Книга Одноклассница.ru - Татьяна Тронина

Он повадился ходить в казино – во-первых, надеялся выиграть, во-вторых, подальше от Настьки, которая и так уже всю плешь проела.

Иногда выигрывал, иногда приходилось занимать.

Однажды пришлось продать авто – старенькие «Жигули». Ох, Настька орала… А Машка пыталась папку защитить: «Папочка добрый, папочка хороший, не ругай его, мама…» Золото, а не ребенок!

Потом – хуже. Проигрался, пришлось занять у «братков». Проценты дикие… В результате продали «трешку». Жили втроем в «однушке».

– Ничего, отыграюсь! – подбадривал Леха жену с дочерью.

Но Настя перестала ему верить. В один прекрасный день ушла вместе с Машкой, хлопнув дверью. К родителям переселилась.

Очень Грушин переживал, особенно из-за дочки. В каждое их свидание она висела у него на шее, голосила:

– Папка, миленький, не уходи! Папка, помирись с мамой, пожалуйста! Я одни пятерки в школе буду получать, обещаю…

Иногда Грушин приносил ей подарки – если накануне выигрывал в казино. Он действительно хороший отец… Эх, если бы Настька это понимала!

С одноклассниками удалось один раз встретиться. Уж как они ему радовались… Любимец класса до сих пор.

Один раз Грушин вовремя не успел отдать долг – так его избили. Очень сильно. Чуть богу душу не отдал!

В первый раз задумался – как же избавиться от этого пристрастия к игре?

Один мужик (лежал в больнице на соседней койке) посоветовал:

– Ты, Леха, играй, но если выиграешь, то эти деньги не бери.

– Как это? – удивился, возмутился Грушин. – В казино их оставить? Дудки!

– Хорошо, не оставляй. Сожги.

– Спятил?!!

– Тогда отдай их бедным. В любом случае в руках не держи… – упрямо гнул сосед по палате.

– Жене отдать – святое дело…

– Нет. Нет! Чужим отдай, – упорствовал мужик. – Только чужим…

В общем, глупый совет.

Вылечился Грушин от своих синяков-переломов, вышел из больницы. Нигде не работал, опять пришлось играть.

Настя его к дочери не пустила, совсем озверела женщина…

Горе горькое. А тут новая встреча с однокашниками! Максимыч пришел… Совсем больной, старик. Не жилец однозначно.

Но все равно Грушин был рад его повидать, рад был снова увидеться со своими одноклассниками. Он по-прежнему являлся всеобщим любмцем, приколистом, рубахой-парнем… Рядом с ними всегда хотелось дурачиться, веселиться.

Вот и веселился в тот вечер Грушин сколько мог. Пил, плясал, сыпал шутками.

– Грушин, каким ты был, таким ты и остался! – хлопнула его по плечу Светка Шиманская.

Грушин немедленно обнял Светку, прошептал ей на ухо:

– Светик, ты такая аппетитная… Я тебя съем!

Светка была намного выше Грушина и вдвое шире.

– Леха, нахал! – Она вытаращила глаза, захохотала, схватила свернутую в трубочку газету, которая лежала перед ней на столе, и принялась ею дубасить Грушина.

Алеша Грушин в этот момент вырвал из рук Светы газету и помчался по залу, дурашливо вопя:

– Не догонишь, не догонишь…

Разносившая еду официантка едва успела увернуться.

– Грушин, сядь на место! – гаркнул Андрей Максимович, как в былые времена. Все захохотали.

– Андрей Максимович, только папу моего в школу не вызывайте, а то он меня выпорет… – загнусил Грушин, прижимая к груди скомканную газету.

– Двойка за поведение!

В середине зала закружились в медленном танце Мухин с Мещерской.

Потом, в конце вечера, прощались. Посадили Максимыча в такси.

Махали вслед руками, кричали…

– У меня такое предчувствие, что мы видели его в последний раз… – жалобно произнес Алеша Грушин.

Очень трогательно все было!

Уже ночью отправился в казино. И выиграл – триста тысяч рублей!

Это была удача…

Он пришел под утро домой, в свою холостяцкую «однушку». Уже два года без Насти с Машей… А сейчас бы они так обрадовались, что папка денег принес!

От нечего делать принялся читать измятую газету, которую зачем-то таскал в руках, – ту самую, которой его лупасила Светка Шиманская.

На последней странице была статья – «Требуется помощь». Про какого-то больного мальчика, который умирает от рака, – только дорогостоящая операция может его спасти. Не хватает трехсот тысяч рублей.

«Максимыч вот тоже помирает, ему уже ничем не поможешь…» – вздохнул Леха. Совсем раскис. Триста тысяч – как раз столько, сколько он сегодня выиграл. И вдруг, в приступе отчаяния, решил – отдать деньги на лечение мальчишки. Во-первых, назло паскуде Настьке, во-вторых, проверить совет того мужика из больницы. Проверить для того, чтобы убедиться в последний раз – ему, заядлому игроману, уже ничего не поможет…

Грушин поехал в редакцию газеты – чтобы убедиться, что не врут. Потом – в детское отделение на Каширке. Видел и мальчика, Илюшу этого, и мать его – исплаканную, несчастную.

Все правда. Не жулики. Можно отдать деньги.

Отдал.

Некоторое время после того жил как в тумане, не понимая, что же такое он сотворил. Добровольно триста тысяч отдал! Нет, конечно, были в его карьере и более солидные выигрыши, но он никогда и ни с кем чужим ими не делился!

Но играть не тянуло. Чего-то не хотелось. Исчезло наваждение, пропал азарт. Раньше, как только вывеску казино видел, так и тянуло туда… А теперь стал спокойно проходить мимо. Что ж, выходит, правильный совет ему дали?..

Устроился на должность конферансье – в один клуб. Работа непыльная – языком трепать. Уж чего-чего, а это Грушин умел хорошо делать!

Через некоторое время прискакала Настька – общие знакомые доложили, что Леха выиграл, а деньги кому-то подарил.

– Ты! – заорала с порога. – Сволочь распоследняя… Деньгами швыряешься! А мы с Машкой на шее моих престарелых родителей… Да я на тебя в суд подам! Да я тебя последнего лишу! Кому деньги отдал? Признавайся!

И пошла, и пошла…

Леха выслушал ее с каменным лицом. Дал адресок матери мальчика:

– Сходи узнай.

Настя убежала.

Вернулась вечером – притихшая, со странным лицом. Не орала. Но и не хвалила (ясно дело, мальчика жалко, но чужой же мальчик!).

– Его мать передо мной на коленях стояла, – выдала вдруг Настя. – Очень благодарна… Илюше, сыну ее, сделали операцию, идет на поправку. Врачи еще очень тебя хвалят – таких людей, как ваш муж, говорят, очень мало… Почему ты это сделал, Грушин?

– Знак мне был.