Книга Черноморский набат - Владимир Шигин

План Зборовского греческим корсарам не понравился.

– Как это мы будем строиться в линию драться с турецкими линейными кораблями? – возмущались капитаны. – Они нас в несколько минут превратят в щепки! Наше дело корсарское: набеги и погони!

Хмурый Качиони отмалчивался и, жуя свой длинный ус, думал, как ему поступить.

– Пусть генерал флорентийский думает, что пожелает, и бумажки свои строчит, а за флотилию отвечаю я, посему и буду сам все решать. К тому же я уже все решил! – наконец расправил он длинные усы. – Для начала погуляем у албанских берегов. Плывем в Дульциньо!

8 апреля 1789 года флотилия Ламбро Качиони покинула Триест и вышла в Адриатическое море. Перед отходом секунд-майор нажаловался Потемкину в письме на все свои злоключения. Тот отнесся к жалобам Качиони с пониманием.

– Пусть он где-то и перегнул палку! – сказал светлейший князь. – Но ведь он один, кто там вообще воюет! Остальные только бумажки друг на друга строчат! Кто же нам сейчас важнее! Дадим корсару чин подполковника. А там посмотрим!

Что касается самого Качиони, то сейчас его волновал совсем иной вопрос. Больше возвращаться в Триест старый корсар не собирался, ибо там, кроме кредиторов и посланцев Зборовского, его ничего не ждало, а потому выход был один – захватить один из островов в Архипелаге и создать там собственную базу.

– Кредитора да послы сиракузские меня там никогда не достанут, а турок я никогда не боялся! – говорил Ламбро своим капитанам, и те были полностью с ним согласны.

Несколько дней корсары захватывали суда у албанских берегов, но затем у Дульцинского порта путь им преградила местная флотилия. Преимущество было на стороне албанцев, но греков это нисколько не смутило.

Качиони, водрузив себе на голову древнегреческий шлем с конским хвостом, кричал:

– Их много, но мы храбрее! Будем же достойны памяти великого Ахилесса! Вперед!

Бой с албанцами был долог и упорен, несколько раз судьба сражения висела на волоске, но мужество и опыт взяли верх. Несколько дульциниотских судов были сожжены, остальные бежали.

– Теперь мы просто обязаны вознаградить себя за труды праведные! – объявил Качиони.

На следующий день корсары атаковали порт Дуррес. Сожгли все стоявшие там суда и склады. Добычи было столько, что ею забили не только трюмы, но и завалили все палубы.

Едва отошли от Албании, как, невесть откуда, вокруг флотилии объявилось множество мелких судов, то были вездесущие перекупщики. Прямо в море на волнах шла бойкая торговля награбленным. Затем перекупщики исчезли так же внезапно, как и появились. Обе стороны остались вполне довольны сделкой.

– Теперь пора пройтись и по Архипелагу! – объявил Качиони, и флотилия взяла курс к острову Пакси, а затем к Закинфу.

В начале июня Качиони совершил рейд от острова Идры мимо Пелопоннеса и острова Кифнос к острову Зеа, где решил дать роздых командам и подлатать износившиеся суда.

Остров Зеа имел весьма важное значение, так как находился всего десятке миль от восточной оконечности Аттики. С запада остров омывал закрытый ветрам, а потому удобный для стоянки судов залив Агиос-Николаосиа. 17 апреля корсары Качиони высадились на Зеа, «порт которого, – как писал Качиони, – при вступлении в Архипелаг есть лучший из всех прочих островов для учинения сопротивления».

Подумав, Качиони решил основать свою базу именно там. Собрав местных старейшин, он объявил свою волю. Старейшины были не против. Пребывание корсарской флотилии сулило немалые денежные выгоды от перепродажи награбленного.

Качиони был человеком дела, а потому сразу велел строить причалы и склады под товары, а помимо того поставить береговые батареи. Над островом он поднял Андреевский флаг, а жителям было объявлено, что все они отныне россияне. Те радовались:

– Теперь мы османам не по зубам! Пусть только попробуют прогневить русскую царицу!

К этому времени поутихли и скандалы вокруг захвата Качиони нейтралов. Сумма подвигов перевесила сумму прегрешений, и Екатерина Вторая с подачи светлейшего произвела корсара в подполковники «за целый ряд оказанных подвигов» и в «награждение его усердных услуг в Архипелаге». Обрадованный Качиони немедленно порвал свой корсарский патент, заявив:

– Мне, полковнику и начальнику эскадры, никаких патентов отныне не требуется. Потому как я и так есть первейший комендант во всем Архипелаге!

Именно тогда нежданно-негаданно пришла к Качиони и любовь. На одном из захваченных судов в числе пленниц оказалась юная гречанка по имени Ангелина, дочь правителя одного из островов. Качиони влюбился с первого взгляда, как самый настоящий мальчишка. Красавицу тоже не оставили равнодушной пылкие ухаживания знаменитого корсара. Однако состоявший на турецкой службе папаша не слишком-то желал родниться с личным врагом султана.

– Что ж, – вздохнул расстроенный жених. – Придется посылать авторитетных сватов.

Спустя несколько дней на рейде острова, коим правил потенциальный тесть, бросила якорь вся флотилия Качиони. Окинув взглядом готовые к бою суда, папаша решил из двух зол выбрать меньшее.

– Ты убедил меня, что твоя любовь к моей дочери крепка! – заявил он. – Бери мою Ангелину в жены!

В июле в Архипелаг после долгих сборов наконец-то пришла и «казенная» флотилия капитана Лоренца. Передовым авангар из шести вооруженных судов во главе с французом лейтенантом де Шаплетом. Отряд де Шаплета по пути в Архипелаг осмотрел морейский берег. В одной из бухт была обнаружена построечная площадка с почти готовой к спуску на воду 36-пушечной шибекой. Де Шаплет высадил на берег десант и сжег ее. Нa подходе к Негропонту отряд встретил 20-пушечный турецкий кирлангич. И снова удача была на стороне Шамплета. После недолгого сопротивления кирлангич был сожжен. Затем он обстрелял из пушек порт Кристо, где сжег склады и побил до двух сотен турок. На этом удача оставила француза. Его отряд нарвался на турецкую эскадру. И хотя догнать быстрые крейсера турки так и не смогли, Шамплету стало ясно, что пора сматывать удочки от Дарданелл, а посему он почел за лучшее уйти на соединение с главными силами флотилии Лоренца.

– Бонжур, моншер колонель! – приветствовал француз Гвильельмо Лоренци. – Османлисы большими силами вышли из пролива и, по-видимому, будут ловить нас и грека Качиони.

– Надо предупредить этого старого флибустьера, чтобы не дурил, а как можно скорее спешил к нам на соединение! – решил командующий флотилией и отправил на поиски Качиони посыльное судно.

Сам Лоренци решил же следовать прямо к острову Зея, где имелся шанс застать Качиони. Кстати, рассчитал Лоренци все верно, потому как Качиони в это время там и пребывал.

По пути казенная флотилия снова едва не попала под пушки турецкой эскадры, состоявшей уже из трех линейных кораблей, четырех фрегатов и десятка мелких судов. Было очевидно, что турки уже не шутили, а взялись за корсаров серьезно.

Историк пишет: «Силы противников были явно не равны, но Лоренци, надеясь на скорый подход флотилии Качиони, решил не уклоняться от боя. Российская флотилия и турецкая эскадра маневрировали, стараясь выиграть ветер и занять благоприятную для боя позицию. При каждом удобном случае противники обменивались залпами, в большинстве своем безвредными, служившими скорей для поднятия боевого духа экипажей, чем для поражения врага. Весь день и наступившую ночь противники провели в таком маневрировании. Утром следующего дня Лоренци решился начать сражение имевшимися у него в наличии силами. На грот-мачте флагманского корабля был поднят сигнал: судам флотилии лечь в линию баталии. Вялый и осторожный бой продолжался без какого-либо успеха около трех часов, после чего противники разошлись. Вскоре с той стороны, куда ушла турецкая эскадра, донеслись глухие отзвуки пушечных выстрелов. Сомнений быть не могло: в бой вступили корсары Ламбро Качиони. На судах казенной флотилии спешно поставили все паруса, но слабый ветер еле передвигал суда. Постепенно отголоски далекого сражения утихли. К исходу дня к казенной флотилии пришло посыльное судно из вольной флотилии, подтвердившее догадку, что корсары напали на отходившую турецкую эскадру. Справиться с крупными вражескими кораблями легким корсарским судам было не под силу, и, постреляв по неприятелю с дальней дистанции, корсары вернулись к себе на остров Зеа. Туда же направилась и казенная флотилия»