Книга Корсары. Легенда о Черном Капитане - Владимир Лещенко

– Этот чертов хмырь – кажется испанец или португалец. А они там большие затейники по части как прикончить ближнего своего. Я видел, как в Гаване вешали команду старины Антиса. Им сперва вспороли животы, как кухарка потрошит рыбу, потом подвесили на блоках за руки и вертели, пока не выпали все внутренности; кишки вытягивались из них, как веревки. Потом отрубили им хрены и выдрали клещами яйца…

– Заткни пасть! – рявкнул Джон, и все снова погрузились в мрачное молчание.

Прошло минут десять как вдруг Лоу взвизгнул.

– Чего орешь? – по голосу Джон узнал Тома Аткинса. Я тут тебя выручить хочу – а ты визжишь как служанка которую матрос за задницу схватил!

– Черт! – воскликнул Серебряный.

– Не черт, а мой наставник Роджер Мур, самый лучший фокусник во всей старушке Англии, – ворчливо пояснил Том, распутывая узлы на руках капитана. Если бы его слушался – командовал бы сейчас бродячим цирком и имел бы свое пиво с ломтем мяса на твердой земле – а я тут с вами в вонючем трюме…

– Томми, – ласково пробормотал капитан Джон, – когда мы выберемся я выплачу тебе двойную долю… Нет, тройную!

– Ты лучше вытащи нас из этой задницы, Окорок, – проворчал из темноты Аткинс, занимаясь путами на руках Дика. Растерев затекшие руки и ноги, освобожденные пираты принялись на ощупь исследовать кладовую где их заперли.

Эд пробормотал:

– Откуда-то идет воздух. Вроде дует в шею.

– Эй, и верно. Я тоже это чувствую, – сообщил Лоу.

– Что за этой переборкой?

– Никто не знает. Может, главный грузовой трюм.

Послышалось царапанье, и Джон Серебряный спросил:

– Что ты делаешь?

– Тише ты, Окорок! Тут щель между досками. Я могу просунуть в нее пальцы.

– Если б расширить ее…

– Если кто то из команды этого проклятого плавучего гроба поймает тебя за этим, ты пропал.

– А что они сделают? Утопят нас или четвертуют? Так ты сам сказал что они и так собираются это сделать.

Лоу какое-то время трудился в темноте, потом сказал:

– Если бы чем разжать деревяшки…

– Тут под ногами какая-то доска…

– Дай-ка ее сюда.

Теперь работали все и в конце концов сумели просунуть в щель в переборке конец прочной деревянной распорки. Дерево с треском подалось и все по очереди принялись отдирать и выбивать доски, в спешке ломая ногти и загоняя щепки в ладони.

– Назад! Отойдите! – сказал капитан Джон и первым протиснулся в отверстие. Как только они услышали, что он с той стороны отползает, все по очереди последовали за ним.

Пробираясь на ощупь вперед, они задыхались – трюмная вонь, запах загнившей морской воды, и смешавшийся с ними запах перца (видимо тут недавно был груз пряностей) жгли горло. Они очутились в полупустом трюме. Света почти не было; его слабые лучи пробивались только сверху, где не были закреплены люки. Тут они нашли оружие – завалившийся сюда видимо во время одного из боев абордажный топор – весь покрытый ржавчиной на разбухшем топорище. Но выбирать как говорится не приходилось.

Дальше пошли припахивающие тухлятиной бочки – видать с солониной. Потом – какие-то тюки, и затем – опять бочки… Вокруг все было забрызгано какой-то черной дрянью. Крышка одной из бочек была сдвинута, оттуда торчала рукоять черпака. От густой маслянистой жидкости припахивало серой.

– Дьявол! Это что – то пойло которое черти служащие на этом корабле лакают вместо честного рома? – принюхиваясь осведомился Эд.

– А может в этом дерьме местный хозяин топит пленников? – подал голос Лоу. Помню рассказывали что Монбар Истребитель так приканчивал пленных офицеров – окунал их головой в ведра с хмельным… Испанцев – в мальвазию. Англичан – в джин. Голландцев – в…

– Да помолчи ты! – шепотом приказал Джон, вытаскивая увесистый латунный черпак и суя в руки оробевшему приятелю. Вот – глядишь сойдет кому-нибудь по башке звездануть!

Через полчаса они, пробираясь через люки и проскочив по главной палубе, оказались в следующем трюме, где вповалку валялось несколько дюжин их товарищей, связанных как кур или свиней.

Освобожденные разминали затекшие руки, и вооружались кто припрятанной свайкой, кто выдранным из бимса разболтавшимся нагелем, кто доской от разломанной бочки, и в глазах их блестело лихорадочное веселье. Как бы то ни было сперва нужно было добыть настоящее оружие. Потом – освободить Беатрис и других товарище. Потом… не важно. Все будет отлично – они не связаны, не беспомощны и с ними капитан Окорока – он башковитый, он придумает как выбраться из этого дерьма.

* * *

Входная дверь каюты блестела резьбой и позолотой. Подталкиваемый молчаливым конвоиром Питер перешагнул порог апартаментов д’Аялы и невольно замер, поразившись поистине королевской роскоши. Задрапированные гобеленами и персидскими коврами переборки были сплошь увешаны дорогим оружием и старинными доспехами с полустертыми гербами и девизами. «Откуда он интересно их взял?» – подумал мельком Питер. Хотя чего тут думать? Наверняка обобрал какой-нибудь рыцарский замок. Или несколько.

Утренний свет свободно проникал сквозь выходящие на галерею иллюминаторы, огромные, как и сама эта воистину достойная любого адмирала каюта. Под ними располагался широкий и длинный письменный стол, заваленный картами и лоциями, соседствующими с большим глобусом и навигационными инструментами: квадрантом, астролябией, компасом и буссолью.

Чтобы обставить и украсить свое жилище, хозяин обобрал, должно быть, немало судов, свезя сюда бесценные сокровища со всех концов света. Со стен смотрели лики икон в золотых и серебряных окладах, изукрашенных драгоценными каменьями, и африканские маски из чистого золота. С мозаичного панно, выложенного бирюзовыми пластинами, ухмылялась чья-то жутковатая физиономия, скаля жемчужные зубы и сверкая глазами из блестящего черного камня. Зубы были из отборных белоснежных жемчужин с воробьиное яйцо. Мраморные статуи античной работы соседствовали с золотыми языческими идолами и фигурками животных, в чьих глазницах переливались редкостной красоты изумруды, алмазы и сапфиры. Китайские фарфоровые тарелки с чинными картинками из европейской жизни – как ее представляли тамошние мастера – аккуратно стояли в резных горках. Шелка и индийские ковры висели бок о бок с полотнами старых итальянских мастеров. Глаза разбегались, и голова шла кругом в этом сорочьем гнезде, битком набитом золотом, драгоценностями и произведениями искусства со всех концов света. Усыпанный изумрудами искусной огранки золотой католический крест на целый ярд возвышался, как над алтарем, над столиком красного дерева, уставленным золотыми дискосами, дароносицами и окаймленными рубиновой вязью потирами. В одном из них штурман «Обрученного» увидел небрежно затушенный окурок сигары.[30] Невольно Питер усмехнулся про себя. Пират хотя и был судя по всему крещен в латинскую веру, но явно не испытывал уважения к святой католической церкви.