Книга Биография smerti - Анна и Сергей Литвиновы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Лучше, чем контролировать, дома бы сидела, – бурчу я. – И пусть твои рестораны прогорают.
А она будто не слышит, продолжает:
– Но руководящая должность – не только работа. Раз много работаешь – значит, и позволить себе можешь многое. – И, без перехода: – Хочешь, мы с тобой завтра на яхте пойдем?
А у меня как раз самый возраст – тринадцать лет, я Жюлем Верном бредил. Глаза сразу загорелись:
– Какое водоизмещение? Сколько мачт? А капитан будет?
Она хохочет:
– Про водоизмещение ничего не знаю, про мачты тоже. Я ведь женщина, а тетки в яхтах не понимают. Мне просто предложили ее купить. Цена подходящая, завтра приглашают опробовать. Вот и дашь мне совет, покупать ее или нет. Ты – мужчина. Посмотришь, чего эта посудина стоит.
И на следующий день – я его надолго запомнил, 31 августа 1998 года, – мы с маман отправились на яхту. Оказалось, что пойдем в море. С ума сойти – сами, без капитана, вообще без экипажа!
– Как? – перепугался я. – Кто управлять будет?
А мама строго сказала:
– Ты мужик или кто? Разберешься. Да и я тебе помогу.
И улыбается:
– В конце концов, еды на борту полно. Если что, хоть месяц продержимся.
Отшвартоваться от пирса оказалось делом не самым хитрым. Идти, при попутном ветре, в море – вообще легче легкого. Насчет обратного пути мама тоже заверила: ничего, мол, страшного, если на ту же пристань не сможем вернуться. Навигатор благо есть, и спутниковый телефон – тоже. Всегда можно или в другом месте пришвартоваться, или спасательный катер вызвать.
– Поэтому, Стасик, просто наслаждайся! – велела она.
И я, конечно, кайфовал. Сам за штурвалом. Паруса трепещут. Море слегка волнуется. Чайки над кормой вьются.
Мать, я понял, в яхтах все же разбиралась – по крайней мере, советы мне давала дельные. И когда я захотел остановиться у дикого пляжа, сказала, что без проблем.
– А если на мель сядем? – засомневался я.
– Но ты же мой капитан! – возмутилась она. – Вперед, без страха и упрека!
И, незаметно и умело, помогла мне подойти почти к самому берегу. Мы бросили якорь.
– Пообедаем здесь – или на пляже? – спросила мама.
Я, гордый, что смог поставить яхту на рейд у берега (хотя, на самом деле, без маминых подсказок давно бы сидел на мели), предложил перенести провизию на пляж.
– Будет сделано, капитан! – отрапортовала мама.
И уже через четверть часа мы с ней закатили на берегу настоящий пир. Помню, и лобстеры имелись, и семужка, и соки, и домашнее печенье...
А когда обед был закончен, маман, будто бы между делом, сказала:
– Обычному человеку... инженеру, скажем, или учителю... нужно целый год работать, чтобы один сегодняшний день прожить, как мы.
– Да ладно! – не поверил я.
– Аренда яхты такого класса стоит несколько тысяч долларов, – пожимает плечами мамуля. И снова усмехается: – Поэтому еще раз подумай, что лучше: руководить, сутками посвящая себя делу, или подчиняться – и всю жизнь на хлебе-воде сидеть.
Я был почти готов с ней согласиться. Но все-таки окончательно убедила меня не она. В тот день еще один забавный эпизод приключился.
Когда мы уже собирались обратно на яхту и маманя, любуясь закатом, курила тонкую дамскую сигаретку, я вдруг увидел: по пляжу идет мужик. Ну, мужик и мужик, места хоть и дикие, а туристы куда только не забираются. Я на него и внимания не обратил. А маманя, вдруг вижу, вся напряглась. Испугалась, что ли? Я ей и говорю:
– Не бойся, мама! Сама говорила: я – твой капитан. Я тебя защищу.
А она, раздосадовано:
– Не в этом дело...
Мужик тем временем уже в пятидесяти метрах от нее оказывается, и маман вдруг к нему кидается. А тот от нее отстраняется брезгливо:
– Женщина! Я вас не знаю!
А маманя брови нахмурила и заявляет:
– Ты, Саша, мог такое пятнадцать лет назад говорить, когда я сопливой девчонкой была. А сейчас меня не признавать тебе невыгодно.
Тут и я его узнал: Александр Пыльцов, известный актер. Его фильм «Последняя любовь пирата», хоть и старый, а абсолютно клевый. И вообще он мужик оказался нормальный. Много раз потом у нас в гостях бывал. А тогда мама с ним, как с холопом...
– Так и быть, Сашка, – говорит свысока, – извинения приняты. Можешь идти, куда шел.
И он послушно поковылял дальше – будто побитая собака. День жаркий, футболка потная, кроссовки разбиты... А мы с маман на яхту вернулись. И мимо него царственно проплыли. И она ему небрежно ручкой помахала – вся из себя красивая, воздушная...
– Зачем ты с ним так? – спросил я у матери.
И она мне рассказала, как однажды, когда она совсем девчонкой была, так же его случайно встретила. Кинулась к нему, а тот ее послал.
– Вот сегодня, – улыбнулась, – наконец отомстила.
Ни фига себе, подумал тогда я, что деньги могут сделать! Ты становишься круче, чем любой известный актер! Тут и решил: не буду больше дурить. Права мама: лучше нормально работать. И руководить.
– И, конечно, всегда, в любых обстоятельствах, оставаться мужчиной, – добавил молодой человек.
Стас, закончив рассказ и вынырнув уже из воспоминаний, внимательно взглянул в глаза Татьяне. Затем крепко взял девушку за руку. И наконец сделал то, чего она давно ждала: впился губами в ее губы.
Любовь, не любовь, а Стасиково поклонение было приятным. И его поцелуи оказались вполне на уровне – совсем не скажешь, что домашний мальчик. И его миллионы тоже душу грели. Будь она акулой, сцапала бы Стаса – и под венец. Тот бы пошел. Молодой, наивный...
Но только нужен ли ей богатый, но совершенно неприспособленный к жизни наследник? Ведь с ним нянчиться придется, с вечным ребенком. Пестовать его, оберегать, холить. Выслушивать, беречь, постоянно бояться, как бы ненароком не обидеть... Однако Таня до сих пор надеялась встретить человека, который будет, наоборот, опекать и баловать ее.
Только остались ли на земле мужчины, способные на это? Сколько еще можно ждать принца? Будешь искать мистера Совершенство – мамино пророчество сбудется (родительница вечно пугала, что чересчур разборчивая Татьяна останется в старых девах).
Впрочем, оборвала рефлексии Садовникова, пока о любви думать и рано, и неприлично. Завтра похороны.
Таня, уставшая после вчерашней поездки, сладко проспала до одиннадцати и теперь с удовольствием валялась в кровати. Жаль, конечно, погибшую во цвете лет Марину Евгеньевну, но есть в ее гибели и плюсы: не надо к обязательному раннему завтраку мчаться.
