна Вам, если бы Вы могли помочь уточнить некоторые вопросы».

Дальше шли несколько вопросов и подпись: Татьяна Фаберже.

— Понимаете, — сказал Левин, — никто в посольстве ничего не знает об этом Фредмане-Клюзеле. Может, вам что-то известно?

Имя я это слышал. Десять лет назад, когда я начал собирать материалы о Билибине, пожилой критик Эми Азар говорил мне, что даже писал когда-то о Фредмане-Клюзеле. Но тогда я не знал, что он был одним из ведущих скульпторов знаменитой фирмы Фаберже, и потому не обратил на слова Азара особого внимания.

— Попробую помочь правнучке Фаберже, — сказал я Левину. — Так ей и сообщите. Но это, конечно, потребует времени.

Самое простое — найти книгу. И я в очередной раз отправился в национальную библиотеку «Дар аль-кутуб». Но не тут-то было! В свое время Эми Азар не дал мне своей визитной карточки, а по-арабски его имя и фамилия могут писаться в нескольких вариантах. К тому же я не знал названия книги. Начал с алфавитного каталога — ничего похожего. Потом в тематическом каталоге просмотрел названия всех книг по скульптуре. И опять ничего.

Ладно, значит, надо идти другим путем. Схожу-ка я в выставочный комплекс «Эхнатон». Может, у них есть своя библиотека, а возможно, и узнаю о судьбе Эми Азара. Жив ли он, здоров? Если да, то обращусь прямо к нему. Адрес Азара где-то был у меня записан, но телефона дома у него не было.

Директор «Эхнатона», мадам Фаузия, меня разочаровала. Библиотеки в комплексе нет, о Фредмане-Клюзеле она не слышала, и об Эми Азаре ничего не знает. Посоветовала обратиться к директору Музея современного искусства Сарвату аль-Бахру.

Прежде чем связаться с директором, я побродил по музею. Когда-то Эми Азар говорил мне, что работы Фредмана-Клюзеля есть в каирских музеях. Может, и есть, но только не в этом. Сарват аль-Бахр о русском скульпторе тоже ничего не знал. Он, в свою очередь, посоветовал мне поговорить с известной художницей, немолодой уже Газбийей Сирри.

О Фредмане-Клюзеле мадам Сирри не слышала, зато сказала, что Эми Азар жив, но тяжело болен и находится в больнице в Гелиополисе. Беспокоить старика не стоит. В заключение разговора я получил еще один совет: связаться с председателем Союза художников Египта Хусейном аль-Гибали.

На этом я временно прервал поиски, поскольку наступила пора летнего отпуска. Вернувшись в сентябре в Каир, я стал искать аль-Гибали и после нескольких неудачных звонков нашел его.

— Нет, мистер Владимир, — ответил собеседник, такое имя — Фредман-Клюзель — мне незнакомо. Говорите, узнали о нем от Эми Азара? А что, он еще жив? Я уже лет пять о нем ничего не слышал!

— В начале лета был жив, — ответил я. — По крайней мере мне так сказала Газбийя Сирри.

— Да ему уже года 82, не меньше! В общем, советую вам поговорить с ректором Академии изящных искусств профессором Фаузи Фахми.

Дозвониться до профессора Фахми оказалось совершенно невозможным. То его нет, то проводит совещание, то телефон занят наглухо. Когда я уже порядком надоел секретарше ректора, она подозвала к телефону его помощника, доктора Махрана. Узнав, кто я, он моментально перешел на русский: учился когда-то в Советском Союзе. — Библиотека у нас есть, — сказал доктор Махран, — но книг по скульптуре, скорее всего, в ней нет. Дело в том, что скульптуру, как и живопись, в академии не преподают — только музыку, кино, театр и балет. А живопись и скульптура — это то ли в Каирском, то ли в Хелуанском университете. Но я все-таки посмотрю в библиотеке. Перезвоните мне, пожалуйста, дня через три.

Я добросовестно перезвонил, но ответ — увы! — вновь был отрицательным. Стал размышлять, как бы мне побыстрее выйти на деканов соответствующих факультетов в двух университетах. Запросить встречи с ними официально, через пресс-центр, где аккредитованы иностранные журналисты, — дело долгое и хлопотное. А я спешил. Ведь с того времени, когда Татьяна Фаберже направила письмо нашему послу, прошло уже больше полугода, и мне было неудобно перед ней.

Тут я вспомнил, что кто-то из моих знакомых кончал факультет изящных искусств Каирского университета. Да, точно, это Магди Изеддин, молодой художник-дизайнер, с которым мы выпускали в 1996 году первый путеводитель по Египту на русском языке по заказу египетского министерства туризма.

Магди дома не оказалось. Ладно, позвоню потом. А сейчас пора ехать в Российский культурный центр.

Там открывается интересная выставка работ мастеров из знаменитого дагестанского аула Кубани.

На выставках такого рода, а они проводятся регулярно, народу обычно бывает немного. Но зато приходят специалисты и знатоки. Так было и на этот раз. Среди приглашенных на выставку оказался доктор Халед Эвейс, преподаватель факультета прикладного искусства Хелуанского университета — одного из пяти расположенных в Каире университетов. На этом факультете как раз и изучают скульптуру. Правда, у доктора Эвейса другая специализация — фотография, кино и телевидение. Но когда я рассказал ему о возникшей у меня проблеме с книгой, мой новый знакомый обещал помочь — поговорить со своими коллегами-скульпторами. Попросил на это пять дней.