Книга Обреченная на счастье - Елена Богатырева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тирлим-бом-бом, ты можешь довериться мне полностью. Тирлим-бом-бом, я твой спаситель, твой защитник. Тирлим-бом-бом, ты ведь выйдешь за меня замуж, не так ли? Мне ведь не придется упрашивать тебя, как брату? Тирлим-бом-бом, посмотри какой я расчудесный малый: твой герой, твой возлюбленный, на все руки мастер.
Ему можно слепо доверять, тили-там. Он разоблачил всех моих врагов, тили-сям. Он спас меня от неминуемой смерти, тили-тили.
За десять минут я собрала вещи и уехала, оставив обручальное кольцо на трубе волшебного домика, рядом с которым в пруду замер розовый лягушонок.
Оказавшись дома, я долго не могла привыкнуть к смене обстановки. Каждая вещь здесь напоминала мне прежнюю безрадостную жизнь. Неужели все вернулось на круги свои? И дальше — ничего. Пустота, скука, одинокая старость. Мне было так больно, что не вдохнуть, не выдохнуть. Больно и обидно. Чему же верить на свете? За что держаться?
«Ни за что не нужно держаться. Я ведь сильная теперь, я справлюсь с этим», — решила Серафима и, чтобы не сойти с ума от боли, развила бурную деятельность. Она купила два новых замка и, сбегав в жилконтору, договорилась со слесарем, что он поставит ей эти замки. Слесарь ссылался на полную занятость в течение недели, но Сима показала ему торчащее из полиэтиленового пакета горлышко поллитровки, и он тут же пошел за ней, как крыса, заслышавшая волшебную дудочку.
Потом она отправилась в ближайшую ветеринарную клинику и предложила там свои услуги, долго перечисляя все, что умеет делать. Заведующая попросила рекомендации с прежнего места работы, и Серафима тут же, не выходя из кабинета, набрала домашний номер телефона Валентина Никитича, и тот выдал заведующей самые лестные характеристики. Симу взяли на работу старшей медсестрой и по совместительству — инспектором отдела кадров, потому что только она в совершенстве знала компьютер.
«Никто не должен застать меня врасплох», — думала она и до седьмого пота изнуряла себя утренними и вечерними пробежками. Сначала это казалось ей адом кромешным, но через две недели она заметила, что меньше думает о Федоре, перестала плакать по ночам, да и пробежать вокруг парка для нее теперь удовольствие, а не нагрузка.
Кухня ее превратилась в неприступную крепость. Сюда были сложены все тяжелые предметы, обнаруженные в доме, на полке красовался новенький газовый баллончик, а возле него стояли пакетики с черным перцем. Сима готовилась к сражению. Она не знала, что еще предпримут братцы-женихи, чтобы завладеть ее наследством, но готовилась к худшему. Первая зарплата оказалась в три раза больше, чем она получала на старом месте, и Сима купила себе замысловатый тренажер для тренировок. С каждым днем ее боевой дух креп.
Она постепенно привыкла к мысли, что скоро станет богатой. Без лишних сантиментов она представляла, как уедет куда-нибудь отсюда. Куда-нибудь далеко. В Австралию или на острова. Нужно бы подучить английский, иначе трудно придется.
Однажды позвонила Верка.
— Сим, ты? Дома? Одна? Ничего не понимаю. Ты же замужем уже должна быть!
— Ничего я тебе не должна, — ответила ей Сима и положила трубку.
Телефон ее часто звонил, она подходила, стояла над ним некоторое время, но трубку не брала. А потом отключила совсем, чтобы не мешал жить.
Как-то она выезжала на дом по вызову, помогать в родах. Крупная сука американского пит-бультерьера принесла девять щенят. Один оказался «бракованным», и владелец, покачав головой, принес ведро с водой, чтобы утопить щенка, но никак не решался.
— Может быть, вы? — попросил он Серафиму.
— Я его с собой заберу, усыплю в клинике, как положено.
Но усыплять его она не стала, а принесла домой и выходила. Держала в своей старой шубе, поила из соски. Через месяц он уже будил ее по утрам требовательным лаем. Сима повсюду таскала собаку с собой. Она воспитывала для себя преданного и надежного друга. Друга, которому можно будет доверять…
Сима ждала Нового года, когда можно будет заявить права на наследство. Сразу после праздников, которые они с двухмесячным Джоном встретили на тахте у телевизора, она отправилась в центральную юридическую контору, где старенький юрист отыскал нужные бумаги. Однако фамилия в документах значилась самая обычная: Верещагина.
Сима вышла на улицу и почувствовала, что с ее плеч свалился тяжелый груз. Не поедет она ни в какую Австралию! Ну и слава Богу, не очень-то хотелось. Смешно, старичок, видимо, писал букву «г» как «ч», братцы просто не поняли. Интересно, рыщут они теперь в поисках настоящей наследницы? Она представила, как Федор расшаркивается перед Серафимой Верещагиной, и сердце ее пронзила раскаленная игла. Правда, было уже не так больно, как раньше.
Через полгода она поменяла квартиру на равноценную, только в другом районе. Что бы она ни делала дома, рядом всегда сидел пес тигровой масти, маленький, но крепкий, и преданно заглядывал в глаза.
Свободного времени у нее теперь почти не было. Работа, тренировки, новые знакомые. Иногда ее приглашали в театр, дарили цветы, подвозили домой. Дальше никто из ее новых знакомых идти не решался. «Не так-то это просто — завести роман с такой женщиной», — сказала ей как-то приятельница. «С какой?» — спросила Сима. «Ты сильная, может быть, даже слишком для женщины, — ответила та. — Чтобы быть с тобой рядом, нужно представлять собой нечто неординарное».
Она изменилась. Это теперь было не предчувствием — фактом. Та Симочка, которая до смерти была напугана бледным, как выцветший лист, Мокричкиным, исчезла. Серафима представила, как поступила бы теперь с этим пьянчужкой, и расхохоталась. Кто посмел бы теперь выселить ее из собственной квартиры? Светлана представлялась ей теперь глупой гусыней, ведущей довольно рискованную игру. Разве ее могут уволить с работы? Как же! Они держатся за нее руками и ногами. Вот только…
Вместе с той прошлой жизнью ушло что-то важное. Выгорело что-то такое, без чего теперь не так светло даже в самый ясный день. Но что тут поделаешь?
Что поделаешь, если завидует она той сентиментальной дурочке Симе, которая лопочет в ее снах как полная идиотка: «Если бы не ты…»
На стадионе одного из забытых Богом заводов шли необычные соревнования. Зрителей было мало — только по специальным приглашениям. Собаки атаковали налетающих на их хозяев «правонарушителей». Помимо жюри, на трибунах восседало несколько представителей крутых охранных агентств, вяло делавших в блокнотах кое-какие заметки. Но вот в центр поля вышла женщина с собакой, и все они разом оживились…
Мальчишки, которых на трибуны не пустили и вынудили тем самым прятаться в высокой траве, где были свалены в кучу непригодные шины, как по команде высунулись из укрытия и, подталкивая друг друга, шептались:
— Смотри, смотри, она…
— Сейчас она им покажет…
