Книга Ради большой любви - Лариса Соболева

– Бросай ствол, падла!

Задыхаясь без воздуха, он со стоном разжал пальцы…

Урванцева осталась недовольна операцией – одному, самому первому, на лестнице нечаянно свернули шею. Слегка пострадал оперативник, сидевший у палаты, как он ни старался задержать дыхание, а эфира глотнул. Но улов все же был неплохой. Осматривая двух налетчиков в наручниках, она произнесла с чувством удовлетворения:

– Уведите. Завтра с ними побеседуем.

Утром Князев растормошил Малику:

– Она позвонила, ждет внизу.

– Кто? Соня? – подскочила Маля.

– Да, да, Соня! – отодвигая на прежнее место кровать, сказал он. – Быстрее одевайся. Я сдаю номер.

– Ужас, только восемь утра! Что она приготовила в такую рань?

– А какие у тебя предчувствия?

– Я надеюсь на лучшее, а думаю о плохом.

Маля на ходу чистила зубы и одевалась в ванной, слыша, как горничная проверяет, все ли цело. И кому нужно это старье? В номере даже стаканы были поцарапаны. Когда она вышла из ванной, Князев уже стоял в пальто с шубкой наготове, ей осталось только сунуть в рукава руки.

Соня ждала их с безнадежно унылым лицом и потухшими глазами, похожая на грустного мальчишку, который сбежал от родителей. В первый момент при виде столь большой печали Князев и Малика замерли.

– Если она пришла извиниться и ничего не скажет, я, наверное, умру, – шепнула Маля, идя к ней.

– Здравствуйте, Соня, – сказал Князев.

– Здравствуйте, – опустила глаза она. – Лучше взять такси, это далеко.

– Конечно, – проговорила Маля, догадавшись, что все не так плохо. Но ей непривычно было быть послушным барашком. – Мы куда-то поедем?

– В деревню, – наконец сообщила Соня, идя на выход, и всю дорогу к деревне (а это час) она молчала.

Приехали в такое запустение, которое трудно принять человеку, живущему в южных районах, где подобной разрухи почти не встречается. Да и сама деревня была небольшая, нет, даже малюсенькая – с одного края виден другой. Зато красота, хоть и слякоть, – чуточку потеплело, а кругом стоял лес. Таксист высадил их у окраины, дальше пошли пешком.

– Здесь всего несколько стариков доживают век, – рассказывала Соня, подходя к заброшенной избе, какую только в кино про давнюю жизнь увидишь. Она возилась с замком, но не справилась. – Пал Палыч, попробуйте вы.

Проржавевший замок еле поддался, они вошли. Холод царил собачий, видно было, что здесь давно никто не обитал. Соня подошла к русской печи, откуда-то выудила коричневую папку на «молнии», стряхнув с нее пыль, передала Князеву:

– Берите. Статья должна была выйти в нескольких номерах, но напечатали только первую ее часть, потом главный редактор отказался ее публиковать. Толик сунул статью в Интернет, полагая, что кому-то это поможет, подготавливал оставшиеся материалы для Интернета, но не успел загрузить. Когда он почувствовал опасность, отдал эту папку мне, попросил спрятать. Слово взял, что она не попадет в чужие руки… ну, вы понимаете. Напрасно он переживал, я и сама бы не отдала. Отвезла эту папку сюда, в этом доме жили мои дед и бабка, теперь он достался мне. К сожалению, его не продашь, никто не купит. А теперь вы дайте слово, что, когда это все всплывет, позвоните мне, я возьму отпуск и уеду с сыном.

– Я вам денег вышлю на отпуск, – пообещал Князев.

– Что ж, от денег не откажусь, они мне понадобятся.

– Соня, вы знаете, что здесь?

– Доказательства. Например, что фирмы «Форсинг»… или компании, неважно, как назвать… так вот, ее не существует.

– Как не существует?! – изумился Князев. В статье шла речь только о фирме «Спарринг», а теперь всплыла и «Форсинг». – Простите, но… я сам подписывал документы, которые предоставила эта компания…

– Пал Палыч, я знаю, как все было, – перебила его Соня, кутая нос в шарф. – Документы, референты, солидные представители, печати, штампы… Это все фикция, рассчитанная на людей порядочных, которых, как ни странно, легко обмануть. Существует группа мошенников, объединившая мелких негодяев. Просмотрите материалы, там все есть. Если будет что-то непонятно, я написала пару адресов, не поленитесь, слетайте в Питер и Москву. Там живут два человека, все вам объяснят. Возможно, они пригодятся как свидетели, если вы их уговорите. Хотя и без них тут… – она кивнула на папку, – полно всего.

Князев взял сложенный листок, протянутый Соней, сунул его во внутренний карман пальто и с огромной признательностью произнес:

– Спасибо, Соня.

– Не благодарите, – нахмурилась она. – Я не из любви к справедливости передаю материалы мужа. Вам известно, что такое ненависть? Если хоть несколько сволочей надолго застрянет в тюрьме, хотя мне этого мало, может быть, моя ненависть найдет покой, мне трудно с ней существовать. И не забудьте меня порадовать, когда все закончится.

– Если закончится благополучно, – вздохнул Князев.

– Я верю в вас, – сказала Соня. – Вы должны выиграть. Иначе жить незачем, если верх берут только сволочи.

Он не забыл записать адрес и телефоны Сони, потом они вернулись в город и подбросили ее к редакции. На вокзале взяли другое такси, по дороге к Екатеринбургу Павел Павлович не отрывался от папки, аккуратно перелистывая бумаги. Там же лежал и диск, но его пока негде было просмотреть. Подъезжая к городу, Князев тщательно закрыл «молнию» и ударил ладонью по папке:

– Теперь посмотрим, кто кого! Не знаю, как удалось этому парню раскопать столько документов, но они, похоже, подлинные.

– Невероятно, – не верилось Малике. – Домой полетим?

– Нет, сначала в Москву, потом прокатимся в Питер, я должен использовать все шансы, которые идут в руки. Ты выясни, когда самолет летит в Москву, а я позвоню Марте Ивановне.

Но по прибытии в Екатеринбург пришлось в срочном порядке сдать номер в гостинице – они еще успевали на рейс. Князев уже в такси позвонил Марте Ивановне:

– Отложите суд.

– А по какой причине?

– Марта Ивановна, я получил любопытные документы. Но не могу сейчас же прибыть, лечу в Москву.

– Ты меня радуешь, – сказала она. – Все сделаем, Паша.

– Передайте Наташе, она умница, дала отличную наводку.

Марта Ивановна положила трубку, подумала и набрала номер:

– Алло, Клим? Срочно ко мне!

Напротив Урванцевой сидел наглый тип с небритой рожей, расставив в стороны колени, и смотрел на следователя с презрением и превосходством, что с успехом игнорировала Елена Петровна. Он еще не знал, на кого нарвался. На вид ему было лет тридцать, не больше, но это воплощение зла уже не имело никакого сходства с человеком. Второму было и того меньше, но и напуган он оказался больше – молодым хочется жить хорошо и на воле, а тут наручники надели, – с ним будет проще. Документов при задержанных не было, так что как звать-величать обоих – неизвестно. Эти два убивца попались первый раз, и, скорей всего, не последний. Урванцева приготовилась писать и спросила: