Книга Зачем дана вторая жизнь - Людмила Герасимова

На следующий день, измученный бессонной ночью и страхом разоблачения, Абрикосов во время тихого часа всё в том же женском наряде и белом халате проник в тридцать пятую палату и выбросил спящую свидетельницу в открытое окно. Покидая в спешке травматологическое отделение, он обогнал на лестнице двух молодых женщин. Уже на площадке между этажами он оглянулся и, о ужас! увидел «Светлану», живую и почти здоровую, если не считать болезненной бледности и забинтованной до горла груди. Абрикосов чуть не свалился со шпилек, вовремя схватившись за перила. Что всё это значит? Её не убил инфаркт, вызванный резким понижением давления?! Может, на неё не действует этот препарат? Может, она, как кошка, имеет семь жизней?! Сколько она будет его ещё мучить? Неужели начинать всё заново?!

Теперь воспалённое воображение убийцы рисовало картины уничтожения живучей Савельевой одну страшнее другой. Ночь прошла между сном и явью, и к утру он знал, что надо достать мышьяк, чтобы отравить ненавистную женщину, как крысу. Днём он воплотил свой замысел в действие, выследив, где теперь лежит Светлана, а на самом деле Вероника, а потом дождавшись на лестнице, когда она пойдёт провожать подругу. Юркнув в одноместную палату, он увидел на тумбочке коробку сока и ввёл туда шприцем крысиный яд.

На следующий день его потянуло в клинику, как на работу. Замаскировавшись под электрика, он с мотком провода в руках подошёл к входу в нужный корпус. На ступенях курил молодой санитар, от нечего делать разговорился с незнакомым человеком и сообщил о последних событиях в женском отделении. Вчера скончалась молодая красивая женщина, и как-то странно: после операции, говорят, всё было хорошо, и вдруг нашли мёртвой на полу с пеной на губах. А днём раньше спасали девчонку. Та выпала из окна третьего этажа прямо на этот козырёк. Ей так повезло! Ничего себе не сломала — там матрацы сестра-хозяйка сушила!

Дождавшись для приличия ухода словоохотливого санитара, Абрикосов бросил в урну окурок и пошёл вдоль здания, обдумывая услышанное. С одной стороны, весть хорошая, что ненавистной Светки больше нет; с другой стороны, осталась в живых её соседка. Вот насколько она опасна?! Она лежала в одной палате с Савельевой, и та, скорее всего, выболтала всё о нём — это раз. Девушка могла ночью разглядеть в полумраке медсестру, и догадаться, что это мужчина, запомнить, в конце концов, что-нибудь особенное, походку, например, и узнать его — это два. Похоже, она любит совать свой нос туда, куда не просят: подобрала шприц и отдала мужчине с ментовской наружностью — это три. А там, может быть, ещё есть четыре и пять — просто, возможно, он не всё знает! Что же делать? Теперь постоянно дрожать, что она сдаст его?! Нет, надо повторить попытку устранения, чтобы не было опасного свидетеля!

За углом больницы преступник сунул в сумку моток ненужного провода, спрятал туда же рабочую куртку и кепку, и, приняв решение, пошёл искать продуктовый магазин. За воротами больничного двора он увидел большой ларёк, где и купил две коробки конфет. Вернувшись в больницу, в приёмный покой, он заглянул в окошко справок и, протянув коробку конфет, попросил отнести передачу в травматологию, в женское отделение, палату номер тридцать пять.

— Напишите всё на листке, да фамилию не забудьте, — приказала женщина.

— Понимаете, в чём дело! — горячо заговорил посетитель. — Только вы мне можете помочь. Четыре дня назад я навещал родственницу в вашей больнице и увидел девушку. Она лежала в тридцать пятой палате с травмой головы. Вот с тех пор мучаюсь, хочу с ней познакомиться ближе, а сам не знаю даже её имени. Помогите, пожалуйста!

Женщина предложила:

— А вы сами поднимитесь в палату и познакомьтесь с девушкой. Только бахилы и халат наденьте.

— Уже пробовал! — соврал Абрикосов. — Стесняюсь я с ней заговорить. Знал хотя бы её имя, так, может, собрался бы с духом. А это вам, — протянул он вторую коробку в окошко.

— Ладно, — согласилась санитарка. — Давай посмотрим, как звать твою красавицу. Тридцать пятая палата. Травма головы. Давно она у нас? — открыла она журнал.

— Впервые видел её дня четыре или пять назад.

Женщина принялась листать страницы назад, близоруко всматриваясь в списки.

— Если четыре дня назад, то эта птичка уже выпорхнула из больницы. Сейчас должна быть дома!

— Как же так? — не поверил Абрикосов. — Я же два дня назад видел её.

— Вот, смотри! — поднесла она раскрытый журнал к стеклу окошка и ткнула пальцем в нужные строчки. — Видишь, четыре дня назад в тридцать пятой палате с травмой головы лежала Селиванова Елена, двадцати лет. Твоя, что ль?

— Наверное.

— Так там всего две койки. Вот сегодня утром её выписали.

— Селиванова Елена! — задумчиво проговорил Максим и опять взмолился: — Так как же теперь я её найду? Нельзя узнать её адрес? Возьмите обе коробки.

Женщина спрятала вниз и эти конфеты, записала адрес на бумажке и передала незнакомцу в окошко. Абрикосов в душе ликовал, как легко он узнал координаты опасного свидетеля. Теперь нужно придумать, что с этой Селивановой делать: убить или просто припугнуть.

— В конце концов он решил вначале попробовать запугать тебя, — сказал Бобров. — Ты помнишь, что он предпринял для этого: в первый раз проник в квартиру и перевернул всё вверх дном, потом ты сама открыла ему дверь и спряталась в ванной. Его, кстати, очень напугало какое-то видение, он до сих пор вспоминает с ужасом. Рассказывает, что в щель из ванной выплыло белое облако, стало уплотняться и приобрело форму невысокой пожилой женщины. Призрак вытянул руку вперёд, показывая, что запрещает приближаться к двери. Тогда Абрикосов в смятении покинул поле боя. Да, ещё он писал гадости на твоей двери, а потом вообще её поджёг.

— А зачем он с двери надпись смыл, пока я в поликлинику ходила? Как-то нелогично! — прервала следователя Лена.

— А это не он!

— Кто тогда? — удивилась девушка.

— Не знаю, — пожал плечами Виталий Анатольевич. — Это уж не ко мне.

— Да, ещё я не поняла, за что арестовали Сверкова.

— Ну как же! Прежде всего ему инкриминируют участие в похищении ребёнка. Кроме того, выясняются подробности других нарушений закона. Сверков, если говорить простым языком, с помощью соучастницы Савельевой Светланы незаконно получал секретную информацию о делах своих конкурентов (не только Иванченко, но и других), именно за это он платил своей шпионке деньги — ты сама мне рассказывала о своих видениях. Помимо этого он доставал поддельные документы (для отправки ребёнка за границу, паспорт на имя Пустаковой Вероники), к тому же незаконно приобрёл старинный перстень Пустаковой…

— Извините, Виталий Анатолич, я что-то не поняла насчёт перстня Пустаковой и её паспорта!

— А! Ты ещё не знаешь. Дело в том, что Сверков был одержим идеей-фикс: он не мог получить настоящую Веронику, поэтому создал себе подделку: с помощью нанятых профессионалов изменил внешность Савельевой, приблизив её к оригиналу, купил ей поддельный паспорт на имя Пустаковой, договорился с подругой Вероники о покупке старинного перстня; к тому же навязал Савельевой своеобразную игру: он ей постоянно делает предложение руки и сердца, а она отказывает до поры до времени. Кстати сказать, лже-Вероника сильно страдала от этого: уж больно хотела выйти замуж за богатого Сверкова.