Книга Капитан Наполеон - Эдмон Лепеллетье

– Да, я сейчас же отправлюсь к Жозефине. Уж поверь, крошка Анрио, что ты отправишься в поход, обещаю тебе это!

Под окном раздался барабанный бой.

– Поспешим! – сказал Лефевр. – Император садится на коня, смотр сейчас начинается.

И он потащил за собой Анрио, тогда как Екатерина, подавая звонок за звонком, крича, толкая Лизу и двух других горничных, прибежавших на ее бурный призыв, торопилась одеться, чтобы отправиться к императрице.

Это происходило в сентябре 1806 года. Французская империя занимала две трети Европы. Наполеон, воссев на трон из трофеев и знамен, руководил народами и государями. Открывая сессию законодательной палаты, он мог без всякого преувеличения сказать: «Неаполитанский царствующий дом перестал царствовать. Он безвозвратно потерял корону, полуостров Италия объединился в единое государство. В качестве суверена, я гарантировал конституции различных частей ее. Мне приятно заявить здесь, что мой народ выполнил свой долг. Из глубины Моравии я непрестанно получал доказательства его любви и патриотического энтузиазма; эта любовь стала моей славой еще задолго до того, как стране удалось проявить вовсю свое богатство и славу!»

Но, достигнув такой высоты, славы и могущества, Наполеон не мог не поддаться тщеславному головокружению. Он имел неосторожность, безумие раздать королевства своим братьям вместо того, чтобы сделать союзников, помощников из всех этих микроскопических государей, которых он превратил в регентов, в вице-королей их собственных государств.

Жозеф Бонапарт стал королем Неаполя и обеих Сицилий. Людовик – голландским королем. Элиза получила герцогства Лукка и Пиомбино. Каролина, жена маршала Мюрата, стала великой герцогиней Берг. Паулина, вдова генерала Леклерка и вновь вышедшая замуж за принца Боргезе, стала герцогиней Гвастала. Но все сестры императора ссорились между собой, завидуя друг другу. Ни одна из них не довольствовалась подачкой, кинутой ей всемогущим братом.

Кампания 1806 года еще более увеличила соперничество и несогласие в среде императорской фамилии.

Война разразилась внезапно и неожиданно. Аустерлицкая победа, казалось, должна была бы побудить Пруссию к сохранению нейтралитета. Если она хотела броситься на западного колосса, то ей следовало бы обождать, пока она будет в союзе с Австрией, Россией, Англией, Швейцарией и обеими Сицилиями. Но в этом выступлении было какое-то безумие.

Проявленное Пруссией безрассудство явилось следствием крайнего шовинизма и самых опасных иллюзий. Ее публицисты, философы, учителя во главе с Фихте, – все кричали о войне и о походе на Францию. С непростительной самонадеянностью войска кричали о своей готовности к бою, о том, что они достаточно экипированы и совершенно непобедимы. Народ, опьяненный речами ораторов, увлеченный студентами, только и говорил, что о Фридрихе Великом, и во всех пивных немцы похвалялись, что они напомнят французам под стенами Парижа о Росбахе.

Пруссаки забывали, что их страна представляла собой равнину, куда Наполеон со своей наступательной тактикой мог легко проникнуть. Кроме того, французская армия уже находилась на половине пути и могла с поразительной быстротой ринуться на прусские войска, пока еще совершенно не организованные.

Но Пруссия совершенно обезумела. Народу вбили в голову, что дело шло о национальной войне. Повсюду были рассеяны патриотические брошюрки, и в этой кампании 1806 года Наполеон впервые натолкнулся не на войска, более или менее дисциплинированные и подчиняющиеся команде, а на целую нацию, поднявшуюся от мала до велика и твердо решившую не уступать своей земли иностранцам. Побежденная в 1806 году, как это было, в свою очередь, с Францией 1814 года, Пруссия проиграла все сражения, но не уронила своей чести.

Когда Екатерина спустилась в салон императрицы, то она застала весь двор в большом волнении. Новость об объявлении войны уже успела обежать всех, и каждый боязливо спрашивал себя, когда именно Наполеон предполагает назначить общее выступление. Придворные окружили императрицу и старались разузнать у нее о намерениях Наполеона.

– Но я сама ничего не знаю, – отвечала она, стараясь скрыть под улыбкой свое беспокойство, – его величество только уведомил, чтобы я собиралась. Я буду сопровождать его до Майнца.

– Мне это же сказал Лефевр, – промолвила Екатерина, – я тоже отправляюсь вместе с ним. О, я так рада, что буду снова среди солдат! О, ваше величество, сидя во дворце, тупеешь и глупеешь! Вот увидите, как сладко спится в походной кровати! Но когда это будет? Завтра? Сегодня вечером?

– Кто же может знать это? – ответила императрица, покачивая головой. – Вы сами отлично знаете, как действует император. Он готовит все быстро, тайно, заранее, словно собираясь выступить каждый день. Ни в чем не должно быть недостатка, все должны быть на местах. Благодаря этому он может в любой момент, когда захочет, объявить войну и пуститься в путь. Он предупредил меня, чтобы я собиралась, и я готова. Когда его величество даст сигнал, я спущусь с лестницы и сяду в карету рядом с ним, вот и все!

– Ну, мы-то привычны к этой внезапной тревоге барабана, – сказала Екатерина, – из-за таких пустяков нам не приходится смущаться. Я просто хотела узнать у вашего величества, изволили ли вы видеть сегодня утром императора и в хорошем ли он расположении духа?

– Вы собираетесь просить у него чего-нибудь, какой-нибудь милости?

– Да, ваше величество! У меня есть крестник, маленький Анрио, красивый юноша, которому уже двадцать один год. Он – сублейтенант и ему очень хотелось бы отправиться с Лефевром.

– Если это может доставить вам удовольствие, то скажите вашему протеже, что я беру его адъютантом к себе.

– Благодарю вас, ваше величество, но Анрио хочет заслужить отличия на поле сражения, а не в приемных. Ведь недаром же он крестник Лефевра.

– Ну, что же, пусть все-таки отправляется. Там мы постараемся предоставить ему возможность умереть, если ему уж так хочется этого.

– Ваше величество, вы слишком добры! – воскликнула Екатерина, восхищенная этим обещанием; наконец-то ее приемный сын, дитя Нейпперга и Бланш де Лавелин, заслужит себе славу и послужит императору!

Громкие крики, перемешанные с неистовым грохотом барабана и трубными звуками, заставили вскочить всю свиту Жозефины. Все подбежали к окнам.

Во дворе император делал смотр войскам гвардии. Около него находились генералы, которые должны были командовать великой армией: Лефевр, Бернадотт, Ней, Ланн, Даву, Ожеро и Сульт. Мортье, командовавший резервом в Вестфалии, и Мюрат, командовавший всей кавалерией, одни только и отсутствовали в этом сонме героев.

После тщательного осмотра солдат, как это всегда и делал Наполеон, он подошел к тамбурмажору гренадеров, стройному и рослому парню, который гордо заломил на затылок свою гигантскую меховую шапку с громадными перьями и держал наготове палочку, словно собираясь по первому знаку забить барабанную дробь.

– Как тебя зовут? – спросил Наполеон.

– Ла Виолетт, ваше величество! – ответил гигант приятным голосом.